Владимир Прядко - Нам подскажет земля

— Пошли, Степан, к полковнику Рогову. Нельзя медлить...

У полковника Рогова были капитан Байдалов и секретарь партийной организации отдела уголовного розыска майор Андриенко, лысый, сухой мужчина лет сорока. Василий Вакулович по обыкновению ходил по кабинету.

Взволнованный Тимоннн остановился в дверях. Из-за его плеча выглядывал Гаврюшкин.

— Товарищ полковник, важные новости,— сообщил Борис.

— Заходите, — разрешил Рогов.

Борис пропустил вперед Гаврюшкина, кивнул ему:

— Говори.

Расправляя под ремнем гимнастерку, Степан повторил свой рассказ.

— А теперь посмотрите вот эту запись,— сказал Тимонин, подавая полковнику папку.— Я обнаружил ее в деле Вовости. Писал капитан Синицын, его рука.

Василий Вакулович прочитал записку вслух и хлопнул ладонью по столу.

— Она же лежит здесь давным-давно,— рассердился он и взглянул на Байдалова. — Зовите Синицына.

Василий Вакулович снова зашагал по кабинету. Лысый Андриенко, близоруко щурясь, перечитал записку, в сердцах произнес:

— Ах ты подлец! И слова не найдешь, как все это назвать.

Вернулся Байдалов. За ним, осторожно ступая, вошел бледный, растерянный Синицын.

— Слушаю вас, товарищ полковник,— прошептал он дрожащими губами.

Василий Вакулович пододвинул ему раскрытую папку, показал листок:

— Вы писали?

— Да... я...

— Когда?

— Как дело передавал секретарю... в тот день...

— Это почти месяц назад,— повысил голос Рогов.— Вы понимаете, что совершили... подлость? Весь отдел, вся милиция республики попусту тратили время, тщетно разыскивая преступников, а вы... вы скрыли такое важное сообщение! Кто вам передал?

— По телефону кто-то... Просили передать Байдалову.

— Почему же вы не сделали это?

— Я— он уехал...

Зазвонил телефон. Рогов взял трубку. По мере того, как он слушал, его лицо еще больше темнело. Все почувствовали, что случилась очередная неприятность. Наконец Рогов не выдержал:

— Понятно, товарищ Брюханов, все понятно, и ваша партийная оценка — тоже. За свои кадры я буду нести ответственность. А вы знаете, что ваш хороший, как вы считаете, работник Синицын, который вам об этом донес, сам совершил, можно сказать, преступление? Да, да. преступление!.. Я от своих слов не откажусь. Он как раз сейчас стоит передо мной. Это — вами подобранный кадр... Хорошо, хорошо... Говорите в обкоме... Там люди понимающие, разберутся...

Полковник бросил трубку, помедлил, подавляя волнение, и уже спокойно произнес:

— Идите, капитан Синицын. Я отстраняю вас от работы и буду просить комиссара назначить расследование...— Когда за понурым Синицыным закрылась дверь, он закончил: — Все товарищи свободны, кроме Тимонина...

Борис почувствовал в душе неприятный холодок, он напряженно следил за полковником и ждал. А Василий Вакулович не спешил. Он достал из тумбочки минеральную воду, наполнил стакан, понаблюдал, как поднимаются в нем снизу и вспыхивают наверху мелкие пузырьки. Сделав несколько глотков, взглянул на Тимонина. хмуро сказал:

— Садитесь и расскажите, как вы сегодня отпустили на свободу... — Рогов сделал паузу, чтобы не повторять слова «преступник», сказанного Брюхановым, ведь он сам сомневался в виновности Вовости, но проверить было недосуг,— ...арестованного.

— Какого? — опешил Тимонин.

— Миронова. Вовостю,

И Борис заговорил — проникновенно, горячо, взволнованно. Он рассказал все по порядку: о своих сомнениях, о первом неудачном разговоре с Вовостей, об эксперименте с «Волгой», о посещении военкомата. Да, он отпустил Вовостю потому, что рассмотрел под его напускным блатным лихачеством человека, которого еще можно вернуть в жизнь, который еще станет полезным обществу. Может, он сделал это необдуманно, без ссылок на статьи кодекса, которые еще знает нетвердо, а только по интуиции, по подсказке своего сердца, но ведь верить человеку надо, без этой веры просто жить невозможно...

Тимонин говорил долго, сбивчиво. Василий Вакулович слушал, не перебивая, пряча под густыми бровями лукавые искорки в глазах. Когда Борис замолчал, взволнованно перекладывая из руки в руку пресс-папье, полковник усмехнулся и неожиданно перешел на «ты»:

— Для начала накрутил ты многовато. Ну, да ладно, разберемся. А взыскание на тебя все-таки придется наложить. Ты поступил опрометчиво, своевольно. Это — партизанщина в самом худшем смысле слова... — Он снова глотнул воды из стакана. — А насчет веры ты хорошо сказал. Верить человеку надо, Борис, но только тому, кто этого заслуживает. Можешь идти. Не забудь посетить Владимира Миронова и узнать, как он устроится на работу.

— Есть! — повеселевшим голосом ответил Тимонин, вскакивая со стула. Круто повернувшись по-уставному, через левое плечо, он пошел к выходу. Уже в дверях его окликнул Рогов:

— Минутку, Борис. Андрей письмо прислал, тебе привет.

— Спасибо, Василий Вакулович.

— Он обещает приехать в отпуск.

— Да ну? Вот здорово! — засиял Тимонин. — Пусть непременно приезжает, я очень жду его!..

Уже давно в коридоре затихли шаги Бориса, а Василий Вакулович сидел, не шевелясь, за столом, и думал об Андрее, и ему казалось, что сын только что вышел от него...

Об этом задании знали только трое: полковник Рогов, капитан Байдалов и Тимонин. Накануне вечером они долго совещались в закрытом кабинете. Потом Василий Вакулович заторопился в комсомольский штаб и на прощание сказал:

— Вы, Байдалов, подробно объясните Тимонину, что и как нужно делать. Снабдите всем необходимым.

— Слушаюсь,—ответил капитан.

Байдалов завел Тимонина к себе, достал из шкафа синий потрепанный комбинезон, широкий брезентовый ремень с цепями, какие носят обычно монтеры, и железные когти.

— Забирай свою амуницию,— улыбнулся он.

Ночью был сильный ветер. А утром по улице Кирова, не торопясь, шел вразвалку здоровенный монтер в синем комбинезоне, подпоясанный брезентовым ремнем.

На могучем плече у него висели железные когти. Он подошел к столбу, долго смотрел вверх, задрав русоволосую голову. Затем надел когти, закрепился вокруг столба цепью и стал подниматься. По тому, как монтер делал все это, видно было, что сегодня он не на первый столб лезет. Наверху он надел резиновые перчатки, пощупал провода у изолятора, что-то покрутил плоскогубцами. Возился недолго и слез. И опять также неторопливо направился к следующему столбу...

У дома № 34 его ждала, нахмурив брови, пожилая женщина. Еще не поздоровавшись, начала отчитывать:

— Так-то вы, дорогие электрики, работаете? Свет погас в первом часу ночи, я сообщила вам тогда же, а вы :только идете?

Русоволосый монтер с голубыми глазами добродушно улыбнулся: