Наталья Андреева - Седьмое море

— Оружие решил проверить? — усмехнулся Дан. — Смазать и почистить?

— Помнишь, я тебе говорил, что если ты притронешься к моей жене, я тебя убью?

— Дима, да не было ничего!

— А что случилось в новогоднюю ночь на открытой палубе?

— Мы просто были пьяные, — хрипло сказал он.

— Я свое слово всегда держу.

— Дима!

— Если ничего не было, что же ты так испугался? Ты мне сейчас все расскажешь! — повысил голос Сажин. — Я от тебя хочу это услышать!

Дан посмотрел ему в глаза и вдруг испугался. А ведь и в самом деле убьет! В какомто отчаянном броске Голицын кинулся к столу, пытаясь схватить пистолет. Сажин вскочил, чтобы перехватить его руку. Резкое движение — и пистолет отлетел к двери.

— Что тут у вас происходит? — Даша нагнулась и подняла его. — Дима, почему вы кри чите?

— Положи пистолет! — взвизгнул Дан. — Это тебе не игрушки! Дима, скажи ей!

— Дима? — Даша вопросительно посмотрела на мужа. — А ты мне говорил, что в доме нет оружия.

— Я врал. Мы с Даном выясняем отношения, милая. Кто из нас круче. Здесь необходим весомый аргумент. Я тебе врал. В доме всегда был пистолет. Я ведь круче Голицына?

— Оба дураки, — презрительно сказала она. — Сажин, твоя ревность меня достала. Как мальчишки, честное слово! Как вы мне оба надоели! — Она взмахнула пистолетом.

— Сажин! — заорал Дан. — Она же ненормальная! Она нас с тобой перестреляет! Она в психушке лежала!

— Да, у нее особые отношения со смертью.

— Я и говорю, что она нас перестреляет!

— Ну, если ей так хочется, — пожал плечами Сажин. — Милая, сними оружие с предохранителя. Там есть такая собачка… Опусти ее вниз. Пальчиком надави. Сильнее. Вот так. Умница!

— Ты идиот! — у Голицына началась истерика. — Ты зачем ей это сказал?!

— А я люблю рисковать, — рассмеялся Сажин. — Дан, ну посмотри, разве это не прекрасно? — Он кивнул на пистолет в руке у жены. — Быть может, это последние минуты твоей жизни. Расслабься. Тебе мешает страх. Как только ты справишься с нервами, ты поймешь, что надо сказать моей жене, чтобы она выстрелила в меня, а не в тебя. У второго будет шанс. Комната маленькая, пистолет тяжелый, женщины существа эмоциональные. Рука дрогнет, расплачется. Ну же, Голицын! Попытайся! Ведь это так просто. Она столько лет тебя любила. А меня всего два дня. Давай проверим, смог ли я за эти два дня и за одну только ночь похоронить двадцать лет пытки, когда в постели мы были втроем?

— Даша… — Голос у Дана дрожал. — Я… Я люблю тебя!

— Мимо, — рассмеялся Сажин. — Дан, это уже не работает.

— Замолчи! — взвизгнул Голицын. — Даша, милая… Он меня заставил… Он грозился, что застрелит меня, если я признаюсь тебе в своих чувствах. Даже пистолет купил. А я мечтал о тебе. Брось Диму, и мы будем вместе. Я теперь свободен.

— Потому что ты убил Анжелику, — спокойно сказал Сажин. — Даша, это он так развелся: столкнул жену за борт.

— Неправда! — закричал Дан. — Я ее не убивал! Это все он! Твой муж!

— Врет, — презрительно сказал Сажин. — Он ее застраховал на огромные деньги. А сам прогорел. И в полицию пошел только потому, что ему нужна страховая премия.

— Нет! Даша, он лжет!

— Дима? — Та вопросительно посмотрела на мужа.

