Пер Вале - Полиция, полиция, картофельно пюре !

Х Мартин Бек и Пер Монссон столкнулись в дверях в служебную столовую в начале второго. Мартин Бек с утра бродил по грузовому порту, который по случаю субботы казался пустым и вымершим. Он дошел до нефтяных причалов, рассматривая странный, как в научно-фантастических романах, пейзаж: стоячая молочно-белая вода в запрудах, песчаные отмели, глубокие следы самосвалов и погрузчиков, и удивился, насколько вырос порт за пятнадцать лет, которые прошли с той поры, когда он увидел его впервые. Потом он почувствовал, что голоден, и, шагая к центру города насколько можно быстро в такую жару, прикидывал, что сегодня на обед в служебной столовой. Монссон не испытывал особого голода, но зато очень хотел пить. Он отказался от приглашения у Шарлотты Пальмгрен, но теперь, в прокаленной солнцем машине, ему все время мерещились запотевшие от холода стаканы с красноватым напитком, которые нес Мате Линдер. Он подумал было, не заехать ли домой что-нибудь выпить, но решил, что для этого время еще раннее и вполне можно обойтись холодной содовой. У Мартина Бека голод чуть приутих, когда он вошел в столовую. Пока еще не веря как следует своему желудку, он заказал омлет с ветчиной, помидоры и минеральную воду. Монссон повторил этот заказ. Усевшись за столиком, они увидели Бенни Скакке, который смотрел в их сторону взглядом отчаявшегося человека. Перед Бенни, спиной к ним, сидел Баклюнд. Он уже отодвинул свою тарелку в сторону и, грозя пальцем, что-то говорил Скакке. Слов не было слышно, но, судя по взгляду Скакке, Баклюнд его за что-то распекал. Бек быстро покончил со своим омлетом и подошел к их столику. Положив руку на плечо Баклюнда, он дружелюбно сказал: - Извини, я заберу у тебя Скакке. Мне с ним нужно кое-что обсудить. Баклюнд, хотя и был раздражен тем, что ему помешали, вряд ли мог возражать. Ведь этого напускающего на себя важность стокгольмца прислали из управления... Скакке поднялся с явным облегчением и последовал за Мартином Бёком. Монссон уже поел, и они втроем направились к выходу, провожаемые оскорбленным взглядом Баклюнда. Они устроились в кабинете Монссона, довольно прохладном и проветренном. Монссон уселся во вращающееся кресло, достал из карандашницы зубочистку и, сунув ее в уголок рта, принялся за бумаги. Бек закурил сигарету, а Бенни, сходив за своим блокнотом, сел рядом с ним и положил блокнот на колени. Мартин Бек заметил надпись на обложке и улыбнулся. Скакйц перехватил его взгляд и, покраснев, быстро прикрыл блокнот. Потом начал докладывать о показаниях новой свидетельницы. - А ты уверен, что ее фамилия Грснгрен? - с сомнением спросил Монссон. Когда Скакке кончил, Мартин Бек сказал: - Займись экипажем катера на подводных крыльях. Если на палубе стоял тот же человек, они, возможно, видели и коробку. Коли она была у него с собой. - Я уже звонид, - сказал Скакке. - У стюардессы, которая его видела, сегодня выходной. Но завтра она будет, и я с ней поговорю. Пришел черед Мартина Бека. Он рассказал им о телефонном разговоре с Мальмом и о приехавшем сюда новом коллеге. - Значит, его зовут Паульссон. Не его ли я видел по телевидению? - спросил Монссон. - Он, кстати, очень напоминает нашего местного парня из безопасности. Мы его называем "Секретчик Перссон", Тоже любит такие костюмы и всякие маскарады. Насчет экспорта сельди дело известное, а вот о сделках с оружием и прочем я никогда не слыхал. - Это и неудивительно, - сказал Бек. - Вряд ли кто хотел, чтобы такие дела имели огласку. Монссон сломал зубочистку и бросил ее в пепельницу. - Верно. Мне тоже так показалось, когда голая вдова рассказала, что в Португалии Пальмгрен ворочал большими делами. - Голая? - в один голос переспросили Бек и Скакке. - Я хотел сказать - веселая вдова. Но она не веселая. И не печальная. Она совершенно равнодушная. - Но голая, - сказал Мартин Бек. Монссон рассказал о визите к вдове Пальмгрена. - А она красивая? - спросил Скакке. - По-моему, нет, - коротко сказал Монссон. Потом, повернувшись к Мартину Беку, спросил: - Ты ничего не будешь иметь против, если я поговорю с этим Линдером? - Нет. Но я бы тоже хотел на него посмотреть. Так что давай им вдвоем займемся. Монссон кивнул. Немного помолчав, сказал: - А почему нет? Но сначала мне бы хотелось побольше узнать о зарубежных делах Пальмгрена. Любыми путями. Мате Линдер, вероятно, в них участия не