Александр Асмолов - Аркан

– Аркадий Михалыч, только не говорите мне, что она поменяла и свое имя. Мы ж тогда ее не найдем.

– Все свидетельствует о том, что поменяла, – мнимая рука собеседника затушила свой мнимый окурок в пепельнице на балконе. – Более того, ее новое имя за три-четыре года должно зазвучать. Не такой это человек, чтобы молчать в тряпочку. Уверен, нашла она себе дело и чемпионом в нем стала. Зуб даю!

– Ну, это к дантистам, – улыбнулся своей шутке бывший зэк. – Но ход ваших мыслей мне понятен. Предлагаю все-таки рассмотреть варианты старых связей, поскольку о ее новом деле нам ничего не известно.

– Согласен, – голос Михалыча повеселел.

– Тогда самый простой вариант – побывать на кубке Санкт-Петербурга по воднолыжному спорту. Скоро открытие.

– Там будут только Питерцы?

– Нет, кубок открытый. Устроители обещают, что будут не только наши, но приедут и финны, и Прибалтика.

– Нужно непременно побывать, а пока у нас есть пара недель, чтобы кое-кому оформить правильные документы и приличную машинку. Надеюсь, вы еще не промотали по кабакам наш капиталец.

Свет фар прыгал по неровной дороге метрах в десяти от капота, и, несмотря на ревущий двигатель, машина никак не могла его догнать. Японский джип был собран явно не для таких ухабов, отчего ходовая и кузов поскрипывали и постанывали, но трудились исправно. Труп Филина в багажнике вместе с какими-то баулами то и дело мотался от одного борта к другому. Это чувствовалось даже на водительском сиденье.

Сознание того, что Кроткая упаковала незваного гостя и повесила все на Аркана, не давал покоя. Ведь не объяснишь кому-то, что сам ни сном, ни духом. Твой жмурик теперь. Как ни крути. И угораздило же…

Аркан бесился от одной мысли, что столько усилий напрасны, вместо свободы он стал мокрушником. Так чисто уйти из зоны, и так глупо подставиться. Хотя… Если не паниковать, а проанализировать, то не все так плохо. У него гражданский прикид, бабки, чистая ксива, хорошая тачка и никого на хвосте.

– Счастливчик, – выдавил из себя неуместную шутку Арик.

– А у нас в Думе, – вдруг откликнулся голос Аркадия Михалыча, – и не такие встречаются.

– То есть, ты предлагаешь сразу на Моховую зарулить, – тут же парировал беглый зэк. – В Думу. К своим.

– Ну, язвить на вашем месте я бы пока не стал, уважаемый. За дорогой следите. Мы, кстати, уже сто километров давно отмотали. Так что освободить багажник самое время.

Выбрав удобный съезд с грунтовки в лес, Аркан осторожно повел машину по просеке. Японка подвывала, но послушно шла вперед. Наконец он решил, что достаточно, заглушил двигатель и выключил фары.

В ночной прохладе пахло ранней весной. Удивительная тишина завораживала, а над головой было сочное черное небо с рассыпанными крупными звездами. Ему на миг подумалось, что в такой благодати остаться бы и прожить, сколько отведено. Как странно устроен человек. Горожане стонут от мегаполисов, устремляясь на природу. Зэки стонут за колючкой, ненавидя эту природу всем своим существом. Да и он мог бы остаться вдали от всех проблем, в этом дремлющем крае, охотиться, срубить дом, забрать Кроткую… Но, ведь, никогда не сделает этого. Он будет бежать, как загнанный заяц. Пока не упадет или не ступит в капкан.

– Аркан, не попади в капкан, – тут же отозвался Аркадий Михалыч.

– Нет, по мне уж лучше канкан, – улыбнулся беглый зэк.

– Снимаю шляпу, маэстро, – не унимался мнимый собеседник. – Кстати, Филину тут будет хорошо. Тихо. Никаких стрелок и терок. Только лишнее с него нужно будет снять… Освободить, так сказать от мирского перед бесконечностью.

