Лилия Беляева - Новый русский и американка

Вот, значит, так меня принимали и оценивали избранные мною для собственного удовольствия, вот к чему я привыкла! Что же вы хотите, если те поэты, с которыми мне довелось побаловаться в постели, непременно оставляли на память хотя бы четверостишие, посвященное отдельно взятой части моего тела, своего рода гимны! Кстати, почему-то помнится один такой поэтический сувенир, который оставил... как же его звали? Не помню, неважно... кажется, блондин... или, скорее, шатен... довольно изящного вида... но, увы, его член роковым образом не хотел выполнять предназначенную ему функцию... Правда, со второй или с третьей попытки все наладилось и пошло, пошло... Кстати, его член был похож на банан... Я вообще тяготею к фруктово-овощным сравнениям данного произведения природы. Это как-то помогает запоминать кое-кого из тех, с кем довелось поиграть в голеньких. Так вот, этот поэт с членом-"бананом", после того как испустил семя в желтый, как яичный желток, презерватив и предоставил моей божественной, чудодейственной дырочке свободу и независимость, немедленно, не слезая с постели, совершил исключительно экстравагантный поступок - он достал из ящика столика авторучку и, держа свой крепкий, на славу сделанный презерватив (конечно же, в моих изумительных, неповторимых Штатах - ещё раз подчеркну: я патриотка и готова рыдать от умиления, если где-то, в какой-то дыре, вдали от дома, вдруг услышу родной гимн или, к примеру, увижу в урне картонную сигаретную коробочку с магическими буквами "made in U. S. A.")...

О чем я хотела рассказать, однако, особо? Ах, да, о том, что придумал мой поэт, держа в одной руке ярко-желтый, как фонарик, презерватив производства моей славной, могучей Америки, а в другой - авторучку. Он (даром, что поэт, хотя его, как он признался, ещё не успел напечатать ни один журнал) принялся макать ручку в презерватив, то есть в миллиарды, возможно, ещё юрких, живехоньких сперматозоидов, и делать вид, что пишет на моем животе, восклицая:

Твои подмышки цветут и пахнут,

Как целый луг полевых цветов!

Я должен снова тебя трахнуть...

Прости за грубость последних слов.

Я уже похихикивала оттого, что его авторучка с цепляющимися за её кончик сперматозоидами, и по всей видимости дрожащими от нежданного холода и неординарной ситуации, щекотала кожу моего живота, ну а когда он кончил свой стих - расхохоталась в полный голос. И мы с ним и с полнили ещё раз то искрометкое, ритмически безупречное гимнастическое упражнение, когда и мужчина, и женщина особенно остро ощущают свое доподлинное равноправие и высочайшую степень своего законного присутствия в этом мире.

К сожалению, нашу безмятежную, веселую игру несколько омрачила одна деталь. Бросившись на меня, подобно экстраординарному льву, мой бедный поэт как-то запамятовал, что переполненный сперматозоидчиками презерватив, должно быть, благополучно дохленькими уже, надо было спустить в унитаз, а авторучку кинуть хотя бы на пол, - он же во всеоружии своего поэтического вдохновения и рокового азарта ринулся на меня как был... В результате на моей груди растекся этот самый мужской эликсир, слава Богу, оказавшийся ещё тепленьким, а авторучка ткнулась в подушку и пробуравила её до перьев... Но что за чудо возникло в итоге! Какие прелестные моменты выкрали мы с поэтом всего лишь из-за его неловкости у самой вечности! Как дивно скользил его живот по моему животу, размазывая сперму, и какие райские звуки слышали мы, когда его живот забавно, притягательно отчмокивался от моего живота... А потом мы чуть-чуть разодрали подушку, и чудный белый пух облепил нас с ног до головы, и мы отдались друг другу ещё раз в этом самом пуху. Недаром говорится: все, что ни делается, - к лучшему. С тех пор я изредка прошу очередного партнера попридержать сперматозоидчиков в презервативе, а потом мы на пару, в лад раздавливаем их своими животами, а попутно осыпаем себя нежнейшим пухом из разорванной подушки или перины.

Единственное, что потом несколько портит настроение, - это мое глупое воображение. Как представлю себе крохотных, извивающихся голеньким тельцем сперматозоидчиков, уже посиневших от холода частями, как представлю - и слезы наворачиваются на глаза...

Но ведь в жизни всегда так: если кому-то хорошо, - значит, кому-то плохо. Что поделаешь - уж так устроен мир... И не надо ханжить! Все равно все тайное рано или поздно становится явным. И мне лично нравится рассказывать о себе все-все, что другие женщины считают сугубо клановым, женским, интимнейшим. Так что, я убеждена - они меня уже ненавидят за все эти откровения зло, тяжело, неисправимо жестоко.

Прекрасно! Превосходно! Продолжайте в том же духе, бедные ханжи, если только это вам хоть чуть скрасит вашу пресную, тусклую жизнь!

Но, дорогие мои женщины, может быть, основополагающая доля нашей женской прелести как раз и окажется там, где мы особенно, горделиво и иронично откровенны? И не выглядим резиновыми куклами без мозгов и способности к отменной реакции хищницы? Надо же в конце концов время от времени давать возможность мужчинам, считающим себя царями природы, хоть отчасти усомниться в своем праве использовать нас, женщин, на манер бокала с шампанским или писсуара!

Пусть, пусть они знают - не они, а мы их берем, тонко разыграв убегание от охотника, или некую сверхробость, или несусветную, небывалую, полоумную невинность! "Ах, ах, а не слишком ли оскорбляет прикосновение вашего мужского указательного пальца к моему соску мое утонченное женское достоинство?" Вот смех-то... Когда вся природа, от серенькой мышки до распятого цветка лилии, только и жаждет, что трахаться, трахаться, трахаться... Если, конечно, у тебя нет проблем с сексом и тебе не надо бегать то к психотерапевту, то к сексопатологу.

И как же выглядит мой "новый русский" на фоне всех этих правильных, здравых суждений и убедительных практических действий? Что я могла думать о нем? Да и стоило ли? Ведь я могла продолжать выслушивать гимны в с вою честь от достойнейших представителей разных племен и народов... Чего же мне не хватило? И не стоило ли просто наплевать на этого самого "нового русского", хама с грязными пятками?

Нет, это оказалось свыше моих сил. Как только я оставалась одна тотчас, как большая, зубастая рыба, ко мне подплывала насмешливая, беспощадная мысль: "Ну почему, почему все эти фаллосоносители тебя хотели, тебя воспевали, а этот "новый русский" блондин пренебрег тобой так бесстыдно и откровенно? Чем ты, стопроцентная, высококачественная американка, его не устроила?"

Эта жестокая, неумолимая мысль все не давала и не давала мне покоя, и даже умелая, вычитанная в свое время в специзданиях мастурбация не помогла мне.

Можно было, конечно, вытащить из чемодана вибромассажер высочайшего класса, способный к самым разным изыскам и нюансам... Ведь там, там... все горит, горит, как ни странно... и жаждет - вот проклятие! божественно-необъятной плоти того самого плечистого русского блондина... Только его!..