Пер Валё - В тупике

— Как я не догадался? — сказал мужчина. — Ранней осенью здесь уже был один полицейский.

Под вечер того же дня, в половине шестого, Мартин Бек собрал своих ближайших сотрудников на совещание. Нурдин и Монссон уже возвратились, следовательно, можно сказать, что команда была в полном составе.

— Так, недостает одной страницы, — удовлетворенно сказал Меландер. Кто же ее взял?

Мартин Бек и Колльберг быстро переглянулись.

— Кто-либо из вас может сказать о себе, что он мастер производить обыск? — спросил Мартин Бек.

— Я, — вяло ответил Монссон. — Когда где-то что-то пропадает, обязательно найду.

— Чудесно, — молвил Мартин Бек. — Обыщешь квартиру Оке Стенстрёма на Чёрховсгатан.

— Что же мне там искать?

— Страницу из полицейских протоколов, — сказал Колльберг. — Ее номер тысяча двести сорок четыре, а в тексте, возможно, фигурирует Нильс Эрик Ёранссон.

— Пойду завтра, — сказал Монссон. — Днем лучше искать.

— Прекрасно, — ответил Мартин Бек.

На следующий день в два часа на столе у Мартина Бека зазвонил телефон.

— Привет, это Пер Монссон. Я в квартире Стенстрёма. Здесь нет той страницы.

— Ты уверен?

— Конечно, — обиженно сказал Монссон. — Но уверены ли вы, что это он ее взял?

— По крайней мере, так думаем.

— Гм, тогда поищу в другом месте, — сказал Монссон.

Мартин Бек потер пальцами лоб и спросил:

— Где это «в другом месте»?

Но Монссон уже положил трубку.

— Ведь в архиве должна быть копия, — сказал Гюнвальд Ларссон, — или в прокуратуре.

Поиски протоколов по делу Тересы начались после рождества, но наступил новый, 1968 год, прошло некоторое время, прежде чем они дали какой-то результат.

Только утром пятого января кипа запыленных бумаг очутилась на столе у Мартина Бека. Не надо было иметь глаз детектива, чтобы сразу узнать, что их извлекли из самых глубоких закутков архива и что много лет их не касалась ни одна человеческая рука.

Мартин Бек быстро переворачивал бумаги и нашел тысяча двести сорок четвертую страницу. Колльберг наклонился через плечо Мартина Бека и стал читать вместе с ним:

«Допрос продавца Нильса Эрика Ёранссона 7 августа 1951 года.

О себе Ёранссон говорит, что в настоящее время работает в фирме „Все-импорт“: Холлендарегатан, 10, Стокгольм.

Ёранссон признался, что с Тересой Камарайо встречался два раза. Первый раз — в квартире на Свартсмангатан, где присутствовало много других лиц. Из них он помнит только какого-то Биргера Свенссона-Раска. Вторично Ёранссон встретился с нею в погребке на Холлендарегатан. Ёранссон говорит, что не помнит точной даты, но уверяет, что эти встречи имели место через несколько дней одна после другой где-то в конце ноября и в начале декабря прошлого, то есть 1950 года.

Со 2 по 13 июня Ёранссон находился в Экшё, куда поехал на своей собственной машине номер А 6310 и, выполнив задание — продав партию одежды для фирмы, где он работал, — возвратился в Стокгольм. Ёранссон имеет машину марки „моррис-минор“, модель 1949 года. Допрошенный прочитал протокол и согласился с ним.

Вел допрос (подпись).

Нахождение Ёранссона в Экшё подтверждает персонал городской гостиницы. Допрошенный по этому поводу бармен названной выше гостиницы Сверкер Юнссон свидетельствует, что 10 июня Ёранссон сидел в гостиничном ресторане до 23:30, пока ресторан не закрыли. Ёранссон был пьян. Показания Сверкера Юнссона подтвержают записи в гостиничном счете Ёранссона».

— Ну вот, — сказал Колльберг, — все ясно.

— Что ты теперь думаешь делать?

— То, что не успел сделать Стенстрём. Поехать в Экшё.

Колльберг ехал целую ночь, триста тридцать пять километров в метель, по заносам, но не очень устал. Городская гостиница около рынка оказалась старинным зданием, которое чудесно вписывалось в идиллическую картину зимнего городка, словно взятую с праздничной открытки. Бармен Сверкер Юнссон умер десять лет назад, но копия гостиничного счета не потерялась, хотя нашлась лишь через несколько часов в запыленной картонной коробке на чердаке.

Счет подтверждал, что Ёранссон жил в гостинице одиннадцать суток. Он ежедневно ел и пил в гостинице и подписывал ресторанные счета, которые добавлены к плате за проживание. Были и другие добавления, например, счет за телефонный разговор, но номер, по которому звонил Ёранссон, не был указан. Однако внимание Колльберга сразу привлекло кое-что другое.

Шестого июня 1951 года гостиница в счет Ёранссона внесла пятьдесят две кроны и двадцать пять эре, выплаченные одной автомастерской. Сумма предназначалась «за ремонт и буксирование».

— Существует ли эта мастерская в настоящее время? — спросил Колльберг хозяина гостиницы.

— Да-да, и на протяжении двадцати пяти лет не меняла владельца. Поезжайте в направлении Лонганеса и…

Человек, что двадцать пять лет держал мастерскую, недоверчиво посмотрел на Колльберга.

— Говорите, шестнадцать с половиной лет назад? Как же я, черт возьми, могу помнить, кому тогда ремонтировал машину?

— А вы не ведете запись?

— Веду. С этим у меня все в порядке.

Где-то за полчаса хозяин автомастерской нашел старую книгу. Он не хотел выпускать ее из рук, а осторожно листал страницы сам, пока нашел необходимую дату.

— Шестое июня, — молвил он. — Вот эта запись. Машину взяли от гостиницы, так и есть. Разрядился аккумулятор. Это стоило владельцу пятьдесят две кроны и двадцать пять эре с пригоном и всем.

Колльберг ждал.

— С пригоном, — пробормотал хозяин мастерской. — Какая бессмыслица! Мог вынуть аккумулятор и сам его привезти.

— А о машине есть какие-то данные?

— Есть. Постойте… сейчас. Трудно прочитать. Кто-то мазанул масляным пальцем по номеру. Во всяком случае, машина была стокгольмская.

— Вы не знаете, какой марки?

— Почему же, «форд-ведетта».

— А не «моррис-минор»?

— Если здесь написано «форд-ведетта», то так и было, могу присягнуть, — ответил хозяин мастерской. — «Моррис-минор»? Да это же чертовская разница!

Когда Колльберг возвратился в гостиницу в Экшё, был уже вечер. Он замерз, проголодался и устал, поэтому не сел за руль машины, а взял себе номер в гостинице. Потом искупался и заказал обед, а ожидая, пока ему принесут еду, два раза поговорил по телефону. Сперва с Меландером.

— Ты не мог бы мне сказать, у кого из перечисленных в списке лиц была в июне пятьдесят первого машина? И какой марки?

Мог бы. Завтра утром скажу.

— И какого цвета был «моррис» у Ёранссона?

— Хорошо.

Потом он позвонил Мартину Беку.

— У Ёранссона не было «морриса» в то время. У него была другая машина.

— Стенстрём это уже знал.

— Поручи кому-нибудь выяснить, кто был владельцем фирмы на Холлендарегатан, когда там работал Ёранссон, и чем она торговала?