Елена Юрская - Чисто семейное убийство

— Детям можно все! — объявила бабушка Тошкина и удалилась в гостиную, игнорируя меня и мой жалкий книксен, в котором я присела, держась за ручку газовой конфорки.

«Сегодня мэр города принимал посетителей из Ленинского района. Решая насущные проблемы земляков, он дал им всем положительный ответ», — раздался из динамика гнусавый голос ведущего, претендующий к тому же на останкинские интонации. Аглаида Карповна зловеще усмехнулась.

— Говорить всем «да» неприлично! И невозможно, — процедила она, явно сожалея, что не может поучаствовать в выборах.

— Выключить? — осторожно спросила Ира, с ненавистью глядя на моего ребенка.

— Ни в коем случае! Я это обожаю. — Аглаида Карповна достала длинный костяной мундштук и вложила в него тонкую черную сигарету. — Вообще-то я курю «Беломор», но у вас его не достать, — сообщила она печально, затягиваясь. — Еще пять минут, и мы начинаем переговоры. Кто не успел, тот опоздал!

Мой муж Тошкин воспрянул духом и облегченно вздохнул. На антично-арабском лице Миши не отразилось никаких эмоций. В конечном итоге это была не его бабушка.

Его квартира просто выполняла роль Хельсинки 1975 года выдержки. Или поддерживала традиции Женевы. В любом случае Лойола, мой шеф, мой герой, не мог бы этого пропустить. Я подозревала, что он в очередной раз пошел на поводу собственной рачительности и во избежание ненужного износа дорогого «форда» воспользовался общественным транспортом. Бывают, конечно, миллионеры и похуже. Вот Пол Гетти, например, тот вообще стирал себе носки в раковине. В этом смысле Владимир Игнатьевич мог смело равняться на правофланговых. Ира предложила сесть к столу и перекусить чем Бог послал. Кстати, эта ее формулировка не выдерживала никакой критики. В пицце, наборе плохо копченых колбас, маслинах и бутербродах с икрой не было ничего святого. Так, стандартный набор начинающей тосковать домохозяйки. Детям был предложен отдельный стол — соки, мюсли, печенье и пастила. Аня, ходячая утроба, разбалованная Яшиными разносолами, зашла в гостиную и попросила сделать радио погромче. Абсолютно ненавязчиво, просто к слову, она поинтересовалась, будут ли подавать горячее. Тошкин мотнулся было доставать недоеденный на работе бутерброд, но тут явились родственники и спасли меня от позора, который, судя по глазам Иры, должен был кончиться банальным мордобоем.

Царственная Аглаида Карповна, мягко щурясь (когда-то, наверно, это выглядело сексуально), принимала горячие поцелуи в одряхлевшие щеки и высокое темечко. Приветствия происходили в полном молчании, и я почувствовала предгрозовое напряжение у всех участников саммита. Мой Тошкин в две секунды умудрился надеть на лицо мундир старшего следователя городской прокуратуры. Лойола представил мне жену Катю, наряд которой, заказанный лет пять назад в нашем трикотажном ателье, примирил меня с собственной одеждой.

— А где Гена? — спросила Аглаида Карповна, угрюмо поглядывая на кварцевые часы с боем, что украшали комнату для приемов. — Неужели придется без него?

Тошкин вздрогнул и выпрямил спину. Похоже, что при таком раскладе итог переговоров ему был заранее неприятен.

— Они поднимаются по лестнице! — заявил Владимир Игнатьевич, принимаясь за копченую колбаску. — Он Людочку худеет…

— Людочку? Какая прелесть! Кто бы мог подумать, что мы таки близкие родственники.

Тошкин напрягся еще больше. Неужели сто долларов, подаренные нам этой парой, оказались фальшивыми?

— Сережа, надо разуваться. Это же ковры, их потом что, с полов снимать и в чистку везти? Сережа, я кому сказала. Причешись, тут же девочки. — Голос Людочки я узнала бы из тысячи. — Гена, не вертись у зеркала. Гена! — Она на секунду замолчала и, подумав, что не высказалась, продолжила тараторить: — А почему нас не встречают? А почему у них вообще дверь открыта? Может, не входить? Эй, люди…

Ира по-хозяйски подобрала губы и метнулась в коридор. Миша созерцал происходящее со спокойствием олимпийца. Он казался бы спящим, если бы не мутно-зеленый глаз, хищно следивший за моими коленками. Это было довольно пошло по сути, но приятно щекотало нервы. Не стареют душой ветераны, правда, у меня пока не хватает мужества причислить себя к ним.

— Надя! — взвизгнула Людочка и вознамерилась повиснуть у меня на шее.

— Дима? — дрожащим голосом спросил Гена, не доверяя своим глазам.

Похоже, что для этой парочки мы были настоящим киндер-сюрпризом от бабушки Аглаиды Карповны. Интересно, как ее все-таки зовут в миру?

— Мама. — Аня с набитым ртом заглянула в комнату переговоров. — Это Сережа, мой одноклассник. Мне нужно представлять вам его официально? И насколько он мне родственник? Ну, в смысле инцеста?

— Ужас, — прокомментировала Людочка и бросила на меня заговорщический взгляд.

Если бы только она! Даже предатель Тошкин смотрел на меня как на ракету немедленного реагирования. Что-то нужно было сказать. В смысле инцеста, конечно… Но я усиленно молчала, позабыв все приличествующие случаю слова. Зато за меня усиленно трудилось радио. «Мы передаем наши поздравления дорогому Феденьке Кривенцову. Ничего, Федор, что тебя не любят родные. У тебя есть ты и мы, твои друзья. Для Федора Кривенцова звучит песня Кристины Орбакайте «Танго втроем» о времени и о себе». Наступила долгая пауза. Пожалуй, на радио «Класс» искали диск так же судорожно и безрезультатно, как я объяснения для дочери, которая, впрочем, спокойно развернувшись, покинула залу, не желая дожидаться, когда выдернутая ею чека превратит обычный кусок железа в боевое оружие…

Все молчали и напряженно переглядывались. Создавалось впечатление, что кто-то здесь женат-таки на родной сестре…

— А что, собственно, слышно о… — Лойола, как всегда, пришел мне на помощь: бесплатные порывы благородства давались ему достаточно легко.

— Нет! — строго проговорила бабушка. — Об этом позже. Не сейчас.

— Но это по меньшей мере странно! — выкрикнул Гена, явно излишне волнуясь по поводу девственности своего сына. — В конце концов, все неприятности от досрочных и несистематических отношений наших детей лягут на мои плечи! Впрочем, смею надеяться, что в одиннадцать лет… — Но это касается меня лично. Ребята, не молчите…

Ага, как же. В тридцать седьмом году находились идиоты, которые кричали «не молчите!». А толку? Бабушка сказала «ша». Все. Как говаривала моя Анька, еще не отравленная Луизианой Федоровной: «Концерт окончен».

— Собственно говоря, — начала Аглаида Карповна, — я уже поделилась своими планами со старшим поколением. Теперь ставлю в известность вас. — Людочка усиленно заморгала глазами, стараясь не перебивать старую даму. Это давалось ей с большим трудом. — Так вот, милые. Я хочу оставить кому-нибудь из вас квартиру в Москве. Свою квартиру. И не по завещанию, что глупо. А по дарственной. Надеюсь, что до смерти никто меня из нее не выкинет. — Аглаида Карповна грустно усмехнулась, явно не веря собственным словам. — Я хочу выбрать самую достойную пару и…