Ирина Львова - Стелла искушает судьбу

— Как?!

— А вот так! Такая ты пока тут никому не нужна. — Видя, что Стелла не понимает, в чем дело, гримерша пояснила: — Ты должна выглядеть как прежде, пока работаешь в групповке, иначе будешь слишком похожа на героиню. Да, и накрасься повульгарнее. Это как раз подойдет к твоим безобразно выкрашенным волосам.

Стелла не считала свои волосы безобразными — густые и длинные, до лопаток, они были покрашены в красивый золотистый цвет, причем она всегда следила, чтобы отраставшие у корней светло-русые или, как она простодушно считала, блекло-серые волосы вовремя приводились в порядок… и вот теперь… «Безобразно выкрашенные!» Это же надо?!

— Пошли! — сказала вдруг Ирина и, обращаясь к Эльвире, добавила: — Я прослежу…

Стелла, погруженная в грустные мысли о своих волосах, не заметила, как между женщинами произошел немой диалог:

«А ты не такая высокомерная, безмозглая кукла, какой показалась сначала!»

«Да и ты не такая капризная стерва, какую из себя изображаешь!»

«Здесь иначе не выживешь. Сожрут!»

«Знаю».

— Так без двадцати… — почти приветливо напомнила Эльвира.

— Буду без опоздания, — ответила Ирина и почти с симпатией улыбнулась.

До начала съемок оставалось еще около двух часов, когда пообедавшие в столовой дома отдыха (столы на шесть персон с белыми скатертями, приборы, как в ресторане, стулья с гнутыми спинками, малиновые ковровые дорожки, зеркала и громадные натюрморты в тяжелых багетах) Ирина и Стелла вернулись вместе с Сиротиными в номер.

Ирина растянулась на кровати, взяв книжку в пестрой обложке, и погрузилась в чтение. Стелла собралась тоже прилечь — в их комнате две кровати, прикрытые атласными покрывалами, стояли рядом, — но Ирина прикрикнула на нее:

— Куда после еды? Делай гимнастику!

Стелла хотела было возмутиться, но Ирина уже совсем другим тоном, с ласковой усмешкой пояснила:

— Я тебе, как старший товарищ, рекомендую: начинай сейчас. Все, что откладывается «на потом», никогда не выполняется. По себе знаю, и не злись, я тебе добра желаю.

Стелла понимала, что ее новая приятельница абсолютно права, но как не хотелось себя мучить после вкусного обеда! Вообще-то обед был самый обыкновенный, но после полуголодного существования последней недели он показался девушке царским. Она вспомнила пустые витрины магазинов, заставленные бесконечными рядами банок с морской капустой (килька в томате, блин! — праздник), причем морская капуста, заполонившая всю Пермь, преследовала Стеллу и в Москве, чахлые бутерброды с засохшим сыром в вокзальных буфетах, пирожки «с котятами» на улице…

Девушка решила немного сжульничать:

— Ир, а что это ты читаешь?

Ирина лениво перевернулась на бок:

— Dragon Lance.

— Что? — ахнула Стелла.

— «Копье драконов». Том второй. «Драконы зимней ночью».

— И ты это прямо так читаешь?

— Читаю.

— Книжку по-английски?!

— По-английски.

— И я хочу, — неожиданно для себя выпалила Стелла.

— Ясно. А еще чего ты хочешь? — В вопросе Ирины не было ни малейшего ехидства. — Только честно.

— Хочу в кино сниматься. В институте учиться — в нормальном. Выглядеть… как… Ну…

— Понятно, — перебила ее Ирина. — Ты хочешь развиться в полноценную личность и при этом приобрести внешний лоск. Для этого нужно много собой заниматься, девочка. Это потребует кошмар-р-рной силы воли и просто… сил. Ты готова?

Стелла проглотила неизвестно откуда взявшийся комок в горле и кивнула.

— Не вижу энтузиазма, — хмыкнула Ирина. — Но… можно попробовать. — Она легко спрыгнула с кровати и провозгласила: — Итак, начинается отделка щенка под капитана!

В этот момент раздался стук в дверь.

— Да? — откликнулась Ирина, и в комнату заглянула Людмила Васильевна; остренький маленький носик делал пожилую женщину похожей на птичку, а светлые букольки, прежде скрытые меховой шляпкой, превращали ее в преждевременно состарившуюся куклу. Так и казалось, что она сейчас моргнет своими несколько выцветшими голубыми глазами и скажет нараспев: «Ма-ма!»

Пожилая женщина улыбнулась светло и открыто:

— Девочки, Вячеслав Григорьевич телевизор хочет включить. Вам не помешает?

— Ну что вы? Ради Бога!

Улыбка Ирины была не менее теплой и доброжелательной, и Стелле на миг показалось, что вновь вернулась та веселая, несколько легкомысленная женщина, которая ехала с ней рядом в автобусе и которая вдруг, по неизвестной ей, Стелле, причине, превратилась здесь в жесткую, напоминающую сжатую пружину мымру… Н-ну, может быть, и не мымру, но с такой Ириной Стелла едва ли решилась бы с самого начала общаться так запросто. Впрочем, девушка смутно осознавала, что взвинченная настороженность ее новой приятельницы к ней не относится… Так же как и к этим Сиротиным, глухому красавцу, Светлане-Ванне и знаменитому актеру, которого они встретили в коридоре.

Когда Людмила Васильевна скрылась за дверью, Стелла, продолжая думать о своем, машинально спросила:

— А почему она так сильно красится?

— Ага, — усмехнулась Ирина, — иногда полезно пообщаться с художником-гримером, по крайней мере, можно сообразить, что много краски — не всегда хорошо.

Стелла смутилась и подумала, что никогда больше не будет накладывать на веки те ярко-синие тени…

— Ну-ну. — Ира явно не собиралась ее вышучивать. — Не обижайся. А Людмила Васильевна… Она явно из театральных. Так что это просто привычка. Сейчас составим план воспитательных работ…

— Ир, а откуда ты английский знаешь? — задала Стелла давно вертевшийся на ее языке вопрос.

— А я, девочка, по специальности — преподаватель аглицкого языка. Педагогический институт кончила в тысяча девятьсот забытом году…

— Как? — Удивление Стеллы было безмерным. Она даже забыла, что перешла с новой приятельницей на «ты». — Но вы же актриса?

— Я?! Да кто тебе такую глупость сказал? Для меня кино — просто легкий заработок.

— А как же?..

— Это длинная история. Когда-нибудь я тебе ее поведаю… — Глаза Ирины затуманились и потемнели. — Ладно, подруга, расскажи-ка мне пока лучше о себе! Все равно времени мало.

И Стелла задумалась. Что рассказывать-то? Про зачуханный северный городишко, в котором она родилась и из которого выезжала только к бабушке на лето в Ташкент, а теперь вот в Пермь — учиться?

Про замученную вечно пьяным отцом и заботами о детях мать, которая и жизни-то, судя по всему, нормальной никогда не видела? Разве что в раннем детстве… Да и то, что за жизнь была после войны?

Про отца, которого она так редко видела трезвым и спокойным, что даже и вспомнить-то об этом могла с трудом?

Про сестру? Да! Ритулька, сестренка милая… Год уже не виделись. И как она там? В чужом городе… Замуж вышла. Хороший ли муж-то? Не как наш папаша?