Джеймс Чейз - С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги

— Вам звонят, мистер Холлидей.

— Это супруга, готов поспорить, — сказал Джефф. — Желает как можно быстрее сказать ему, каким красавцем он выглядел на экране телевизора. Я подожду тебя внизу, Джек.

Криди и он вышли из студии.

Я заколебался, но, заметив, с каким недоумением смотрит на меня рабочий, подошел к телефону и снял трубку, уже инстинктивно чувствуя, кто звонит. Самые худшие мои подозрения оправдались.

— Хэлло! — Этот голос невозможно было спутать ни с каким другим. Рут! — Видела твое выступление. Поздравляю.

Мне показалось, что на меня обрушился потолок. Но вокруг находилось много людей, и следовало соблюдать максимальную осторожность. Я попытался взять себя в руки.

— Благодарю.

— Итак, ты разбогател.

— Я не могу разговаривать на подобные темы.

— Понимаю. Буду ждать тебя в десять вечера в холле отеля «Хэллуин». Если ты там не появишься, последствия не заставят себя ждать.

С этими словами Рут положила трубку. То же самое, словно во сне, сделал и я, затем дрожащей рукой вытащил носовой платок и вытер лоб. Выглядел я, наверное, как покойник, которому объявили о начале Страшного суда.

— Что-нибудь случилось, мистер Холлидей? — участливо спросил рабочий.

— Все в порядке, не волнуйтесь.

— Скорее всего, это от освещения. Эти юпитеры… На вас лица нет.

— На свежем воздухе все пройдет.

— Вас проводить?

— Благодарю. Не волнуйтесь, скоро все пройдет.

Я вышел из студии и спустился в холл, где меня ожидали Джефф и Криди.

Я едва отыскал отель «Хэллуин». Это оказалось одно из тех сомнительных заведений с почасовой сдачей номеров, что во множестве выстроились вдоль набережной в Ист-Сайде и раз за разом закрываются полицейскими, чтобы так же регулярно возникать вновь — с «новой администрацией».

После того как я отвез Криди в ресторан, где его с нетерпением ожидала жена, а Джеффа к нему на квартиру, было уже поздно ехать домой, чтобы затем снова пересекать почти весь город и в десять встретиться с Рут.

Я позвонил Саре и сказал, что нужно заехать в офис, так как Криди нужны цифровые выкладки для статьи, которую он сейчас пишет. При этом я добавил, что поужинаю с ним, так что неизвестно, когда попаду домой. Я чувствовал себя омерзительно, говоря эту ложь, но иного выхода не было, так как правду жене сказать я не мог.

В вестибюль гостиницы я вошел в самом начале одиннадцатого. За конторкой дежурного администратора сидел старик негр. Сбоку от дверей в деревянной кадке стояла пропыленная пальма, дальше в ряд тянулись пять бамбуковых стульев — судя по их виду, в них никто никогда не садился. Все дышало убожеством и нищетой.

Сделав пару шагов, я остановился и огляделся.

В углу, в единственном кожаном кресле сидела неряшливо одетая женщина. Она не сводила с меня взгляда, из уголка кричаще накрашенного рта свисала сигарета.

Это была Рут, но я не сразу узнал ее. Коротко подстриженные волосы уже не серебристого, а кирпично-красного оттенка. На ней были поношенные черные брюки и застиранная, давно потерявшая первоначальный цвет блузка.

Чувствуя на себе пристальный взгляд старика негра, я пересек холл и подошел к Рут. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Ее отекшее лицо покрывала нездоровая бледность, и она выглядела намного старше своих тридцати лет. Пятна дешевых румян если и могли кого-то обмануть, так это только хозяйку. Выражение глаз — равнодушных, много повидавших глаз уличной женщины — было мрачным, они напоминали камешки, окрашенные в черно-синих чернилах. С невольной дрожью я отметил, насколько сильно она изменилась. Разговаривая по телефону, я мысленно представлял ее такой, какой видел в последний раз.

Я отметил, как ее взгляд быстро скользнул по моему костюму.

— Хэлло, Джек! Давненько не виделись.

— Не проще ли пойти куда-нибудь в более удобное место, где можно без помех поговорить, — сказал я внезапно охрипшим голосом.

— Надо же! — Губы Рут искривила глумливая улыбка. — Не хочу ставить такого большого человека в неудобное положение. Если твои знакомые увидят тебя в моем обществе, они черт знает что могут подумать.

— Но здесь невозможно разговаривать. Может быть, лучше посидим в машине?

Рут отрицательно покачала головой.

— Нет. Будем разговаривать здесь. И можешь не обращать внимания на Джо. Он глухой от рождения. И вот еще что. Закажи виски.

— Это ты можешь заказать и сама. Счет я оплачу.

Она поднялась и подошла к конторке администратора (негр, откинувшись на спинку кресла, с брезгливой гримасой глянул не нее).

Ни слова не говоря, Рут нажала кнопку звонка.

Открылась боковая дверь, и на пороге появился широкоплечий итальянец с немытыми черными волосами и густой щетиной на подбородке. На нем была помятая куртка и грязные джинсы.

— Тони, бутылку виски, два бокала и содовой, — распорядилась Рут. — И быстрее.

Итальянец мрачно посмотрел на Рут.

— Кто будет платить?

Рут пальцем указала на меня.

— Он… Поторапливайся.

Взгляд черных глаз итальянца на миг задержался на мне, он кивнул и скрылся в глубине холла.

Я пододвинул к креслу Рут бамбуковый стул и сел так, чтобы видеть вход в вестибюль.

Рут вернулась на свое место. Пока она шла, я успел заметить и ее порванные чулки, и донельзя изношенные, чудом держащиеся на ногах туфли.

Почти как в старые добрые времена, не так ли? — заметила она, садясь. Только ты теперь женатый и уважаемый человек. Она вытащила пачку сигарет, закурила и выпустила дым через нос. — Да, ты не терял времени даром, особенно если учесть, что все эти годы должен был париться за тюремной решеткой, а то и гнить в земле где-нибудь в уголке тюремного двора.

Итальянец принес виски, я заплатил, и он, бросив на меня изучающий взгляд, снова скрылся за дверью.

Рут трясущейся рукой налила полный бокал виски и пододвинула бутылку ко мне. Я не притронулся к ней. Рут жадно проглотила половину и лишь после этого добавила в бокал содовую.

— Что молчишь? — спросила она, не сводя с меня немигающего взгляда. — Сказать нечего? Расскажи, как жил все эти годы. Вспоминал хотя бы иногда обо мне.

— Вспоминал.

— Задумывался, как я живу, что делаю?

Я промолчал.

— У тебя сохранилась пленка с записью моего голоса?

От пленки я избавился еще в Лос-Анджелесе, желая уничтожить все, что могло напомнить мне о Рут.

— Нет, она где-то затерялась, — безучастно сказал я.

— Жаль. Хорошая была запись. Ей цены нет. А я надеялась, что она у тебя и я смогу ее продать.

Дело шло к логической развязке. Я ждал.

Рут пожала плечами.

— Хм… Раз ты потерял пленку, а деньги у тебя имеются, ты не откажешься заплатить за нее.

— Не дождешься.