Владимир Голубев - Взрослое лето

– Ну что, скажи, ну что тебя не устраивает, а? – спросил Игорь, ломая в руках алую розу. – Зашёл на работу просто поговорить – не приняла. Собирался придать романтики нашей встрече – опять не то. Что ты хочешь, скажи?

– Оставь меня просто в покое, вот что я хочу! У меня другая жизнь и свои проблемы. Я, конечно, рада, что ты наконец-то объявился, правда, через пятнадцать лет, но сегодня я не готова кинуться тебе на шею с криком: «Я прощаю тебя! Игорь, я счастлива, что ты разобрался, где правда, а где ложь». Нет, шиш тебе, слышишь? Это надо было сделать давно, сразу после армии, приехать и всё выяснить, да просто спросить, может, нужна какая помощь, а она мне и дочери была необходима. Но ты не такой, ты гордый, любишь только одного человека, я тебе сейчас назову его имя и фамилию, слушай – это Жуков Игорь. Вот теперь, если мы с Леной тебе и вправду необходимы, добивайся нормального к себе отношения.

– Мила, прости меня.

– Я простила тебя. Но это не значит, что мы с тобой на машине времени вернёмся в прошлое и заново переживём нашу жизнь. Нет, к сожалению, так не получится. Ты когда-то сам нас вычеркнул из своей жизни, а не я. Согласен со мной?

– Да.

– Ты был у своей дочери? Ты с ней хотя бы поговорил?

– Нет.

– Плохо, привыкай, у тебя есть дочь.

– Прощай.

– Прощай.

Мила окинула взглядом стоянку, всю заваленную красными, розовыми, белыми, жёлтыми розами, и несколько раз глубоко вздохнула. Она повернулась и скрылась в здании за блестящей дверью. На улице остались только Игорь, машины и цветы. Так он просидел ещё с полчаса, а после, собравшись с духом, уехал.

Мила, пройдя по гулкому коридору, юркнула в туалет и расплакалась. Привести себя в порядок удалось не сразу. Когда она наконец-то вернулась в кабинет, Валентина Степановна с кем-то разговаривала по телефону, увидев коллегу, сразу умолкла.

– Мила, у тебя всё в порядке?

– Да, вроде нормально. Не знаете, какое сегодня настроение у начальника отдела?

– С утра было хорошее, к нему дочь с внуком заехали, после поездки в Испанию.

– Пойду, может, отпрошусь, что-то мне сейчас трудно сосредоточиться.

– Да, конечно. Как я тебя понимаю.

Мила вернулась через несколько минут, с чуть покрасневшими щеками.

– Отпустил. До завтра, Валентина Степановна.

– Всего доброго.

Сложив в сумку телефон и зонт, Мила выскочила из кабинета и поспешила на автобусную остановку. Через час она подходила к дому. Алёна, лёжа на лавочке, читала книгу.

– Привет! Что читаешь?

– «Графа Монте-Кристо». Представляешь, в его дом в Париже ночью проник взломщик, и он пытается его поймать и обезвредить.

– Тебе можно уже самой писать детективы.

– Правда?

– А почему нет? Представляешь, авторы пишут про красавиц блондинок, работающих частными детективами? Тоже мне, мисс Марпл Агаты Кристи. А ты так закрутила это лето, что я уже с ума схожу.

– Я пока детектив по сказкам. Постой, а что ты имеешь в виду? – дочь отложила книгу в сторону, – Что-то случилось? Вот почему ты сегодня так рано? Мама, что всё-таки произошло?

– То, чего ты добивалась несколько последних лет.

– А, к тебе опять приходил мой отец?

– Да, самый проницательный в мире подросток.

– Он что, хамил?

– По-твоему, я родила тебя от дебила? Нет, он завалил розами всю стоянку перед конторой. Весь офис вывалил на улицу. Ты не представляешь – цветов может тысяча или больше, разные, прекрасные! А запах!

