Пер Вале - Подозревается в убийстве

— Кольберг. Привет.

— Привет, привет. Ну что тебе опять?

По его тону можно было подумать, что Кольберг только и делает, что звонит и отрывает его от дела и вообще отравляет ему жизнь, хотя на самом деле Кольберг больше месяца с ним не разговаривал.

— Речь идет о машине.

— Ясно, — вздохнул Ельм. — В каком она состоянии? Расплющенная, обгоревшая, затонувшая…

— Ни то, ни другое, ни третье. Обыкновенная, нормальная машина, находится на стоянке в Мидсоммаркрансене.

— И что ты хочешь, чтобы я с ней сделал?

— Бежевая «вольво». Адрес и номер известны, а также номера шасси и мотора. Ручка есть?

— Есть ручка, есть, — нетерпеливо ответил Ельм. — И бумага тоже есть. Говори.

Кольберг сообщил ему данные, подождал, пока Ельм все записал, и продолжал:

— Можешь ты послать кого-нибудь из твоих ребят, чтобы проверил, совпадают ли номера? Если номера на шасси и моторе те самые, пусть заберет машину в Сольну. Если не те — пусть оставит её на месте и немедленно доложит мне.

Ельм ответил не сразу, и голос у него был недовольный:

— А почему ты сам не поедешь или не пошлешь кого-нибудь из своих? От вас туда рукой подать. Если машина не та, наш человек только даром проделает весь путь из Сольны. Будто у нас и без того дел не хватает…

Кольберг прервал тираду:

— Во-первых, я уверен, что это та машина, во-вторых, мне некого послать, и, в-третьих, криминалистическое исследование машин — ваше дело. Он перевел дух, потом продолжал уже мягче: — И к тому же ваши люди лучше знают, как тут действовать. Мы только все испортим — насажаем свои отпечатки пальцев, уничтожим важные следы. Пусть уж с самого начала эксперты за дело берутся.

Собственный голос казался Кольбергу каким-то фальшивым.

— Ладно, пошлю человека, — ответил Ельм. — А что именно вам надо знать? Какие специальные исследования проводить?

— Пока пусть постоит у вас. Мартин Бек потом позвонит и скажет, что ему нужно.

— Ясно. Сейчас распоряжусь. Хотя, по правде говоря, у меня каждый человек на счету. И еще неизвестно, куда машину ставить. У нас тут пять машин ждут исследования. И в лаборатории лежит гора всевозможного хлама. Знаешь, что нам вчера подсунули?

— Нет, — уныло протянул Кольберг.

— Две бочки сельди. Каждая рыба разрезана и снова зашита, а внутри по пластиковому мешочку с наркотиком. Как, по-твоему, пахнет от человека, который целую ночь копался в рассоле и чистил селедку?

— Не знаю, но могу представить себе. — Кольберг рассмеялся. — А что вы потом сделали с селедкой? Жареная сельдь в луковом соусе — чудо. Могу научить, как приготовить.

— Тебе хорошо шутить, — обиделся Ельм.

И положил трубку, не дожидаясь ответа; Кольберг все еще смеялся.

При одной мысли о жареной сельди он проголодался, хотя недавно позавтракал.

Несколько минут Кольберг рисовал в блокноте черточки, соображая, как действовать дальше, потом снова взялся за телефон.

— Инспектор уголовного розыска Скакке.

— Привет, это снова я. Ну как, дописал свой рапорт?

— Не совсем. Так о чем ты хотел меня спросить?

— Да все насчет той «вольво», которую Касперссон украл в Веллинге. Заявление о краже у тебя близко?

— Тут, в ящике лежит, — ответил Скакке. — Подожди минутку.

Он даже не стал класть трубку на стол и уже через полминуты достал нужную бумагу.

— Есть, — сказал он. — Вот оно.

— Отлично. Фамилия, имя владельца?

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Бенни Скакке нашел нужные данные.

— Кай Эверт Сюндстрём.

«Все правильно», — подумал Кольберг.

Он даже не удивился, только ощутил удовлетворение от того, что его догадка оправдалась.

— Леннарт? — спросил Скакке.

— Да, да, я слышу. Кай Эверт Сюндстрём. Но ведь заявление не он сделал?

— Его жена. Цецилия Сюндстрём.

— Кажется, ты был у них в Веллинге?

— Был. У них свой домик. Машина стояла в открытом гараже. Вор мог её видеть с улицы.

— Ты с обоими говорил? — продолжал расспрашивать Кольберг.

— Главным образом с ней. Он больше помалкивал.

— Как он выглядит?

— Возраст — около пятидесяти. Рост — примерно метр семьдесят. Худой, причем худоба, я бы сказал, болезненная. Волосы светлые, с проседью. Почти белые. Очки в темной оправе.

— Профессия?

— Фабрикант.

— Что он производит?

— Вот этого я не знаю, — ответил Скакке. — Жена, когда заявляла, назвала его фабрикантом.

— Он как-нибудь объяснил, почему не заявил сам?

— Нет, но жена сказала, что собиралась обратиться в полицию уже в понедельник утром. А он возразил, что машина, может быть, еще найдется, незачем спешить.

— Припомни, о чем еще шла речь. Что они говорили друг другу?

— Да нет, только о машине и говорили. Я спросил: заметили они что-нибудь в воскресенье утром? Нет, не заметили. Собственно, я только с женой разговаривал, она дверь открыла, потом мы стояли в прихожей. Он вышел на минуту-другую, сказал, что обнаружил пропажу уже пополудни, и все.

Кольберг посмотрел на черточки, которые нарисовал в своем блокноте. Они должны были изображать карту Сконе, точками обозначены Веллинге, Андерслёв, Мальмё и Треллеборг.

— Тебе известно, где находится его фабрика? — Он соединил чертой Веллинге и Андерслёв.

— У меня сложилось такое впечатление, что он работает в Треллеборге, нерешительно произнес Скакке. — Со слов жены.

Кольберг соединил линиями Андерслёв и Треллеборг, Треллеборг и Веллинге.

Получился треугольник с вершиной в Треллеборге; основанием служила линия Веллинге — Андерслёв на севере.

— Здорово, Скакке, — сказал Кольберг. — Отлично.

— А что, вы нашли машину? Я слышал, что Касперу удалось уйти?

— Ушел, — сухо подтвердил Кольберг. — А машину мы, кажется, нашли. Ты давно говорил с Мартином?

— Да уж порядком. Он все еще в Андерслёве?

— Вот именно, — сказал Кольберг. — И как только я положу трубку, ты созвонись с Мартином и расскажи все, что ты только что рассказал мне. Про этого Кая Эверта Сюндстрёма, его внешность и все такое прочее. И пусть Мартин позвонит в криминалистическую лабораторию Ельму и проверит, забрали они машину или нет. Не откладывай.

— Будет сделано, — ответил Скакке. — А что с этим Сюндстрёмом? Он что-нибудь натворил?

— Там будет видно. Твое дело только сообщить Мартину, а уж он решит, как быть. Ясно? Потом можешь дописывать свой рапорт. Если что, я еще некоторое время буду у себя в кабинете. Мне тут тоже надо кое-что написать. Передай привет Мартину. Пока.

— Пока.

Кольберг больше не стал никуда звонить. Он отодвинул телефон, засунул в ящик стола блокнот, пододвинул к себе пишущую машинку, вставил лист бумаги и снова отстучал:

«Стокгольм, 27 ноября 1973 года.

В Центральное полицейское управление.

Заявление об уходе…»