Странный знакомый Кроткой оказался рослым мужиком. Ни капельки жира, одни накачанные мускулы. На груди смутная наколка – в темноте не разобрать. На всякий случай Аркан чиркнул зажигалкой, прикрыв огонек ладонями. Изображение шикарного парусника, под всеми парусами рассекающего пенящиеся гребни, было слишком красивым, но понятным. На языке блатных это означало, что его обладатель вор-гастролер.

На левом мизинце блеснул перстень. Аркан невольно задержал взгляд. Оригинальная печатка в виде миниатюрного квадрата зеленого бильярдного стола, на котором закреплена пирамидка из мелких бриллиантов. В темноте они брызнули веером разноцветных лучиков от пламени зажигалки. Печатку пришлось снимать с усилием. А вот Аркану перстень был впору.

– Так, ты теперь катала? – тут же съязвил Аркадий Михалыч.

– Настоящие каталы никогда не светятся, – огрызнулся Аркан. – Фуфель он, а не катала. Хотя камушки горят, как настоящие.

– По крайней мере, – не унимался мнимый собеседник, – мы знаем, что Филин правша, потому что левый мизинчик с печаткой он любил ставить на сукно. Тебе нужно будет научиться эдак оттопыривать мизинчик и поигрывать камушками под яркими лампами. Изумруд в золотой оправе это сильный оберег. Боялся чего-то Филин…

Пока Аркадий Михалыч рассуждал о печатке, Аркан вытряхнул все из карманов срезанной с трупа одежды и чиркнул зажигалкой. Вскоре на ее месте осталась горка пепла, которую смоет первым же дождем. На запах крови, запекшейся на затылке трупа, наверняка быстро сбежится зверье. Беглый зэк сел в машину. Он уже развернул джип, чтобы уехать, но оглянулся на миг в сторону, где лежало обнаженное мускулистое тело.

– Не по-людски как-то, – промелькнуло у него в голове.

– Ну, если кого и найдут здесь, – тут же нашелся Аркадий Михалыч, – то, скорее всего, беглого уголовника Данова. Так всем удобнее будет. Оформят и в архив. А вот Виктор Петрович Филин с паспортом и печаткой поедет искать счастья подальше от этих мест. Кстати, ты заметил, что он не носит часы, и помимо брелка с ключами в зажигании джипа нашелся еще один ключик в кармане. Новенький такой. Очень любопытно мне, к какому это замочку гастролер его притер… Ась?

– Не похож он на шпинаря, – буркнул Аркан. – Такой скорее обреет, чем будет по огонькам ходить. Да, и тачка у него мутная. Не стал бы гастролер на такой штопать… Не догоняю я что-то.

В тяжелых раздумьях дорога казалась бесконечной. Виляя в ущелье, грунтовка бежала вдоль реки. Предрассветный холодок бодрил, но печку он не включал, чтобы не задремать. От унылого пейзажа, усталости и навалившихся переживаний тянуло ко сну.

Вокруг ни единой живой души. Хоть бы остановил кто. В Европе, вон, давно нет ни единого клочка земли, который не пронумерован и не продан. А тут…

Помнится, как-то Аркадий побывал в Греции. Прочел, что его имя в переводе означает – рожденный в Аркадии – и решил посмотреть, что же это за Аркадия такая. Греция туристу понравилась, а вот сам Пелопоннес, где и располагалась Аркадия, на него впечатления не произвел. Патриархальное, богом забытое место. Историки пишут, что когда-то Аркадия была сильной и даже имела свои колонии, но позже кто только ее ни завоевывал. Спартанцы, римляне, славяне, турки… Жизнь словно остановилась там пару тысяч лет назад. Но везде деревеньки, стада, сады, дороги. Живут потихоньку, словно все бури отшумели далеко отсюда. Недаром, согласно мифологии, туда сбежал сын Зевса Аркад. Наверное, уже в те времена, прятались в той глуши… Еще запомнился дом в центре Триполи – столице Пелопоннеса. Он по окна врос в землю, а территорию вокруг только обнесли рабицей и табличку прикрепили. «Ждет хозяина». Вот ведь порядок какой. Никто за пару столетий так и не тронул пустующий дом. Закон охраняет.