Френсис Уилсон - Прикосновение

- Я попытаюсь, - сказала она. - Может быть, я буду просто больше гулять с ним.

- А он-то будет гулять?

- Конечно, если я стану водить его за руку и рядом не окажется Ба.

- Ба?

- Да. Ба ужасно портит его: все время таскает на руках. Поэтому, когда вьетнамец поблизости, ножки Джеффи не работают.

Алан рассмеялся.

- Ну что ж. Что бы вы ни заставили его делать - все пойдет на пользу.

Сильвия принялась одевать Джеффи, пока Алан возился с бумагами.

- Я хочу поблагодарить вас за то, что вы заехали ко мне прошлым вечером, - сказала она, вспомнив, как была поражена, когда, открыв дверь, увидела его на пороге. - Сожалею, что вызов оказался напрасным.

- Совсем не напрасным. Нам обоим лучше спалось в ту ночь.

- Да, кстати, по поводу домашних визитов: вы часто посещаете одиноких вдов?

Сильвия любила смотреть, как Алан краснеет. И на этот раз он не разочаровал ее.

- По правде сказать, да. Здесь неподалеку живет одна маленькая старушка - она прикована к постели после нескольких инсультов. Я навещаю ее раз в месяц.

- А как насчет молодых дам?

- Все зависит от характера болезни. Вообще-то в домашней обстановке лечить очень неудобно.

Сильвия подавила улыбку. "Бедняга, он так старается сохранять холодный и официальный вид".

- А что, если у нее чесотка, вылечить которую способны только вы?

Он улыбнулся немного лукаво:

- Я посоветовал бы ей принять ванну. Или холодный душ.

Она засмеялась. Ей так нравилось, что при всей его старомодной чопорности и неколебимой устойчивости, он все же обладал и чувством юмора.

- Да, кстати, - спросил Алан, пока Сильвия смеялась, - приглашение на вечер еще в силе?

- Так вы все-таки сможете прийти? - Ее охватило радостное чувство.

- Да, сможем. Поначалу я думал, что мы заняты, но потом выяснилось, что это не так.

- Чудесно! В девять часов, без смокинга.

- Мы будем.

- Отлично. В таком случае, я смогу затащить вас к себе наверх и показать кое-что из моих японских эротических гравюр.

Алан смотрел на нее открытым взглядом, в выражении его лица чувствовалась легкая досада.

- Знаете, в один прекрасный день я могу принять ваш вызов.

"Не осмелитесь!" - Сильвия уже готова была произнести эти слова, но в последний момент прикусила язык.

- Разве я вас пугаю? - спросила она, открыв дверь смотровой комнаты и подтолкнув в нее Джеффи. - Счастливо вам съездить в Вашингтон. Жду вас в субботу вечером.

Поднимаясь в холл, Сильвия размышляла над тем, почему она так всполошилась, когда Алан сказал ей о "вызове". Скорее всего она просто не хотела ответных действий с его стороны, понимая, что значительная доля его очарования состоит именно в недоступности. И именно это свойство выделяло его среди многих знакомых ей мужчин, таких, как некоторые друзья Грета и мужья ее подруг, норовившие "утешить" ее после кончины мужа. Но их представление об утешении всегда было связано с постелью. В то время у нее на многое раскрылись глаза. С тех пор у Сильвии были увлечения, но ни с кем из них она не имела близких отношений.

Алан делал вид, что не замечает ее авансов. А она, со своей стороны, догадывалась, что его влечет к ней, и это обстоятельство делало ее невинную игру еще более заманчивой, а Алана - еще более благородным.

Но зачем она все это устраивала?

Сама она никогда не смогла бы ответить на этот вопрос. Изо всех мужчин только одного Алана она поддразнивала таким образом, но именно его она уважала больше, чем кого бы то ни было. Но зачем же в таком случае заставлять его краснеть? Зачем искушать его? Может быть, она делала это потому, что знала: Алан безупречен? Или же она хотела сбросить его с пьедестала, доказать, что этот рыцарь без страха и упрека - всего лишь колосс на глиняных ногах?

Нет. Она совсем не хотела этого!

Тогда почему же ей доставляло такое наслаждение дразнить его?

Этот вопрос постоянно вертелся у нее в голове, но она никогда не находила на него ответа.

Может быть, что-то неладно у нее в голове - где-то произошло короткое замыкание? Однако Сильвия тут же отмахнулась от этой неприятной мысли.

"Все это только шутка, - подумала она. - Всего лишь шутка".

Глава 4

Алан

- Ты решительно не хочешь ехать со мной?

Джинни посмотрела на него сквозь свои зеленые контактные линзы и улыбнулась.

- Ты знаешь, я бы с удовольствием поехала, Алан, однако не могу бросить Джози. Мы собираемся...

Он знал: соревнования по теннису в клубе. Джинни и Джози вышли в четвертьфинал парной игры для женщин.

- Разве я так часто участвую в показательных выступлениях перед сенатским подкомитетом? Ты бы оказывала мне моральную поддержку.

- Знаю, дорогой, - сказала Джинни, обнимая его. - Я никогда не стала бы участвовать в соревнованиях, если бы думала, что у нас есть хоть малейший шанс продвинуться так далеко. Но сейчас Джози рассчитывает на меня, и я не могу ее подвести.

Алан был уже готов сделать язвительное замечание, но в последний момент удержался. Ему не хотелось напоследок поссориться с женой.

- Зато я могу подвезти тебя в аэропорт, - сказала Джинни.

- Нет, лучше не надо. Я не знаю точно, в какое время я буду завтра возвращаться. Пусть лучше машина постоит на парковочной площадке.

Он обнял и поцеловал ее, затем резко направился к двери с сумкой в руке.

- Счастливо! - крикнула Джинни и махнула рукой, когда Алан садился в машину.

Он улыбнулся ей в ответ, надеясь, что улыбка выглядела искренней. Он был задет гораздо больше, чем ему хотелось бы в этом признаться.

Майк Свитцер сказал ему, что всем врачам, выступавшим в поддержку законопроекта о "Своде норм", комитет оплачивал все расходы, включая даже лимузины, встречавшие их в аэропорту. Те же, кто выступал против, должны были добираться к месту назначения собственными средствами.

Итак, Алан добрался "собственными средствами" из национального аэропорта и остановился в отеле "Кристал-Сити" что в Арлингтоне, где получил номер с видом на Потомак. Вечер был холодный и ясный; из окна Алан наблюдал за облитыми светом реклам силуэтами небоскребов на дальнем берегу реки, отражающихся в покрытой рябью воде.

Он терпеть не мог путешествовать - у него возникало чувство изолированности, оторванности от работы и от дома, как будто вдруг в его организме выключили рубильник и он переставал существовать. Алан встряхнулся - он не переносил этого ощущения.

Открыв свою дорожную сумку, он вытащил бутылку виски и, откинувшись на кровати со стаканом в руке, уставился в телевизор, ничего не видя перед собой.

Нет смысла обманывать себя: он нервничал, боясь завтрашнего дня. Ему еще никогда не приходилось давать показания перед каким бы то ни было комитетом, тем более перед таким, где председательствует свирепый сенатор Джеймс Мак-Криди. Какого черта, спрашивается, он согласился участвовать в этом? Чтобы его поджаривала на своем вертеле шайка политиканов? Очевидно, он сошел с ума. А во всем виноват этот Майк - о, пардон, член Конгресса Свитцер. Если бы он не втянул Алана в эту авантюру, Алан бы сейчас спокойно лежал дома, в собственной постели, и смотрел телевизор.