Мишель Бюсси - Самолет без нее

— Держи! — сказал он. — Теперь прочти это.

— Что? Всю тетрадь?

— Да нет, всю не надо. Прочти конспект лекции от двенадцатого февраля. Лекция посвящена Турции.

Мальвина вздохнула:

— Сначала дай попить соку. И чего-нибудь пожевать.

Марк протянул ей остатки своего скромного завтрака. Мальвина с жадностью набросилась на печенье. Если она и страдала анорексией, то с успехом это скрывала.

— Так что это еще за фигня?

Она взяла тетрадь, открытую Марком на нужной странице, и скорчила недовольную мину.

— Ну и почерк! Прямо курица лапой накарябала! Ты небось двоечник, а? Не то что Лили… У нее-то, наверное, одни пятерки…

Марк проглотил готовое вырваться хлесткое возражение. Это юмор. Это лечебный юмор!

— А ты где училась?

— Я — мировая рекордсменка по числу частных преподавателей. За пятнадцать лет их у меня сменилось тридцать семь. Последний выдержал ровно два дня…

— Ну вот и нечего насмехаться над моим почерком.

Мальвина расхохоталась и выкинула за окно упаковку от печенья и пустую коробку из-под сока.

— Нетушки, ты меня с собой не сравнивай. У меня с учителями особые взаимоотношения. Я не вписываюсь в стандартные рамки, сечешь?

Она подняла глаза от тетради:

— Блин, ну я реально ничего не могу разобрать в твоей писанине.

— Не важно. Обрати внимание на даты. Цифры-то ты в состоянии разобрать? Или в рамки цифр ты тоже не вписываешься?

— Ты мне льстишь.

— Читай, кому говорят!

— А ты не нуди!

Несмотря ни на что она начала читать вслух:

— «29 октября 1923 года — в Турции при власти Ататюрка провозглашена республика; 17 сентября 1961 года — премьер-министр Аднан Мендерес казнен за нарушение Конституции…» Слушай, зачем мне все это знать?

— Читай дальше!

— Блин… «12 сентября 1980 года — государственный переворот и приход к власти военных; 7 ноября 1982 года — всеобщий референдум и возвращение к демократии…»

— Молодец, — похвалил Марк. — Теперь возьми листки из дневника Гран-Дюка. Прочти, что там сказано в самом начале.

— Нет, ты меня уже реально достал!

Мальвина бросила листки на пол.

— Слушай, может, поедем уже? Если ты хочешь до конца месяца добраться в этой развалюхе до Юра, давай двигай, а?

Марк спокойно нагнулся, собрал с пола листки и начал читать:

«В то воскресенье, 7 ноября 1982 года, я был в Анталье, на Средиземном море. Это местечко — турецкая Ривьера. Триста солнечных дней в году. Один чиновник министерства внутренних дел пригласил меня к себе в загородную резиденцию». Тут я кусок пропускаю. Вот, дальше: «Устав от моих преследований, означенный чиновник пригласил меня к себе на прием, и я с радостью принял приглашение, зная, что встречу там весь цвет турецкой национальной безопасности. Назыма со мной не было — Аиля срочно вызвала его в Париж; если мне не изменяет память, она тогда заболела… Идея провести целый уикенд в гостях без переводчика не вызывала у меня восторга. Я понимал, что люди, приехавшие с женами отдохнуть, вряд ли станут вникать в смысл моих вопросов, как, впрочем, и я — в смысл их ответов. Я все меньше верил в успех своей затеи».

Мальвина нервно вертела на пальце кольцо с коричневым камнем. Затем она повернулась в сторону припаркованного на другом конце стоянки грузовика.

— Ну и… — громко, так, чтобы слышал водитель грузовика, крикнула она. — Бросаем тут якорь? Будем печь вафли для толстожопых водил?

Шофер с термосом услышал ее крик и поднял голову. Он посмотрел на Мальвину, как на диковинную зверушку, после чего пожал плечами и отвернулся. Наверное, точно таким же взглядом он одарил бы мелкую шавку, посмевшую облаять его на улице. Марк не спускал с Мальвины глаз. Его уже в который раз поразило, насколько ненатурально она злится. Неуклюжая попытка отвлечь внимание?

— Ладно, — сказал Марк. — Я тебе помогу. Дело в том, что в дневниковой записи кое-что не клеится. Кредюль Гран-Дюк пишет, что его пригласил в гости министр внутренних дел Турции. Прием состоялся в загородном доме, на нем присутствовали жены и дети чиновников, а происходило это все в воскресенье седьмого ноября 1982 года…

— Спасибо большое. Читать я умею.

— Однако, — не слушая ее, продолжал Марк, — именно седьмого ноября 1982 года в Турции проходил референдум. Это был исторический день, означавший конец власти военщины и возврат к демократии. Тебе не кажется, что в такой день высшим турецким чиновникам было чем заняться помимо дружеских вечеринок?

Мальвина пожала плечами.

— Гран-Дюк перепутал дату. Ничего удивительного! Через пятнадцать лет…

— Вот именно! — воскликнул Марк.

Водитель с термосом стоял возле своего грузовика, опершись спиной о кабину, и смотрел на Марка и Мальвину с таким интересом, словно ему показывали кино.

— Звук погромче не сделать? — гаркнула ему Мальвина.

Водитель и бровью не повел. Обиделся? Возможно. Марк продолжал:

— Сейчас я скажу тебе, как все было, Мальвина. Гран-Дюк не был в Турции седьмого ноября 1982 года! Во всяком случае, на вилле в Анталье его точно не было. Но почему он солгал? Зачем человеку такое дурацкое алиби? Затем, что в тот день он находился в совсем другом месте. В каком? Где он мог прятаться в воскресный день седьмого ноября 1982 года? Прятаться так, чтобы никто не догадался, где он? И зачем уточнять, что Назым в тот раз не поехал с ним в Турцию, а остался во Франции? Может быть, для того чтобы перевести подозрения на своего помощника?

— Бред, — помотала головой Мальвина. — Точно тебе говорю, ты псих. Хуже меня.

Марк схватил Мальвину за горловину свитера. Она не сопротивлялась. Пистолета при ней больше не было. Даже булыжника не было.

— А что, если наш милейший Гран-Дюк — способный детектив, образец терпения, душа нараспашку, друг семьи Витралей, мимолетный любовник моей бабки, честный автор дневника, верный, преданный, невезучий Кредюль Гран-Дюк… Что, если он был всего-навсего наемным убийцей? Подонком, которому твой дед поручил убрать с дороги моих деда и бабку, чтобы заполучить Лили? И эта мразь согласилась выполнить заказ.

Марк крепко сжимал в кулаке воротник лилового свитера Мальвины. Она слушала его молча. Водитель с термосом забрался в кабину грузовика, из которой донеслись звуки настройки радио.

Марк говорил, едва сдерживая слезы:

— Он даже не побоялся вскользь упомянуть об этом в своем дневнике… Даже если все остальное — правда: его привязанность к нашей семье и к моей бабушке… Классическая ситуация — палач проникается теплыми чувствами к недобитой жертве. Его терзают муки совести, как же! Подумать только, мы принимали эту тварь у себя в доме… Мерзавца, который убил моего деда. А бабушка даже…

Марк неожиданно выпустил из рук свитер Мальвины, выскочил из грузовика и сделал несколько шагов по площадке. На ходу он машинально подобрал смятую обертку от печенья и пустой пакет из-под сока и направился к ближайшему мусорному контейнеру, стоявшему метрах в десяти.