Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга первая

Надя выскочила с зонтом.

— Миша, куда же вы пойдете в такую погоду? И китель… Вот зонтик возьмите.

— Я жду машину, — не взглянув на нее, ответил Вязов.

Долго стояли молча. Однотонно сеял дождик. На свету блестели мокрые листья, словно покрытые лаком, а дальше, за деревьями, была непроглядная тьма. У Вязова не было желания разговаривать с Надей, каждое слово ее болью отзывалось в сердце: перед глазами стоял тот злополучный вечер. Чего еще она от него хочет? Неужели она не понимает, как ему тяжело?

А Надя стояла и думала: «Признаться, что я ждала его?.. Но он может не поверить, или… уже совсем перестал думать обо мне…»

«Победа» осветила улицу и резко остановилась, когда Вязов поднял руку. Он выбежал на дорогу, не успев попрощаться с Надей.

Николай Павлович встретил дочь вопросом:

— Что же, наконец, произошло у вас с Михаилом?

Она, не ответив, закрыла лицо ладонями и убежала к себе в комнату.

— Черт знает что такое! — выругался Николай Павлович и зашагал по комнате из угла в угол.

Разговор с Копытовым, в конечном счете, был неприятный, хотя и велся в дружеском тоне. «Так я поехал на завод», — сказал Стоичев. «Давай, давай, — махнул рукой Копытов, — покрепче там нажимай, пусть побольше бригадмильцев выделяют». «Само собой разумеется, — согласился Стоичев. — Но я еще хочу поговорить с рабочими, прямо в цехе». «Ну, разговаривать-то, пожалуй, нечего, они люди грамотные, знают законы», — возразил Копытов шутливо. «Законы знают, да не все выполняют, — улыбнулся Стоичев, — агитация еще, к сожалению, нужна». Копытов засмеялся: «Политработников хлебом не корми, дай им только аудиторию…» Вот и весь разговор. Но он вертелся в голове Николая Павловича и беспокоил, как оскомина. Нет, не любит Терентий Федорович кропотливую работу с людьми, для него вся жизнь строится на операциях, решительных мерах и карательных действиях.

На заводском дворе запахи каленого железа и горящего угля напомнили Николаю Павловичу прошлые годы, когда он проходил по этим дорожкам каждое утро, спокойный, уверенный, что любую работу выполнит хорошо. Тогда как будто не было никаких сомнений. А сейчас он чувствовал, как в сердце закрадывалась тревога, поговорить-то он сумеет, да какие результаты будут от разговора?..

В цехе Николай Павлович заметил изменения — появились новые красивые станки, за которыми работали незнакомые токари; за время его отсутствия успели смонтировать второй мостовой крал, и шум в цехе теперь был сильнее, чем прежде.

Здесь почти все знали бывшего заместителя секретаря партийного бюро цеха слесаря Стоичева, и поэтому он с затаенной радостью ожидал, кто же с ним поздоровается первый. Из-за огромной чугунной детали, поставленной у металлической лесенки, навстречу ему шел мастер Филатов — большой и рыхлый, в синей блузе и новенькой серой кепке.

— Коля?! Здравствуй! — закричал он. — Это ты, оказывается, будешь проводить собрание? Веселые дела!

— Здравствуй, Степан! — еле сдерживая дрожь в голосе, поздоровался Николай Павлович.

— Ну, держись, — посочувствовал Филатов, подмигнул Стоичеву и спросил:- Как живешь-командуешь?..

Рабочие после гудка собрались на лужайке возле цеха, вытирали паклей масляные руки, садились на травку у кирпичной стены.

Стоичева окружили знакомые слесари и токари, он не успевал отвечать на приветствия, радуясь каждому рукопожатию. Седой маленький старичок, мастер слесарного отделения Булгаков, покачивал головой и не то ласково, не то укоризненно говорил:

— Эх, капитан, капитан…

Широкоплечий высокий токарь Семенов схватил огромными ручищами ладонь Николая Павловича, сдавил ее, как прессом, и гулко спросил:

— Ну как, воюешь?.. Много дряни-то у нас еще?

— Хватает, — засмеялся Стоичев.

Из цеха послышался звонкий насмешливый голос:

— Эй, Огурчик! Милиционер пришел тебя забирать!

Принесли стол, накрытый кумачом, несколько стульев.

Собрание открыл председатель цехкома инженер-нормировщик Кленов. В начале доклада рабочие переглядывались. Им давно было известны приметы морального облика советского человека, о которых рассказывал Николай Павлович; лекции на эту тему им читали в клубе, да и сами они понимали многое. Когда же Стоичев начал приводить примеры из заводской жизни, лица слушателей оживились, повеселели…

— Посмотрите вон на Огурцова, — сказал Стоичев, указывая на молодого человека, прислонившегося к дереву. — Еще когда я работал в цехе, помню, он в пивных устраивал скандалы. Сейчас он стал взрослее, а продолжает вести себя так же расхлябанно. Недавно за хулиганство пришлось его оштрафовать.

Токаря Огурцова в цехе все звали Огурчиком. Это был светловолосый и круглолицый, никогда не унывающий человек, не женатый, хотя ему было уже под тридцать. В трезвом виде он был веселым человеком, а как напивался, начинал придираться к людям, особенно к женщинам.

«Паршивая натура», — откровенно говорил он себе.

— Таких людей мы должны воспитывать вместе, — продолжал Стоичев. — Одна милиция не в силах остепенить их, необходимо общественное воздействие, влияние товарищей…

— Верно, — сказал пожилой слесарь, стоявший в сторонке под деревом.

Доклад прошел гладко, но когда рабочие начали задавать вопросы, Николай Павлович даже вспотел и часто вытирал лицо платком. Вопросы были разные: «Когда переведутся на базарах спекулянты?», «Почему на улице Железнодорожной нет постовых?.. Они прячутся, хулиганов боятся?», «Откуда берутся те люди, кото рые по ночам снимают с прохожих часы?», «Почему милиционеры сами нарушают очереди в магазинах?» Николай Павлович отвечал обстоятельно, не спеша. Уловив удобный момент, Стоичев оглядел рабочих, сидящих поближе к столу, и спросил в свою очередь:

— А почему вы не интересуетесь, сколько зарегистрировано хулиганов и уголовников по заводу? И кто именно хулиганит на Железнодорожной улице?

Рабочие дружно засмеялись. Кто-то крикнул:

— Это мы сами знаем!

А другой насмешливо сказал:

— Нечего выносить сор из избы.

И опять послышался смех.

— Я надеюсь, товарищи, — в заключение сказал Стоичев, — вы этот сор из избы выбросите в мусорный ящик сами, поможете нам полностью ликвидировать хулиганство и преступность.

После собрания Стоичева опять окружили знакомые слесари и токари. Вызвав всеобщее удивление, к нему подошел Огурцов и спросил, весело поглядывая голубыми, чуть навыкате, глазами:

— Товарищ капитан, нашли, что ли, убийцу шофера Чурикова?

— Вас очень интересует это убийство? — удивился Стоичев.

— Да. Я был знаком с Чуриковым и в тот вечер виделся с ним, — с вызовом сказал Огурцов.

Стоичев помедлил, потом снова задал вопрос: