Джеймс Чейз - Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь.

— У тебя мозолей на пальцах от трения о портрет Вашингтона нет? — с заботой в голосе спросил полицейский.

— Бог миловал, — мгновенно отреагировал Андерс. — Только не думай, что брать так просто. Это целая наука. На тренировку я затратил годы.

— Неужто? — Макдауэлл покачал головой. — Я без передышки утюжу этот чертов бульвар столько лет, и хоть бы кто мне доллар сунул в лапу.

— Недооцениваешь личное обаяние, — пояснил Андерс. — Больше расплывайся в улыбке, а не строй угрожающие гримасы.

Из гостиницы, припадая на одну ногу, вышла крошечная женщина с небесно-голубыми волосами и сморщенным личиком. Скрюченные подагрой пальчики были унизаны кольцами с бриллиантами.

Андерс в ту же секунду оказался рядом.

— Миссис Клейтон!

Глядя на приятеля, Макдауэлл поразился: такое неподдельное восхищение читалось на обветренной, жесткой, как прошлогодний бифштекс, физиономии Андерса.

— Куда это собралась наша красавица?

Маленькая женщина жеманно улыбнулась и с восхищением воззрилась на предупредительного швейцара.

— Да вот, Джекки, надумала немного прогуляться.

— Миссис Клейтон! — Обеспокоенность в голосе швейцара заставила заволноваться даже Макдауэлла. — Разве доктор Лонстайн разрешил вам прогуляться?

Женщина виновато покосилась на него:

— Если честно, то нет. Но вы ему ничего не скажете, надеюсь?

— Конечно-конечно, это останется между нами, но… — Андерс нежно взял ее за локоток и начал потихоньку запихивать обратно в гостиницу. — Желательно все же вам не рисковать здоровьем. Посидите пока в холле спокойненько, миссис Клейтон. А я попрошу мистера Бивена позвонить доктору Лонстайну. Иначе погуляете, устанете, ножки заболят, а мне потом отвечать?

— Вот это обхождение, — пробормотал Макдауэлл, когда резвушка-попрыгунья была водворена за стеклянную дверь.

Через несколько минут Андерс вернулся на свой пост. Макдауэлл все еще стоял у входа, не в силах оправиться от увиденного.

— Миссис Генри Уильям Клейтон, — объяснил Андерс, прочитав немой вопрос в его расширенных зрачках. — Ее старик сыграл в ящик шесть лет назад и оставил ей пять миллионов.

Макдауэлл выпушил глаза:

— Ты хочешь сказать, что этот мешочек с искривленными косточками стоит пять миллионов?

Андерс нахмурился:

— Пэт, не надо плохо говорить о женщинах.

— Ладно, не буду; — согласился полицейский. — Но ты же сам задал старушке перцу?

— С ними только так и надо. Она это дело обожает. Знает: если кто к ней с открытой душой, так это я.

— И много таких одуванчиков в вашем заведении? — спросил Макдауэлл.

— Навалом. — Андерс покачал головой. — Старые чудики, одной ногой в могиле, а денежек куры не клюют… Грустно все это наблюдать. Вечером клиент едет в оперу, а утром его уже пакуют в ящик. Или днем бренчит драгоценными побрякушками в ресторане, а ночью оказывается на мраморном столе патологоанатома…

— Мне бы такие деньги, я бы не загрустил, — заметил полицейский. — Ладно, паси своих одуванчиков, я пошел. Даст бог, свидимся. — Он внимательно посмотрел на Андерса. — Сколько она тебе сунула?

Андерс гулко прикрыл правый глаз:

— Секрет фирмы.

— Ну ты даешь! Только теперь понимаю, что всю жизнь я не на ту лошадку поставил!

Макдауэлл вздохнул и зашагал по бульвару.

С плоской крыши ночного клуба «Пелота» Пок Тохоло смотрел на удаляющуюся спину полицейского. Через оптический прицел снайперской винтовки.

Пок обосновался на крыше три часа назад. Четырехэтажное здание клуба находилось от гостиницы «Плаза-Бич» примерно в километре, может быть, чуть меньше. Пок подъехал к клубу на «бьюике» в половине седьмого — в это время вокруг никого нет, и свидетелей можно не опасаться.

Здание клуба Пок знал хорошо, как-никак одно из самых старых зданий в городе. С тыльной стороны к стене крепилась металлическая лестница. Подняться на крышу оказалось нетрудным и вполне безопасным делом, однако Пок прекрасно понимал: спуск дастся куда сложнее. К тому времени на бульваре будет полно зевак, жизнь забьет ключом, к тому же из окон соседних зданий его, конечно, могут засечь, но он был готов на этот оправданный риск.

Лежа за невысоким парапетом, он взглянул на часы. 9.43. Он вновь приник к оптическому прицелу и принялся водить вдоль бульвара.

Машин все прибавлялось. Появились люди, много людей. Сплошным потоком они вливались в бульвар с прилегающих улиц. Потом он увидел Чака и одобрительно хмыкнул. Сообщник появился чуть раньше, но это не страшно. Свежая красно-белая рубашка, непримечательные джинсы — Чак ничем не отличался от других туристов, что в эту пору года наводняли Парадиз-Сити. Он двигался как беспечный гуляка, на ходу читая газету.

Пок чуть повернул колесико фокусирования, навел прицел на лицо Чака. На нем блестели капли пота. Что ж, в этом не было ничего удивительного. Чаку предстояла тонкая работа. Не менее опасная, чем самому Поку.

Индеец посмотрел на часы. Осталось несколько минут… Он переместил оптический прицел на вход в «Плаза-Бич». Сфокусировал перекрестье на голове швейцара… Все в порядке, он не промахнется.

Ничего не подозревавший Андерс спокойно оглядывал бульвар, отвечал приветствием на приветствие и продолжал нежиться на солнышке.

С тех пор как в моду вошли мини-юбки, блузки в обтяжку и прозрачные платья, жизнь Андерса обрела еще большую привлекательность. С одобрением он взирал на фланировавших мимо девиц с демонстрируемыми напоказ прелестями. Его хлеб насущный зависел от стариков и старух, но он вовсе не утратил интерес к стройным ножкам, округлым бедрам и подрагивающим в такт шагам грудям.

Появилась миссис Данк Бройлер.

Андерс ее поджидал. Она не могла не появиться, это был момент ее выхода на люди. Он по-особому взмахнул рукой и расплылся в полной искреннего дружелюбия улыбке.

Миссис Данк Бройлер была тучной коротышкой лет под семьдесят. Тучная, пожалуй, сказано слабо. Она питалась весьма обильно по пять раз на дню и не довольствовалась одной овсянкой на воде. В результате такой диеты ее скелет оброс таким слоем жира, которому мог позавидовать даже кит. Она жила в отеле постоянно. Само собой, средств у нее имелось предостаточно. (Сколько именно, не знал никто, но раз снимала один из самых дорогих «люксов», который стоил триста долларов в день без питания, вывод напрашивался один: бедность в ближайшем будущем ей не грозила.) Лишившись четыре года назад обожаемого мужа, она купила в питомнике для бездомных собак здоровенную ленивую суку, доллара за три, и Андерс был убежден, что миссис Бройлер переплатила. Может быть, псина и была «жуткой прелестью», как отзывалась о своей питомице толстуха, но любому бросалось в глаза отсутствие породы.