– Надеюсь, вы помирились после такого романтичного поступка?

– Ты что, я его выгнала. А потом в туалете проревела полчаса.

– Мама, но почему? Ты сама учила меня прощать, да и батюшка говорил про прощение.

– Я простила его, как ты не поймёшь.

– Ну, а что же тогда мешает сесть за стол и просто поговорить?

– Ничего не могу с собой поделать, как увижу его, меня всю выворачивает.

– Иди полежи, а лучше поспи. А я ужин приготовлю, может, селедочки почистить?

– Точно! Я как раз купила бородинского, а ты ещё навари картошки, хорошо?

– Конечно. Отдыхай.

Мила угомонилась, хлебнула валерьянки и легла в кровать. Алёна начистила картошки, всего-то пяток картофелин, но ставить на плиту ещё рано. Оставалось почистить селёдку, но она не спешила – ведь готовка так успокаивает. Она разделала рыбу, потом взялась за луковицу, нарезала полукольцами и сбрызнула уксусом.

По дороге кто-то ехал. Но звук мотора разительно отличался от звука Женькиного скутера или Прозоровского мотоцикла, значит, чужой. Отложив кухонные дела, девочка вытерла насухо руки о передник и выглянула в окно. На скутере был какой-то мужчина. Девочка присмотрелась, гость показался ей знакомым. Вскоре приехавший постучал в калитку.

– Проходите, открыто, – крикнула Алёна и в фартуке вышла на крыльцо.

– Здравствуй, дочка, – протяжно сказал мужчина, прикрывая за собой калитку.

Теперь Алёна признала отца. В эти мгновения стало непривычно тихо для августовского леса, ещё такого приветливого и наполненного до краёв жизнью и движением.

– Здравствуйте.

Девочка спустилась со ступенек, но не кинулась к Жукову, хотя, грешным делом, такое желание промелькнуло. Она быстро сделала несколько шагов в сторону сада и молча присела на лавочку.

– Можно, я сяду рядом? – спросил подошедший отец.

– Прокурор сажает, – мрачно пошутила Алёна, понимая, что надо что-то говорить, а не просто сидеть и молчать, – конечно, присаживайтесь, не занято.

Игорь расположился на краю скамьи, поставив в ноги яркий пакет, и глядел прямо в лицо дочери. Пауза затягивалась, как петля, чем дальше тем больнее. Больше всего на свете в эти минуты Алёне хотелось оказаться где-нибудь в глубине леса, укрыться с головой под ветвями ели или дуба, чтобы никто на целом свете не мог достать её. Зачем она его искала, ещё несколько недель назад так жаждала этой встречи, а сейчас нелепо рассматривает стебель подорожника?

– Хочу сказать, – наконец-то прервал долгую паузу Жуков, – что…

– Что?

– Не знаю. Ну, ты понимаешь?

– Понимаю.

– Вот.

– Многословный мне попался отец, однако, – сказала девочка, продолжая смотреть себе под ноги и теребя руками стебель мятлика.

– Вот наконец-то я рядом с тобой.

Алена промолчала, но потом не выдержала и выговорила, глядя на макушку старой ели:

– Вы всегда были со мной, даже когда вас не было поблизости. Хотя сейчас, я иногда думаю, что я просто выдумала себе папу. На самом деле вы совсем не такой, как в моих фантазиях.

– Почему?

– Да вас нашёл-то следователь, по моей просьбе. Может, я ожидала бы вас ещё лет двадцать-тридцать? А я мечтала, что папа приедет сам, найдёт меня. Мы обнимемся с ним на виду у всей школы… А получилось, что его доставили под конвоем.

И снова молчание. Он не мог проронить ни слова – не знал, что сказать. Хотел было коснуться руки дочери, но не смог, опасаясь негативной реакции. А она опять услышала стрекот кузнечиков и живое дыхание леса.