Джеймс Чейз - Том 9. Лучше бы я остался бедным. Выгодное дельце. Избавьте меня от нее

Бейглер подавил улыбку:

— Ничего, Том, держись. Просто полоса такая, надо быть терпеливым, и рано или поздно Господь пошлет тебе хорошенькую работенку.

— Надеюсь, Господь организует для меня полноценное, кровавое убийство, кражу со взломом или какое-нибудь подобное крупное злодеяние.

Бейглер эту песенку Лепски слышал уже не раз, потому и глазом не моргнул.

— Я как раз сейчас просматриваю список иногородних «гастролеров» и наткнулся на Лаки Лукана. Снова осчастливил нас визитом. Как думаешь, к чему бы это? Ты ведь его помнишь?

Лепски издал воинственный клич индейцев племени сиу, от которого матерые бизоны падали в обморок.

— Как же, как же! Старый знакомый! Хорошо бы его прижать! Где он остановился?

— В «Звездном». Ведет себя пока что тихо.

— За такое «тихо» иные лет по десять получают.

— Успокойся, Том. Не мни понапрасну цветы своей селезенки. Чем он занимается, мы знаем. Обирает богатых старух. Да ведь они-то не жалуются, так что нам тут делать нечего. Ясное дело, он снова вышел в поиск, но мы этому помешать не можем, пока кто-нибудь из его клиенток жалобу не подаст.

— Все равно я возьму его на прицел. Уж если и есть кто в этом городе, по кому каталажка плачет, так это Лукан.

Бейглеру эти разговоры начали уже надоедать и он переменил тему:

— Как Кэррол?

— А… — Лепски безнадежно махнул рукой. — Сегодня она заявила, что приготовит мне на обед курицу, но только в том случае, если я подстригу эти чертовы газоны в этом чертовом саду и вымою машину. Я три часа пашу, как папа Карло, а когда все переделал, оказалось, что она все это время протрепалась по телефону с подругой и ни на что путное у нее уже сил не осталось.

— С женщинами такое случается, Том, — успокаивающе сказал Бейглер, которому нравилась жена Тома.

— В общем, Джо, ты прав. Кэррол искренне расстроилась, и я успокоил ее примерно такими же доводами, но курицы я так и не попробовал. — Лепски скривился. — И еще. Она меня достала тем, что начисто не врубается в мой юмор. Стоит мне только пошутить, она туг же выскакивает из дома, бросается к машине и кричит, что навсегда уезжает к мамочке.

Бейглер, любивший разыграть Лепски, изобразил на лице суровое осуждение.

— А вот это уже скверный признак, дружище.

— Ты что, Джо, думаешь, она говорила серьезно?

— Да ясное дело, что твои дурацкие шутки свидетельствуют лишь о твоем дурном вкусе, и они ей не по нраву. А вещи она с собой забирает?

— Да нет, к машине обычно налегке бросается.

— А ведь могла бы спокойно погрузиться, пока ты на службе, и слинять.

— Этого она не сделает, — пробурчал Лепски. — Мы, видишь ли, любим друг друга.

Бейглер тяжко вздохнул и сделал драматический жест.

— Том, внемли совету старого холостяка. Шуточки твои, если по правде, довольно грубы и запросто могут обидеть столь утонченное создание. Так что, если не хочешь потерять жену, постарайся всякий раз делать ей что-нибудь приятное. Признайся, что неудачно пошутил, покайся, повинись, принеси ей цветы, коробку конфет, флакон духов… — женщины это обожают.

Лепски сделал квадратные глаза:

— Цветы? Духи? Конфеты?! Но это же дорого, Джо!

— А как ты думал? За все надо расплачиваться, если хочешь жить в свое удовольствие.

— Господи, ну отчего я не умею держать язык за зубами?!

Лепски встал из-за стола и с испорченным настроением вышел вон.

Куда еще оставалось ему ехать в столь мрачном состоянии духа, как не в казино? Там в любую минуту могла возникнуть заварушка. Там всегда ошивалось множество самых разномастных шулеров, мошенников, проходимцев, мерзавцев, негодяев и прочей темной шушеры. А стало быть, всегда можно найти, на ком сорвать злость.

Он не ошибся. Как только вошел в зал, сразу же засек «Джонни-четыре туза» — плюгавого итальянца, который наверняка припер с собой не одну колоду карт, крапленных по последнему слову техники.

Лепски радостно подскочил к нему и вогнал в такой страх Божий, что шулер сел в машину и уехал. Нервы не выдержали.

Затем Лепски увидел спускающегося вниз по ступеням Лаки Лукана, у которого был вид человека, не ожидающего от жизни никаких неприятностей. Том испустил боевой клич, от которого все пернатые в радиусе нескольких миль взмыли в воздух, оставив свои уютные гнезда в ветвях кустов и деревьев. К Лукану Лепски подошел, когда тот собирался садиться в свою прокатную тачку.

— Ну и что ж мы делаем в этом городе?

Вопрос был задан таким голосом, что у Лаки мурашки по коже забегали, сердце ушло в пятки, а волосы встали дыбом. Он, весь похолодев, медленно обернулся и увидел Лепски.

«А-а, — подумалось Лаки, — этот…» Но не пришло еще время осадить зарвавшегося легавого.

— Здравствуйте, мистер Лепски. Очень рад вас видеть. Прекрасно выглядите, мистер Лепски.

— Ты, парень, мне зубы не заговаривай! Какого черта снова у нас ошиваешься?!

— Я? Да просто отдыхаю. Солнце, знаете ли, тепло…

— Нам тут таких фраеров не нужно, ясно? Мотай отсюда и отдыхай где-нибудь в ином месте.

Лукан пытался выглядеть хладнокровным, крутым мэном. Ему еще предстояло работать с Клингом, неизбежны были новые встречи с Лепски. Стараясь говорить спокойно и внушительно, он произнес:

— Это ваше официальное заявление, мистер Лепски? Может, мне в таком разе обратиться за письменным разрешением к мэру? К вам поступали на меня какие-нибудь жалобы? Нет? Так в чем же ваши претензии? Не пытайтесь нарушить мое конституционное право на свободу передвижения. Я этого не люблю! Здесь вам не СССР! Я свободный гражданин свободной страны, которая носит имя Соединенных Штатов Америки!

Он сел в машину, врубил зажигание и отъехал.

Лепски, потеряв дар речи, смотрел ему вслед и только кулаки стискивал.

Без десяти шесть Лепски вернулся домой и извлек из машины красивый флакон духов, большую коробку конфет и букет из десяти роз. Он все еще находился под впечатлением, произведенным на него той суммой, которую за все это пришлось выложить.

Цветы он поставил в вазу, а духи и конфеты выложил на стол на видном месте, чтобы жена сразу же их заметила.

— Том, это ты, дорогой? — голос Кэррол донесся из спальни наверху.

Лепски подошел к лестнице. На верхней площадке стояла Кэррол в просвечивающейся ночной сорочке.

— Том, бедняжка, ты, наверное, утомился. Поднимайся скорее в спальню, тебе надо отдохнуть. Потом перекусишь.

Лепски в очередной раз решил, что женщины — существа непредсказуемые. В смущении поднялся он наверх и тут же оказался в горячих объятиях Кэррол.

— Прости меня, дорогой, — кокетливо сказала она. — Меня вчера немного занесло, мне так жаль.

Лепски совсем растерялся. Жена решительно повлекла его в спальню, но на пороге остановилась.