Френсис Уилсон - Прикосновение

- Сенатор, - воскликнула Сильвия, ее глаза восторженно блестели, - это было бы замечательно!

"Похоже, она действительно принимает глубоко к сердцу все, что касается Балмера, - подумал Чарльз. - Иначе она никогда бы так легко не клюнула на эту наживку".

- Но предупреждаю вас. - В голосе сенатора прозвучали жесткие металлические нотки. - Если мы установим, что он мошенник, мы публично разоблачим его и посоветуем всем больным, даже тем, кто страдает всего лишь насморком, ни в коем случае не обращаться к нему. Никогда!

Сильвия секунду помолчала, а затем кивнула.

- Это справедливо. Я передам ему все это дословно, и мы дадим вам знать о нашем решении.

У Чарльза от удивления отвалилась челюсть. "Мы дадим вам знать..." Они уже выступают вместе.

"Я потерял ее", - подумал он. Это мысль вызвала боль в его душе. Ему не хотелось отпускать от себя эту женщину. Их отношения в последнее время заметно охладели, но не умерли окончательно. Их еще можно оживить.

- И я возлагаю на доктора Эксфорда обязанности по наблюдению за этим исследованием. - Сенатор в упор посмотрел на Чарльза. - Разумеется, если он согласится.

Ничто не могло заставить Чарльза отказаться от этого. Он получил бы немалое удовольствие, если бы удалось изобличить Алана Балмера как мошенника. Что-то стала бы тогда думать о нем Сильвия?

- Разумеется, - ответил он, не помедлив ни мгновения. - Мне очень приятно.

- Великолепно! Тогда... сегодня четверг. Большая часть недели уже позади. Но если бы Балмер согласился прийти сегодня вечером, мы смогли бы начать работу сразу же, не откладывая. Правильно, Чарльз?

- Как скажете, сенатор.

- Есть еще одно обстоятельство. - Сильвия говорила медленно, как бы взвешивая каждое слово. - Эта сила, которой владеет Алан, оказывает какое-то странное воздействие и на него самого.

"Власть портит человека, дорогая. Посмотри хотя бы на сенатора", подумал Чарльз.

- Если он согласится прийти, вы сможете обследовать его память?

- Память? - В Чарльзе внезапно проснулся профессиональный интерес. - А в чем дело?

- Дело вот в чем: он помнит события детства совершенно четко, но к ленчу забывает, что ел за завтраком.

- Интересно, - задумчиво произнес Чарльз, размышляя о том, что ослабление памяти может либо не означать ничего, либо означать слишком многое.

Глава 34

Сенатор

- Только что позвонили из охраны парадного входа, сэр, - сообщил голос секретаря по интеркому. - Он прибыл.

- Отлично!

"Наконец-то!"

В течение последних часов Мак-Криди находился в состоянии напряжения, ожидая прихода Балмера. Теперь же он мог позволить себе расслабиться.

Но в самом ли деле мог?

Усевшись поглубже в мягкое кресло возле стола, он расслабил свои, теперь уже почти бесполезные, мускулы. Однако мозг его не мог расслабиться, особенно в эти минуты, когда, казалось, возможность излечения так близка. Стать нормальным человеком, иметь возможность пройти по лужайке Капитолия, взбежать вверх по лестнице, поволочиться за женщиной, снова принять участие в бесчисленных видах повседневной деятельности, в которой каждый день принимают участие миллионы нормальных людей. Такая перспектива вызывала у него прилив крови, и сердце начинало усиленно биться.

А кроме того, он имел намерения, выходившие далеко за рамки того, о чем мог мечтать средний гражданин. Вновь получить рабочий пост в партии и баллотироваться на выборах в Белый дом - все это в скором времени могло оказаться не просто приятной мечтой.

Так много возможностей откроется перед ним, если целительная сила Балмера не окажется блефом.

И вот наконец Балмер здесь.

"Но какова будет цена всему этому?" - донесся вдруг голос из какого-то дальнего уголка его сознания. Действительно ли нужны все эти маневры и манипуляции, при помощи которых он стремится заполучить Балмера под свою крышу? Может быть, просто назначить ему встречу и напрямую спросить, соответствуют ли действительности все эти невероятные истории, рассказываемые о нем.

Мак-Криди зажмурил глаза и постарался приглушить этот голос.

Казалось бы, все так просто... Но мог ли могущественный сенатор позволить себе обратиться к этому человеку в качестве покорного и смиренного просителя, отдать себя на его милость? Все его существо противилось мысли о том, что он должен выступать в роли просителя перед кем бы то ни было. В особенности перед медиком. И тем более перед доктором Аланом Балмером.

Мог ли он унизиться до того, чтобы просить у этого человека душевную милостыню?

И что бы он мог предложить Балмеру взамен? И, наконец, самое худшее: что, если Балмер откажет ему? При одной этой мысли сенатора чуть не стошнило. Нет, избранный им путь лучше. Фонд - это его, Мак-Криди, территория, а уж никак не Балмера. Когда все данные будут собраны, он сможет выбрать тот или иной вариант действий. Если Балмер окажется жуликом, для него, Мак-Криди, это будет еще одним тупиком.

Но если научные анализы подтвердят слухи, Балмер будет в долгу перед ним.

И тогда Мак-Криди сможет разговаривать с Балмером высоко подняв голову. И пожинать плоды.

Глава 35

Алан

- Сейчас я не могу этого сделать, - твердо сказал Алан, глядя на Чарльза Эксфорда, едва скрывавшего свое раздражение.

- Хорошо, тогда когда же?

Алан проверил свои записи. Слава Богу, что они у него сохранились! Без них он ни черта бы не смог запомнить. Час целительной силы приходился на понедельник, в период от 4.00 до 5.00, а сегодня был четверг, и, следовательно, он должен наступить примерно в 7.00. Алан взглянул на часы.

- Я буду готов примерно через час.

- Прекрасно. - Чарльз произнес это как "при-и-крас-на". - А пока чувствуйте себя как дома.

Он встал и прошел к двери.

- Мне нужно проверить кое-что.

Алан остался в кабинете Чарльза Эксфорда в полном одиночестве. Ему совсем не хотелось находиться здесь, да и вообще он не желал переходить в подчинение Фонда Мак-Криди. Но Сильвия настояла на этом. Вернувшись домой с Джеффи, она передала ему предложения Мак-Криди и целый вечер уговаривала его принять их. Она говорила, что если он не согласится, то никогда больше не будет знать покоя, никогда не сможет вновь заниматься медицинской практикой, что он должен сделать это ради себя, ради своих обычных пациентов, и в особенности ради тех, кому он один в состоянии помочь, и так далее и так далее, пока Алан не сдался просто потому, что слишком обессилел для того, чтобы возражать.

Уж очень она была настойчива, эта женщина.

Но Алан любил ее, в этом не было никаких сомнений. Благодаря ее влиянию он чувствовал себя превосходно - по отношению к себе, к ней и ко всему этому проклятому миру. Он не хотел расставаться с ней даже на несколько дней, которые должно было бы отнять это чертово клиническое обследование. Он явился сюда не столько ради себя, сколько ради нее. Это действительно была любовь.