принимал, ведал скорее всего этой селедочной фирмой. Кстати, а чем занимался датчанин? - Пока не знаю. Мы это выясним. В крайнем случае позвоню Иогансену - он наверняка в курсе дела. Они помолчали. Потом Скакке сказал: - Если стрелял тот же самый парень, который летел из Копенгагена в Стокгольм, то уже ясно, что он швед. И если это убийство по политическим соображениям, то он, значит, был против дел Пальмгрена в Родезии, Анголе, Мозамбике и где-то там еще. А раз так, он должен быть каким-нибудь фанатиком из левых экстремистов. - Ты рассуждаешь как секретчик Перссон, - сказал Монссон. - Тому за каждым углом чудятся фанатики-экстремисты. Но в твоих словах все-таки что-то есть. - По правде говоря, мне пришло это в голову еще до разговора с Мальмом. Поразительная схожесть с покушением по политическим мотивам. И странность с этим модус операнди... Мартин Бек резко оборвал себя, вдруг поняв, что он пользуется терминологией Мальма. Это его страшно разозлило. - Может, так, а может, и нет, - сказал Монссон. - У нас на юге большинство экстремистских группировок сконцентрировано в Лунде. Я всех их знаю, они в большинстве своем чертовски мирно настроены. Сено, понятное дело, это не нравится. - Ничто не указывает, что он здешний, - вставил Скакке. Монссон покачал Головой. - Хорошее знание местности, - сказал он. - Если история с велосипедом правда. - Вот бы нам найти этот велосипед, - с оптимизмом сказал Скакке. Монссон долго смотрел на него. Потом снова покачал головой и добродушно сказал: - Эх, мальчик ты мой, выследить велосипед... В дверь постучали, и в кабинет вошел, не дожидаясь приглашения, Баклюнд. В руках у него были очки, он усердно протирал их платком. - Все заседаете, - раздраженно сказал он. - Может, господа заседатели выяснили, куда девалась гильза? Мы искали повсюду, даже в еде. Я лично переворошил все картофельное пюре. Никакой гильзы просто нет. - Гильза есть, - устало вздохнул Монссон. - Стрелял-то он из револьвера, - в один голос сказали Мартин Бек и Скакке. Баклюнд ошарашанно смотрел на них.

Когда в воскресенье утром Бенни Скакке слезал с велосипеда у причала катеров на подводных крыльях, "Бегун" как раз входил в порт. Он уже опустился на киль ц медленно скользил к пристани. Погода стояла по-прежнему великолепная, и мало кто захотел провести весь путь через Зунд взаперти, сидя в салоне, больше похожем на самолетный. "Бегун" привез всего с десяток пассажиров. Выкарабкавшись из его чрева, они торопливо зашагали по мосткам к морскому вокзалу и скопом бросились к единственному такса, оказавшемуся на стоянке. Скакке ждал у трапа. Минут через пять на палубе показалась светловолосая девушка в форме стюардессы. Он подошел к ней, представился и показал свое удостоверение. - Но ведь я уже рассказывала об этом человеке полиции, - сказала она. - В Копенгагене. - Да, я знаю, - сказал он. - Но мне хотелось задать вам еще несколько вопросов. Вы случайно не заметили, держал ли он что-нибудь в руках? Наморщив лоб и закусив губу, стюардесса неуверенно сказала: - Знаете, вот когда вы спросили, я, кажется, припоминаю... По-моему... Да, по-моему, у него была какая-то коробка, черная, вот такой примерно величины. Она показала руками. - А вы не заметили, в салон он вернулся с коробкой или без нее? И на берег как выходил - с пустыми руками или нет? Она снова задумалась. Потом покачала головой и твердо сказала: - Нет, не могу вспомнить. Не знаю. Я видела только что он держал коробку под мышкой, когда стоял на палубе. - Ну что ж, спасибо. Это очень ценные сведения. После того разговора с полицией в Копенгагене вы ничего нового не припомнили об этом человеке? Она опять отрицательно покачала головой и улыбнулась профессиональной улыбкой. Скакке вернулся на Давидсхальторьет и поднялся в свой кабинет. Собственно говоря, дел у него никаких не было, но время подходило к одиннадцати: пора звонить Монике. Он охотнее звонил ей с работы, чем из дома. Отчасти это объяснялось тем, что он хотел сэкономить, отчасти тем, что хозяйка была излишне любопытна. А он не хотел, чтобы ему мешали, когда он говорит с Моникой. Она тоже была выходная и сидела одна в квартире, которую снимала вместе с подругой по работе. Проговорили почти час, но и что из того? Платить будет полиция, или, вернее, налогоплательщики. Когда Скакке положил трубку, он уже не думал о деле Пальмгрена: его занимали совсем другие мысли.