Джеймс Чейз - Том 21. Поцелуй мой кулак. За все рассчитаюсь с тобой.

Первые признаки чего-то неладного стали заметны только через месяц после аварии. Пожалуй, это можно было бы назвать замедленным шоком, — хотя доктор Мелиш и подобрал какой-то другой термин. Этот профессиональный термин для нас с вами прозвучал бы абракадаброй. Так или иначе, но доктор имел в виду именно замедленный шок.

За месяц до аварии я парил в разреженной атмосфере успеха. Взять, к примеру, мою работу. Ради того, чтобы заполучить ее, я трудился, как раб, и наконец добился своего — стал главным комиссионером самой первоклассной ювелирной фирмы Парадиз-Сити — «Люс и Фремлин». Эта фирма стоит на одной ступени со всемирно известными фирмами «Картье», «Ван Клиф и Арпелс». В нашем городе каждый магазин или лавка стараются перещеголять друг друга, так как этот город — место, где миллионеры спускают свои денежки. Где типы с набитыми бумажниками, снобы, кинозвезды и любители выставлять напоказ свое богатство проводят время в поисках острых ощущений.

«Люс и Фремлин» считается лучшей в своей области, и должность эксперта по бриллиантам приносила мне годовой доход в размере шестидесяти тысяч долларов, что даже в этом городе, с его самой высокой на флоридском побережье стоимостью жизни, считалось очень неплохим заработком.

Я имел «мерседес» с откидным верхом, квартиру с двумя спальнями, выходившую окнами на океан, а также банковский счет в престижном банке Парадиз-Сити и тысяч на восемьдесят акций и облигаций.

Мой шкаф был буквально забит хорошими костюмами. К тому же я был высоким и, по мнению многих, красивым парнем, лучшим игроком в гольф в Загородном клубе. Теперь вам, наверное, ясно, что я имел в виду, говоря — я на вершине успеха. Но погодите: сверх того у меня была Джуди.

Я упоминаю Джуди последней, так как она была самым ценным моим достоянием.

Хорошенькая брюнетка, умная и добрая. Мы познакомились в Загородном клубе, и она оказалась хорошим игроком в гольф. Если я давал шесть очков форы и иногда ей удавалось победить меня, она имела все основания думать, что играет не так уж и плохо. Джуди приехала в Парадиз-Сити из Нью-Йорка собирать материал для биографии старого судьи Джорджа Соера. И быстро акклиматизировалась, став неотъемлемой частью молодой компании клуба. Мне потребовались три недели и тридцать раундов в гольф, чтобы убедиться — Джуди именно та девушка, которую я так долго ищу. Позже она призналась, что почувствовала во мне своего мужчину гораздо раньше.

Мы обручились.

Едва мой босс Сидни Фремлин, принадлежавший к той породе щедрых, несколько ошеломляющих своей экспансивностью педерастов, которые — при условии, что вы им нравитесь — не знают, чем вам угодить, услышал об обручении, сразу же заявил, что совершенно необходим званый вечер. Сидни обожал вечеринки. Он заверил, что позаботится о финансовой стороне и то что вечер необходимо устроить в клубе и пригласить буквально всех его членов.

Я отнесся к затее довольно безразлично, но Джуди она пришлась явно по душе, и я согласился.

Сидни прекрасно понимал, что я едва ли не лучший знаток бриллиантов на тихоокеанском побережье, и если он потеряет меня, репутация фирмы понизится почти так же, как падает репутация французского ресторана, отмеченного тремя звездочками в путеводителе Мишлена, с уходом шеф-повара. К тому же я нравился всем клиентам фирмы, которые почти всегда советовались со мной, желая знать мое мнение о покупках.

В общем, Сидни высоко меня ценил, а когда вы у него в почете, он готов достать для вас звезду с неба. Все это было еще месяц назад. Я вспомнил тот вечер, подобно тому, как человек, страдающий от зубной боли, грызет на больном зубе орех.

Джуди пришла ко мне около семи. Вечеринку назначили на девять, но мы условились встретиться пораньше, чтобы поговорить о доме, в котором будем жить, когда поженимся. У нас на выбор было два варианта: дом типа ранчо с большим садом или деревянное шале за городом. Я высказывался в пользу шале, но Джуди склонялась к ранчо из-за сада. Мы провели около часа, обсуждая все «за» и «против», и в конце концов Джуди убедила меня, что сад все-таки нужен.

— Когда появятся дети, Ларри, сад будет просто необходим, — подвела она итог нашему спору.

Не откладывая дела в долгий ящик, я тут же позвонил Эрни Труали, представителю строительной компании, с которой мы имели дело, и сообщил ему, что зайду завтра для внесения предварительного аванса за ранчо.

Мы вышли из квартиры, чувствуя себя на седьмом небе, и отправились в Загородный клуб, где нас ожидали друзья. За милю от клуба мой мир разлетелся вдребезги. На перекрестке, справа, вылетела машина и врезалась в нас, как эсминец, таранящий подводную лодку. Одно короткое мгновение я видел машину — старый потрепанный «кадиллак» с обалдевшим от страха парнем за рулем, затем чудовищный удар в бок, швырнувший «мерседес» в кювет.

Теряя сознание, я подумал о Джуди. С той же мыслью я очнулся в роскошной палате Джефферсон-клиники, оплаченной Сидни. Собственной персоной он сидел у кровати, плача в шелковый платок.

Раз уж мы заговорили о Сидни Фремлине, разрешите описать его. Высокий, гибкий, со светлыми волосами, а о возрасте можно было только гадать: где-то между тридцатью и пятьюдесятью. Сидни нравился всем. В нем были теплота и ошеломляющая сердечность. Он обладал блестящими художественными способностями и имел особый дар создавать удивительной красоты ювелирные украшения.

Его партнер Том Люс занимался финансовой стороной дела. Люс не мог отличить бриллиант от горного хрусталя, да это ему и не было нужно. Зато он прекрасно знал, как приумножить доллар. Его и Сидни считали богачами, а прослыть богачом в Парадиз-Сити значит попасть в категорию чертовски состоятельных людей. В то время как Люс, пятидесятидвухлетний дородный мужчина, с шиком, которому позавидовал бы бульдог, пребывал за сценой, Сидни порхал по демонстрационному залу если только не занимался у себя в кабинете созданием какой-нибудь новинки. Большинство старых клуш я предоставлял ему. Они его просто обожали. Но богатые молодые дамочки, состоятельные бизнесмены, подыскивающие необычный подарок, и те, кто получил в наследство бабушкины драгоценности и теперь хотел оценить их или вставить камни в новую оправу, шли ко мне.

Гомосексуалисты — странные твари, но я нахожу с ними общий язык и убедился, что часто у них находишь больше таланта, доброты и верности, чем у обычных «настоящих» мужчин, с которыми сталкиваешься в нашем изобильном Сити. Конечно, у монеты есть и оборотная сторона: их ревность, вспыльчивый нрав, язвительность и зловредность, которым позавидует любая женщина. Сидни обладал всеми достоинствами и недостатками среднего гомо. Но мне он нравился, и мы отлично ладили. С расплывшейся от слез косметикой, с глазами, как озера отчаяния, Сидни дрожащим голосом сообщил мне новости, самой страшной из которых была та, что Джуди умерла на операционном столе. Мне, по его словам, повезло: небольшое сотрясение мозга и сильно рассечен лоб, но через неделю я буду ходить, как часы.