Камилла Лэкберг - Ледяная принцесса

— Швеция играет с Белоруссией. — Он вопросительно вздохнул. Потом вздохнул еще раз совсем глубоко. — Чемпионат Европы, Эрика. Чемпионат Европы. Ты вообще в курсе насчет этого?

— Ну конечно, ты имел в виду матч. Ясное дело, я в курсе. Я подумала, что ты говоришь о каком-нибудь совсем уж неординарном событии.

Эрика сама почувствовала, что переиграла, и дала понять Дану, что не имела ни малейшего понятия о сегодняшней игре, и улыбнулась, представив, как Дан сейчас буквально рвет на себе волосы от такого кощунства. По его мнению, спорт не был тем предметом, над которым можно шутить.

— Я сейчас приеду и посмотрю встречу вместе с тобой, чтобы увидеть, как Сальминг пересекает русскую оборону.

— Сальминг? Ты что, не знаешь, сколько лет он уже не играет? Ты шутишь или как? Пожалуйста, скажи, что шутишь.

— Да, Дан, я шучу. Я тоже не с печки упала. Я сейчас подъеду и полюбуюсь на Сундина. Так тебе больше нравится? Сногсшибательно красивый парень, между прочим.

Он тяжело вздохнул в третий раз, теперь по поводу того, что кто-то имеет наглость судить о гиганте хоккейного мира, тем более не в спортивных терминах.

— Да, приезжай. Но только чтоб не было как в прошлый раз. Никакой трепотни во время матча и никаких комментариев по поводу того, как сексуально выглядят игроки. И раз и навсегда: никаких вопросов типа — носят они щиток на причинном месте на голом теле или поверх трусов. Это понятно?

Эрика подавила смех и сказала нейтральным тоном:

— Честное скаутское, Дан.

Он усмехнулся:

— Ты никогда не была скаутом.

— Ага, и вправду не была.

И она дала отбой.

Дан и Пернилла жили в одном из относительно новых рядных домов [4] Рядные дома — дома, у которых отдельные входы, но одна стена общая. в Фалькелидене. Он стоял в шеренге своих собратьев, карабкающейся на самую вершину холма Рабе, практически неотличимый от соседних домов. Это был популярный среди семей с детьми район. В первую очередь по той причине, что отсюда, хоть убейся, не увидишь моря. И поэтому здесь не взвинчивали такие баснословные цены, как за дома поближе к побережью.

Из-за холода вечер совершенно не годился для прогулок, но машина Эрики сильно возражала, когда она заставляла ее взбираться по крутому, но изобильно посыпанному песком склону. И наконец со вздохом облегчения она свернула на улицу Дана и Перниллы. Эрика нажала на кнопку звонка и, казалось, включила звук топотни маленьких ножек. Секундой позже дверь открыла маленькая девочка в длинной ночной рубашке — Лисен, младшая дочь Дана и Перниллы. Эмоции бурлили и кипели через край у Мален — средней дочери, возмущенной несправедливостью того, что дверь для Эрики поручили открыть Лисен. Буря не затихала до тех пор, пока Пернилла из кухни не сказала свое веское слово. Белинде — старшей дочери — было тринадцать лет. Когда Эрика проезжала мимо площади, то видела ее внизу перед холмом у колбасного киоска Аке в окружении парнишек на мопедах. Да, за ней нужен глаз да глаз.

После того как Эрика поочередно обняла девочек, они исчезли так же быстро, как и появились, и Эрика повесила пальто на вешалку в мире и покое.

Пернилла готовила на кухне, с раскрасневшимися щеками и в фартуке с надписью большими буквами «Поцелуй кухарку». Видимо, приближалась критическая стадия готовки, поэтому она лишь рассеянно кивнула Эрике и опять повернулась к кастрюлям и сковородкам, которые бурлили и шипели. Эрика пошла дальше, в гостиную, где, как и предполагала, нашла Дана, утонувшего в диване, с ногами на стеклянном журнальном столике и крепко зажатым в руке пультом дистанционного управления.

— Привет! Я вижу, свинский шовинист мужик сидит и расслабляется, пока супружница до седьмого пота надрывается на кухне.

— Приве-ет! Да, но ты должна знать, что обязанность настоящего мужчины — только показать, где надо поставить шкаф, и рулить домом крепкой рукой. С большинством женщин только таким манером и надо обращаться.

Его теплая улыбка совершенно противоречила сказанному, и Эрика знала, что если кто-то и рулит твердой рукой в доме Карлсонов, то это в любом случае не Дан. Они обнялись и сели на черный кожаный диван, положив, как заведено, ноги на журнальный столик. Они посмотрели четырехчасовые новости в уютной тишине, и Эрика уже не в первый раз задала себе вопрос, как бы это все было, если бы они с Даном жили вместе.

Дан был ее первым парнем и первой большой любовью, они вместе учились в гимназии и три года были неразлучны. Но в жизни цели у них оказались совершенно разными: Дан хотел остаться во Фьельбаке и рыбачить в море, как его отец и дед, а Эрика едва могла дотерпеть до того момента, когда сможет уехать отсюда. Фьельбака ее словно душила, и Эрика знала, что ее будущее где-то в другом месте. Они попробовали держаться вместе какое-то время — Дан остался во Фьельбаке, а Эрика жила в Гётеборге, но их жизни пошли очень разными путями. И после болезненного разрыва им посчастливилось потихоньку выстроить дружеские отношения, которые сейчас, спустя почти пятнадцать лет, превратились в крепкую и сердечную дружбу.

Пернилла вошла в жизнь Дана, когда он все еще мучился, пытаясь смириться с мыслью, что у него и Эрики нет никакого общего будущего. И она появилась именно тогда, когда была нужнее всего, и обожала его настолько, что сумела заполнить по крайней мере часть пустоты, образовавшейся с уходом Эрики. Эрика переживала, ей было больно видеть Дана с другой женщиной. Но со временем она поняла, что это неизбежно должно было случиться рано или поздно — жизнь продолжается.

А теперь у Дана и Перниллы три дочери, и Эрика считала, что за годы совместной жизни они вдвоем построили теплый мир, каждый день наполненный любовью. Хотя иногда Эрика и чувствовала некоторую неловкость рядом с Даном. Для Эрики и Дана было поначалу совсем не просто становиться друзьями: не обошлось и без сучков. Пернилла ревниво бдила за ним и воспринимала Эрику с большим подозрением. Понемногу Эрике удалось убедить Перниллу в том, что она не охотится за ее мужем, что они всегда будут лучшими друзьями и у них сложившиеся душевные отношения друг с другом. Не последнюю роль сыграло здесь и то, что девочки явно обожали Эрику, она даже стала крестной матерью Лисен.

Они встали с дивана и пошли на кухню. Пернилла поставила дымящийся котелок на стол. Было только два прибора и две тарелки, и Дан вопросительно поднял брови.

— Я поела с девочками, так что ешьте, а я пойду их уложу.

Эрика засмущалась, подумав, что доставила Пернилле лишние хлопоты, но Дан пожал плечами и начал беззаботно накладывать себе на тарелку громадную порцию рыбного рагу.

— Как у тебя вообще дела? Ты не показывалась несколько недель.