Камилла Лэкберг - Укрощение

— Да, помню, ты говорила.

Хедстрём разглядывал ее в свете стеариновых свечей, горевших на кухонном столе. Она была такой красивой! Иногда он как будто забывал об этом — так привык видеть ее рядом, что уже не реагировал на ее красоту. Ему следовало бы чаще говорить супруге об этом, проявлять внимание, хотя он знал, что Эрика довольна краткими минутами общения с ним в круговерти дней — вечерними посиделками на диване, когда она кладет голову ему на плечо, ужином в пятницу с хорошим вином, разговорами в постели, прежде чем заснуть — всем тем, что и ему было так дорого в их совместной жизни…

— Прости, что ты сказала? — Он вдруг поймал себя на том, что слишком погрузился в собственные мысли. От усталости ему было трудно сосредоточиться.

— Я пропустила еще один способ общения с окружающим миром. Большой прокол с моей стороны — но какая удача, что я об этом вспомнила! — повторила свою последнюю фразу писательница.

— Давай ближе к делу, дорогая, — произнес муж, поддразнивая ее.

— Да, именно. Почта. Я забыла проверить, получала ли она почту и посылала ли сама письма.

— Учитывая то, с каким энтузиазмом ты мне все это рассказываешь, я подозреваю, что ты что-то обнаружила?

Эрика горячо закивала:

— Да, но я понятия не имею, что это означает. Подожди, я тебе покажу.

Она поднялась и вышла в холл, чтобы взять свою сумку. Из нее женщина бережно извлекла несколько открыток и разложила их перед супругом на кухонном столе:

— Эти открытки были посланы Лайле, но она не захотела их принять и попросила сотрудников тюрьмы их выбросить. Чего они, к счастью, не сделали. Как видишь, на всех — виды Испании.

— От кого они? — заинтересовался Патрик.

— Понятия не имею. Почтовые штемпели — из разных частей Швеции, и я не могу нащупать никакой связи между этими местностями.

— А что говорит по этому поводу Лайла? — Хедстрём поднял одну из открыток, перевернул ее и увидел адрес, проставленный синим штемпелем.

— С ней я пока не разговаривала. Хочу сначала сама попытаться найти закономерность.

— У тебя есть какие-нибудь версии?

— Нет, я ломаю над этим голову с тех пор, как мне их дали. Но, помимо Испании, не могу найти ничего общего.

— Разве у Лайлы нет сестры, которая живет в Испании?

Эрика кивнула и взяла в руки одну из открыток. На ней был изображен матадор, размахивающий красной тряпкой перед разъяренным быком.

— Да, но, похоже, они действительно все эти годы не поддерживали отношений. Кроме того, открытки отправлены из Швеции, а не из Испании, — сказала писательница.

Патрик наморщил лоб, пытаясь найти способы поиска закономерности:

— Ты не наносила места отправки на карту?

— Нет, мне это не пришло в голову. Пошли, отметим на карте, которая висит у меня наверху.

Фальк решительным шагом направилась прочь из кухни. Ее супруг поднялся и устало заковылял следом.

Наверху, в своем кабинете, Эрика перевернула первую открытку и посмотрела на почтовый штемпель, затем на карту. Найдя нужное место, она пометила его крестиком и затем проделала то же самое с остальными тремя открытками. Патрик молча наблюдал за ней, прислонясь к дверному косяку. Снизу доносился голос отца Эмиля, гневным криком загонявшего сына в столярную мастерскую. [22] Дети Хедстрёмов смотрят фильм по книге Астрид Линдгрен «Эмиль из Лённеберги».

— Ну вот. — Фальк сделала шаг назад и принялась критически оглядывать карту. Места похищения девочек она отметила красным, а места отправки открыток — синим цветом. — Я по-прежнему ничего не понимаю.

Полицейский вошел в кабинет и встал рядом с ней:

— Хм, я тоже не вижу никакой закономерности.

— И сегодня не выяснилось ничего нового, что могло бы помочь? — спросила Эрика, не отрывая глаз от карты.

— Нет, ничегошеньки, — проговорил Хедстрём, в отчаянии пожимая плечами. — Но поскольку ты уже вовлечена в процесс, я могу рассказать, что мы обсуждали. Может быть, ты увидишь то, что пропустили мы. Пошли, спустимся на кухню, сядем и поговорим.

Он двинулся вниз по лестнице, продолжая разговаривать с женой, оглядываясь через плечо:

— Как я сказал, мне нужна твоя помощь в одном деле. Все округа сняли на видео беседы с семьями девушек, и нам всем раздали копии этих материалов. До этого мы могли исходить только из их письменных отчетов. Я хотел бы, чтобы мы посмотрели эти записи вместе — и ты поделилась со мной теми мыслями, которые у тебя возникают.

Писательница, шедшая позади мужа, положила руку ему на плечо:

— Ясное дело, я хочу их посмотреть. Мы можем сделать это, когда дети заснут. Но для начала расскажи поподробнее, что сегодня было сказано.

Они снова вернулись в кухню, и Патрик подумал, не провести ли рейд в морозилку на предмет мороженого.

— Коллега из Гётеборга убеждал меня попросить тебя еще раз рассказать о беседе с мамой Минны, — начал рассказывать полицейский. — У всех у нас есть чувство, что этот случай — особенный, поэтому малейшая деталь, на которую ты обратила внимание, может очень помочь.

— Понимаю. Но я ведь рассказала все сразу после того, как беседовала с ней, а сейчас у меня уже не такие свежие воспоминания.

— Расскажи то, что помнишь, — попросил Хедстрём и внутренне восторжествовал, когда Эрика подошла к холодильнику и достала банку мороженого «Бен и Джерри». Иногда у него складывалось впечатление, что за долгие годы совместной жизни они научились читать мысли друг друга.

— Ой, вы тут мороженое едите? — Майя появилась в кухне и теперь стояла, недовольно уставившись на них. — Тьфу, как несправедливо!

Патрик увидел, как она набрала воздуху в легкие, и сразу понял, что произойдет дальше.

— Антон! Ноэль! Мама и папа едят мороженое, а нам не дают! — закричала девочка во все горло.

Глава семьи со вздохом поднялся, достал еще одну большую упаковку мороженого и три мисочки и начал накладывать в них холодное лакомство. Ломать копья из-за такой мелочи не стоило.

Но когда он положил мороженого в третью мисочку и собрался взять себе большую порцию шоколадного, в дверь настойчиво позвонили. А потом еще и еще раз.

— Что еще такое? — Бросив взгляд на Эрику, хозяин дома пошел открывать. За дверью стоял Мартин, и лицо у него было очень напряженное.

— Какого черта ты не отвечаешь на телефон? Мы искали тебя как сумасшедшие! — рявкнул он на своего коллегу.

— Что случилось? — спросил тот, чувствуя, как все внутри сжимается.

Молин посмотрел на него с самым серьезным выражением лица:

— К нам обратился Юнас Перссон. Молли и Марта пропали.

За спиной Патрика звучно охнула Эрика.

Юнас сидел в гостиной, ощущая, как нарастает тревога. Он не понимал, зачем полиция заявилась к нему. Разве они не должны были отправиться на поиски? Некомпетентные идиоты!