Лоренцо Каркатерра - Гангстер

— Это просто в уме не укладывалось, — сказал я Мэри, когда мы шли бок о бок по больничному коридору. — Все эти недели были посвящены разговорам о чести, верности и дружбе, и вдруг я узнаю, что человек, которому доверяли и Анджело, и я, организовал попытку его убийства.

— Такое было бы непросто понять и зрелому взрослому человеку, — ответила Мэри. — Что уж говорить о семнадцатилетнем юноше.

— Я жил в мире, где не разрешается слишком долго оставаться молодым, — продолжал я. — И, когда я был, в общем-то, еще ребенком и переживал свое первое любовное увлечение, мне пришлось принять чрезвычайно серьезное взрослое решение насчет того, жить Нико дальше или умереть.

— Вы могли вернуться вместе с Нико в Америку, — сказала Мэри. — А там уже Анджело сам разобрался бы со всем.

— Это не входило в их план, — ответил я. — С Нико я должен был расправиться сам. Это был еще один урок, который мне следовало усвоить.

— Но, Гейб, ведь вы могли отказаться, — сказала Мэри и, остановившись возле питьевого фонтанчика, наклонилась и сделала большой глоток. — Просто взять и сказать: нет.

— Я не видел иного выхода, кроме как сказать «да». Так меня учили. Так меня воспитали. У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда, — с явным вызовом возразила Мэри. — Особенно, когда выбрать предстоит чью-то жизнь. Вам когда-нибудь приходило на ум, что вы были неправы? Что Нико был всего лишь деталью большого плана, специально разработанного для того, чтобы привести вас туда, где они хотели вас увидеть?

— Да, — ответил я, взглянув ей в глаза. — Но я не был в этом уверен, по крайней мере недостаточно уверен, чтобы отказаться от того, что мне поручили сделать.

— Это решение гангстера, Гейб, — сказала Мэри, — а не мальчика.

— Мне приходилось быть одновременно и тем, и другим, — ответил я, отвернулся от Мэри и медленно направился обратно, в комнату Анджело.

Нико вышел из траттории под моросящий утренний дождик. В одной руке он держал стакан с кофе, а в другой надкушенный сандвич-панини. В переулке рядом с тратторией стоял красный «Фиат» задними колесами на невысоком тротуаре, носом к проезжей части. Дон Фредерико сидел с двумя своими людьми в гребной шлюпке, пришвартованной к пирсу прямо напротив траттории.

— Ты мне говорил, что никогда не хотел быть боссом, — сказал я Нико, как только он отошел от двери. — Что же с тех пор изменилось?

— По-моему, ничего, — ответил Нико, швырнув в сторону недоеденный хлеб. — Мы с тобой в Италии, дома Анджело как был боссом, так и остается. Так что все по-прежнему.

Я сунул руку в карман моего черного плаща и прикоснулся к лежавшему там пистолету.

— Ты же мог сделать это сам, — сказал я. — Встать с ним лицом к лицу, вместо того, чтобы сидеть здесь и поручать дело какой-то шестерке, которая все завалила. Настоящий босс поступил бы именно так.

— Так тебя научили думать? — спросил Нико, закуривая сигарету. — Как должен вести себя босс? Или ты сам допер до этого?

— Я думал, что мы были хорошими друзьями, Нико, — сказал я.

— В бизнесе, которым я занимаюсь, друзей не бывает, — резким тоном отозвался Нико. — Добавь это к тем урокам, которые получил у старика. Когда живешь этим всерьез, тебе никто не друг. Никто, значит — никто.

Я набрал полную грудь воздуха, сглотнул стоявший в горле комок и стиснул потными пальцами в кармане рукоять пистолета. Нико выпустил изо рта сигарету и запустил руку под полу своего расстегнутого пиджака. Я попытался извлечь оружие из кармана, мои руки тряслись, я с ног до головы обливался потом, чувствуя, как его капли смешиваются на лице с каплями моросящего дождя. Нико мог уже сто раз прикончить меня, тут не было никаких сомнений. Он, не отрываясь, глядел мне в глаза и вынимал из кармана свой 38-дюймовый пистолет гораздо медленнее, чем мог бы это сделать. Я услышал выстрел и свист первой пули, увидел, как у Нико подогнулась нога и он упал наземь. Я точно знал, что своими трясущимися руками просто не мог нажать на спуск. Взглянув направо, я увидел, как один из людей, сидевших в лодке дона Фредерико, выпускает из винтовки пулю за пулей в тело Нико.

Я подошел к Нико и приподнял его голову. Глаза уже помутились, из угла рта вытекала тонкая струйка крови. Мне не понадобилось задавать свой вопрос. Достаточно было посмотреть на него, и он сам сказал то, что я хотел услышать.

— Я слишком стар, чтобы учиться убивать детей, — такими были его последние слова.

Я отошел от него — не знаю, от трупа или еще живого человека, — перешел через набережную, спустился в лодку, сел рядом с доном Фредерико, и лодка отплыла от берега. Оттуда я смотрел, как один из убийц оттащил тело Нико от дверей траттории в переулок, поднял и кинул на переднее сиденье красного «Фиата». Дон Фредерико взглянул на человека, сидевшего на веслах, и кивнул. Тот придержал весла коленями, взял черную коробочку с одной зеленой кнопкой посередине, нажал на кнопку и отвернулся от берега.

Взрыв сотряс переулок, красный «Фиат» подскочил над землей и с грохотом рухнул обратно на асфальт. Стекло из окна траттории высыпалось на улицу. Мы находились футах в двадцати от берега, но мне пришлось закрыть глаза — таким жаром обдала взрывная волна. Пистолет я бросил на дно лодки и молча сидел рядом с доном Фредерико.

— Дженнаро отвезет тебя в аэропорт, — сказал он мне, когда мы опять приблизились к берегу. — Времени у тебя больше чем достаточно. — Он ткнул пальцем в сторону стоявшего неподалеку темно-синего «Мерседеса». — Твой чемодан в багажнике. Билеты на заднем сиденье. Рейс семь восемнадцать, отправление по расписанию, в полдень.

— Я буду вспоминать вас, — сказал я.

— Мы оба будем жить в воспоминаниях друг друга, — высокопарно произнес дон Фредерико и с искренней нежностью обнял меня. — И в добрых, и в грустных.

Я потер ладонями лицо: от пальцев пахло подсохшей кровью. Рубашка успела отсыреть от дождя и морских брызг. Я отвернулся от старика и окинул взглядом лежавший вокруг неаполитанский пейзаж — это место и живущих там людей я успел полюбить, хотя и прожил там так недолго.

Больше я там не был.

Теперь я был полностью готов к тому, чтобы стать профессиональным преступником. Я получил надлежащее обучение и обнаружил прирожденные способности к ведению бизнеса. Я питал уважение к столпам старых порядков, таким, как Анджело и дон Фредерико. Я видел своими глазами и убийство, и предательство и обладал нешуточной мстительностью.

Вот только у меня не хватало духу для всего этого.

Я не хотел одинокой, исполненной зловещего предвкушения жизни, где даже ближайший друг мог внезапно превратиться во врага, которого необходимо уничтожить. Если бы я пошел по тому пути, на который толкал меня Анджело, то заработал бы миллионы, но никогда не смог бы испытать счастья и удовольствия, подчас сопутствующих обладанию такими богатствами. Я властвовал бы над темным миром, где мне постоянно сопутствовали бы предательство и обман, но никогда не познал бы простых удовольствий обычной жизни.