Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга первая

На обратном пути Костю уже не радовали ни птицы, ни цветы; пыльная дорога словно стала длиннее.

В городе он неожиданно встретил Веру Додонову.

— Костик, ты опять к нам не заходишь, — упрекнула его девушка.

— Некогда, экзамены на носу, — оправдывался Костя.

Вера смотрела на него и смешно моргала. У нее веснушчатый нос, коротенькие, как мышиные хвостики, косички, голубые, всегда удивлённые глаза и тонкая талия, как у осы.

— Мы могли бы вместе заниматься, — не отступала Вера. — А папа просто надоел мне: где Костя, какие у него успехи, почему не заходит, зазнался, что ли?!

— Ты наговоришь, — смутился Костя.

— Не веришь? Приходи сам, послушай. Я бы, говорит папа, его на завод взял, серьезный парень. Не веришь? — Вера тряхнула косичками и засмеялась.

— Тебя только слушай, — засмеялся и Костя. Ладно, зайду как-нибудь.

— Не как-нибудь, а завтра.

— Завтра? Ну что ж, пожалуй… можно завтра.

— Даешь слово?

— Даю.

— Посмотрю я, какое у тебя твердое слово, — сказала Вера и, удаляясь, помахала рукой.

Сумерки сгустились дочерна, хотя время было еще не позднее. По небу ползли, как смоляной дым, тучи, и даже в редкие прогалины не проглядывали звезды. Воздух быстро влажнел, подул прохладный ветер, зашуршали деревья. Над городом ударил гром, сверкнула молния, и на темном небе появились трещины, как на разбитом стекле.

В это время в маленьком сквере сидели на скамейке Федот Касьянович и Алексей Стариновы. Старик положил обе руки на палку и навалился на нее грудью. Разговаривали не спеша, недомолвками, подолгу молчали, к чему-то прислушиваясь. Больше говорил отец.

— Я уже стар, тяжело тянуть лямку. Надеюсь, не забудешь. Высылай посылки.

Старик почмокал губами. Алексей сидел, откинувшись на спинку и раскинув руки.

— Понятно? — спросил старик.

— Понятно, — небрежно ответил Алексей.

Снова ударил гром, огненная стрела вонзилась где-то по ту сторону скверика, осветив верхушки деревьев и крыши домов.

Старик поднялся.

— Ну, давай попрощаемся, — сказал он, и когда Алексей встал, обнял его одной рукой, прошептал на ухо:- Я еще могу тебе пригодиться, сам знаешь. — Немного помедлив, поцеловал сына в Щеку, повернулся и пошел в темноту.

«Кажется, все, кажется, конец… — с тоской думал Федот. — Жизнь прошла без радостей и взлетов и ни к чему не привела. Больше тридцати лет жил скрытно, каждый день при выходе из дома надевал маску доброжелателя, носил глубоко в груди спрятанную обиду. Кому теперь нужен — старая развалина?..»

Старик шел, устало опираясь на палку. Ветер налетал на деревья порывами, раскачивал и гнул к земле. Крупные капли дождя защелкали по железным крышам.

«Съездить бы еще раз на Тамбовщину, посмотреть на свое бывшее поместье, проститься с родной землей… Да, надо съездить. Осталось мало жить… А была надежда на сына…»

Дождь пошел спорый, заплескалась вода в водосточных трубах, на тротуарах зажурчали ручьи. Снова блеснула молния, над головой загремело, словно небо раскалывалось на куски. Двигаясь в сплошных струях дождя, старик то попадал в полосу света, то исчезал в темноте.

Подполковник вызвал Вязова и предложил немедленно выехать на завод.

— Часа через два мы с Терентием Федоровичем там будем с группой. Ваше дело предупредить участкового, пусть приготовится… Наблюдайте за Стариновым и Протопоповым.

— Если потребуются срочные меры, звоните, — добавил Копытов, не глядя на лейтенанта.

Вязов водил машину сам, а на этот раз шофер заболел, и он взял с собой только Трусова.

Участковый уполномоченный Расулев стоял возле дома, в котором был его служебный кабинет, когда подъехала машина Вязова.

— Зайдемте на минутку к вам, — попросил лейтенант, здороваясь с Расулевым.

Они вошли в кабинет, сели. Расулев нахмурился — если приехал оперработник, то на участке что-то неблагополучно. Он вынул блокнот.

— Не надо, — сказал Вязов, кивнув на блокнот. — Что нового вы узнали об Алексее Старинове и Кали-страте Протопопове?

— Тут одна история с девушкой случилась, — улыбнулся Расулев и рассказал, как Старинов обманул Симу, сколько мучений это принесло хорошему парню Семе Калинкину и как сам Расулев уговаривает сейчас Симу выйти замуж за Сему.

Вязов слушал внимательно, и Расулев, повеселев, пригласил лейтенанта на свадьбу, которую он непременно организует.

— А еще что? — спросил Вязов, не ответив на приглашение.

— Сегодня ночью был у меня этот парень Сема, ругал Старинова и Протопопова. Смешной он, говорил «машина плачет…»

— Так, так, — насторожился Вязов. — Подробнее.

Расулев добросовестно припомнил весь разговор с Семой.

— Сейчас хотел об этом написать, — добавил он.

— Пошли, — неожиданно для уполномоченного строго сказал Вязов и быстро поднялся.

Сема сидел за столом усталый, пять минут назад он вернулся с дежурства и еще не успел снять замасленный костюм, помыть руки и лицо. После того, как Сима не стала с ним встречаться, он совершенно не следил за своей внешностью. В комнате у него был такой хаос, какой бывает в кладовке плохого хозяина: на подоконнике и на столе лежали черствые куски хлеба, на полу валялась бумага, на спинке кровати висели рубашка, брюки, носки. Сема печально смотрел на улицу, изредка устало позевывая. И серая в выбоинах дорога, лежавшая перед окном, и одинокий молодой тополь наводили на Сему уныние.

Каждое утро так сидел Сема. Он сам напросился в ночную смену, чтобы днем спать и никуда не ходить. Жалость к Симе, обида за нее и за себя по-прежнему горели в нем горячо и нестерпимо.

Сейчас он сидел и думал о своей несчастной доле. Неожиданно у окна остановился «газик», из него вышли участковый Расулев и какой-то молодой человек в украинской рубашке и серых брюках. Сема догадался, что они приехали к нему, вскочил и торопливо принялся прибирать в комнате. Приезд участкового Сему не обрадовал, был даже некстати, потому что разговаривать ему ни с кем не хотелось.

— Да, да, — растерянно отозвался Сема на стук в дверь.

— Здорово, молодой! — весело сказал Расулев, прошел к столу и сел на табурет запросто, как давно знакомый. — Совсем грустный стал? Ничего, товарищ Сема, уговорим мы твою девушку и свадьбу играть будем.

Сема не отвечал.

— Вы извините нас, товарищ Калинкии, за беспокойство, — сказал Вязов, — но мне — тоже работнику милиции — хотелось бы самому услышать рассказ о том, как приходили к вам Первого мая Старинов и Протопопов и о чем они говорили. Я думаю, вы понимаете, что мы приехали не ради простого любопытства.

Чтобы скорее избавиться от непрошеных гостей, Сема нехотя стал рассказывать, но на этот раз, к удивлению Расулева, он говорил гораздо понятнее.