Анна Владимирская - Скелет в шкафу

В этот момент принесли лазанью. Портос присел рядом с ними, поскольку ему не терпелось услышать их вердикт его продукту.

Лиза отрезала и положила на вилку кусочек лазаньи, откусила и посмотрела на Белогора с восхищением. Алексей проделал ту же процедуру, свой восторг он выразил короткой фразой:

– Ну, старик! Ты даешь!

– Это что-то невероятное! – пробормотала Раневская, когда прожевала еще кусочек. – Что там внутри? Это вообще не еда, а какое-то колдовство!

Портос сидел рядом с ними, страшно гордый тем, что его стряпню оценили столь высоко. Он достал из кармана поварского халата листок с записями и торжественно зачитал:

– Рецепт такой! Двенадцать листиков лазаньи, растительное масло, одна луковица, пятьсот граммов консервированных помидоров, две столовые ложки сахара, щепотка сухой зелени, перец, соль, два небольших баклажана, четверть стакана тертого твердого сыра, два стакана мягкого сыра типа моцареллы. Чтоб лазанья таяла во рту, нужно ее листья подержать десять минут в горячей несоленой воде, а потом откинуть на дуршлаг. Ни лазанью выложить половину баклажанов, полить сверху соусом «маринара», посыпать тертым твердым сыром и моцареллой. В той же последовательности – баклажаны, соус, сыр – сделать еще два слоя. Выпекать сорок минут до золотистого цвета – и будет вам счастье!

Лиза послала ему воздушный поцелуй, не в силах оторваться от лазаньи. Белогор вернулся к своим обязанностям радушного хозяина ресторана, поскольку на пороге появились новые посетители.

– Что было дальше? Только давай выпьем! – попросила Лиза.

– За что? – спросил Алексей, наливая ей и себе мартини.

– За успешную разгадку…

Они чокнулись, и Алексей продолжил свой рассказ:

– Мне удалось отыскать эти диски с компроматом. Ты не поверишь! Пригодились мои архитектурные навыки. В прихожей квартиры, где живут мать и сын Запорожцы, среди старых обоев я увидел новую полоску, которая закрывала нишу для счетчика. Именно в этой нише и лежали три запечатанных конверта с фамилиями трех партнеров Топчия.

– Ты их вскрыл? – Глаза Лизы зажглись любопытством.

– Нет, милый Ватсон! Мне не нужно этого делать. Я и так знаю, что там какие-то материалы, компрометирующие этих людей. И потом, читать чужие письма не позволяет этикет, не так ли? – Алексей весело смотрел на свою собеседницу.

– Тогда зачем же тебе эти конверты, если ты их даже не вскрыл?

– Для того, чтобы наша троица призналась, как они это сделали!

– Ты уверен, что это именно они? Не супруги Кусочкины из поместья? Не Ариадна Гусева или ее подруга? Не садовник, которого уволили? Он ведь мог вернуться и отомстить, тем более он бывший афганец, прошел войну! – Внезапно раздался звонок Лизиного мобильника. – Да! Да, могу говорить! Как вы себя чувствуете? Очень хорошо! Что беспокоит? Это действительно странно, нужно попросить Марту Васильевну быть повнимательней. Выздоравливайте! Передам!

Раневская посмотрела на Поташева и, пожав плечами, сказала:

– Звонила Слободянюк!

– Это я понял. И чем же она тебя удивила?

– Она говорит, что раньше в игрушечном наборе Ангелины, в «Маленьком докторе», который Марта привезла ей из Милана, был игрушечный пластмассовый скальпель, а теперь там лежит настоящий, из нержавеющей стали. Остро наточенный, словно подготовленный к операции. Гувернантка боится, как бы девочка им не порезалась. Просит предупредить Марту.

– А почему она сама не хочет сообщить это Марте?

– Боится, ее будут упрекать в том, что это она недоглядела. И она понятия не имеет, кто мог положить такой опасный предмет в набор «Маленький доктор»!

– Слушай, Лизка! Надоела мне эта история хуже горькой редьки! Я не знаю, что Портос засунул в эту лазанью, но она на меня действует, как афродизиак. Давай я за двоих быстро попрощаюсь, и поехали домой.

Чем был для Поташева секс с Лизой? В свои тридцать семь он был мужчиной с богатым сексуальным опытом. И, если говорить обо всех его женщинах до нее, то любовные утехи с ними были такими, как у большинства искушенных мужчин. Для мужчины, у которого нет недостатка в женском внимании, – это рядовое и сиюминутное удовлетворение желаний. Как и многие другие, Поташев не затруднял себя игрой, не водил кружевных словесных хороводов вокруг объекта своих влечений, не старался произвести впечатление. Все эти «не» с одной стороны были продиктованы ленью, а с другой – он понимал, что и так понравится. Бесхитростное овладение партнершей, быстрое наслаждение и, уж если ей сильно хочется, – импровизация. К партнершам у него были определенные требования. Упругая грудь и попка, плоский живот, длинные ноги, маленькие ступни. Но даже важнее внешних параметров для Алексея было то поведение в постели, которое совпадало с его ощущениями. Стоны не должны быть имитацией, их издают только тогда, когда без них уже никак, царапанье спины и других частей тела не приветствовалось, а засосы отвергались в принципе. Его возбуждение и оргазм были подчинены логике. Женщина должна соответствовать заданным параметрам, а далее в дело вступает простая механика. Эстетика была ему нужна только на этапе знакомства. Во всем остальном его мужская порода была проста, примитивна, где-то даже груба. Нужно признать, у Поташева не было особого взгляда на женщин. Это его многочисленные партнерши пытались по-особенному преподносить себя и различить в его глазах нечто большее, чем банальное удовлетворение.

Но с появлением в его жизни Лизы Раневской все переменилось самым чудесным образом. Он словно переродился. Она вдруг стала интересна ему не просто как сексуальный объект, но как женщина, во всей ее первозданной прелести. Его прикосновения словно оживляли бутон цветка, который в его руках, в его трепетных пальцах превращался в роскошный цветок. Этим благоухающим цветком было ее тело. Он испытывал доселе незнакомое упоение ее нежным телом. И если прежде момент бесстыдства добавлял в его отношения с женщинами яркую эротическую краску, то теперь имела значение ее природная стыдливость, которая сводила его с ума. Потому что это качество делало ее во сто крат желанней, чем доступная раскрепощенность его предыдущих подруг.

Лиза была не очередной, а той единственной, в которой он всегда нуждался.

Утро было восхитительное. Белое, чистое, напоенное ароматом кофе и гренок. К тому моменту, когда Алексей открыл глаза, перед ним на маленьком столике уже стоял поднос со свежими гренками, кофе, ветчиной, сыром и стаканом яблочного фреша. Сама утренняя фея застыла в дверном проеме в лучах солнечного света, которые золотом подсвечивали ее фигуру через синюю хлопковую ткань рубашки.

– Какие у нас планы? – с улыбкой спросила Лиза. – У меня вечером открытие выставки. Мне нужно потусоваться там примерно час, а потом я могу тихо смыться, если ты хочешь!