— А помнишь, мы были в Венеции, на площади СанМарко, и вдруг зазвонил мой телефон? Знаешь, куда я тогда сорвался? Эта сволочь, — Сажин кивнул на Дана, — когда к нему пришли братки, тут же слил им, кто главный держатель акций. И сказал им, что моя дочь сейчас с бабушкой, а ее родители, то есть мы с тобой, за границей. И они, эти братки, решили похитить Алису. Нет, они этого не сделали, я не позволил. Но Дан ведь нас предал. Тебя. Он еще раз тебя предал. Потому что, когда у вас был роман, я велел ему отказаться от тебя, ведь я писал ему диплом. И он отказался. У вас поэтому ничего и не было. Он всегда легко разменивался на всякие бумажки, в особенности на деньги, причем он — дешевка.

— Это правда, Дан? — спросила Даша. — Про Алису?

— Нет! Он врет!

— Изза тебя чуть не убили мою дочь…

— Даша! Кого ты слушаешь?!

— А теперь, Даша, он хочет жениться на нашей девочке. Может быть, спит уже с ней. Ему сорок, ей двадцать. И при этом говорит, что любит тебя.

— Он?! — Даша в ужасе посмотрела на Дана.

— Он, он. А ты гадала, почему у нее мальчика нет. Зачем ей мальчик, когда у нее есть этот… Даже не знаю, как назвать. Кусок дерьма.

— Даша, он врет! — В глазах у Голицына был ужас. Он видел, как меняется Дашино лицо.

— Это ты врешь. — И она нажала на курок.

Голицын упал. Даша выстрелила еще раз.

— Хватит. Он мертв. Или умирает, — сказал Сажин, подходя к ней и отбирая пистолет.

Даша села на пол и расплакалась. Дан хрипел, из раны на груди текла кровь.

— А ты хорошо стреляешь, — сказал муж, протирая оружие и уничтожая, таким образом, Дашины отпечатки. — Запомни: это я его убил.

— Дима! — Она подняла на мужа испуганные глаза. — Что теперь будет?!

— Я сейчас позвоню Леонидову… Я и не в такие переделки попадал, успокойся. Посадят — так и в тюрьме люди живут. Я там устроюсь с комфортом и ненадолго задержусь. У меня хорошие адвокаты. Да что там! Лучшие! И Леонидов знает правду. Он хороший мужик, ты правильно сказала. Ну, не реви!

— Господи! Какая же я дура!

Она, вся дрожа, поднялась. И невольно покачнулась. Сажин тут же подставил ей руку:

— Держись. И не нервничай так. Все нормально.

— Ты столько со мной нянчился, а я тебя так отблагодарила!

Сажин посмотрел на нее с удивлением.

— Да ты мне преподнесла царский подарок. Я и мечтать об этом не смел. Я всего лишь хотел его напугать, чтобы пошел в полицию с повинной. Но то, что случилось, мне понравилось! Я бы сам его убил, но ты бы мне этого не простила. Тогда бы ты точно от меня ушла. А тут сама… Выбор был непростой.

— Выбор? — Даша посмотрела на него с удивлением. — Господи, Дима, ты о чем?! Хотя… — Она задумалась. — Что он, потвоему, должен был сказать мне, чтобы я… Нет, в тебя бы я точно не выстрелила, но и его не стала бы убивать. Или ты блефовал?

— Нисколько. Он должен был сказать, что любит Алису. А она его. А я, сволочь такая, мешаю их счастью. И остался бы жив.

— А ведь верно! Я бы не стала убивать человека, которого любит моя дочь. Но он этого не понял. — Она с недоумением посмотрела на Дана, который уже перестал дышать. — Странно, мне его даже не жалко. Он ведь человек.

— Он труп. Хотя даже мертвым выглядит неплохо. Ну, вроде бы все. — Сажин внимательно осмотрел пистолет. — Запомни: ты его даже не касалась. Лучше вообще молчи. Я сам. Все, я звоню. Выйди из комнаты.

Она послушно кивнула и вышла.

— Вы что, очумели?! — Алексею хотелось орать на этого идиота, причем матом. — Сажин, ты ведь сядешь! Я всего лишь просил тебя, чтобы Голицын пришел с повинной! А в нем теперь дырка!