Патрик О’Киф - Восстановленная улика

«Нет, сэр, — поспешно сказал Поп. — Я не имел в виду ничего подобного. Поймите меня правильно. Просто… ну, возможно, мои глаза начали подводить меня и на большом расстоянии тоже».

«Быть может, Поп к тому же принял лишний стаканчик вина», — сказал, улыбаясь, капитан Сомм.

«Когда старику начинают мерещиться разные вещи, это верный признак приближающегося маразма, — проворчал Сернфорд. — Я вообще не имел вчера возможности покинуть штаб».

Поп Сеймур попятился от стола с жалким видом. После ленча он вышел с трубкой на корму. Он сидел в одиночестве, удрученно посасывая свою трубку. Он неправильно начал строить отношения с новым секретчиком. Если лейтенант подаст рапорт о том, что начинает впадать в маразм, это будет его последнее плавание.

Поп сказал себе гневно, что лейтенант Сенфорд был лжецом. Он видел, как тот выходил из антикварной лавки также ясно, как то, что лейтенант Хармсон входил туда. Он узнал того капитана сегодня утром, так почему же он ошибся насчет лейтенанта Сенфорда?

Почему лейтенант утверждал, что не выходил из той лавки? Странно, к тому же, что лейтенант Хармсон вошел в нее с тем капитаном, а вышел с ним оттуда лейтенант Сенфорд, и оба они поднимались сегодня утром на борт «Делкреста», причем лейтенант Сенфорд — в качестве нового офицера-контрразведчика.

Из фраз, которыми офицеры обменивались во время еды, Поп знал, что Неаполь кишмя кишел немецкими и итальянскими шпионами и диверсантами. Причем многие из них носили форму союзных армий. Один из них, говоривший с акцентом южанина, пытался выдать себя за офицера американских ВМС, его воспитывали в Техасе родители-немцы, а к началу войны он жил в Германии. Он и другие агенты были оставлены после падения Неаполя, чтобы, пользуясь неразберихой и отсутствием координации между подразделениями союзников, причинить максимальный вред, пока не будет восстановлено энергоснабжение и телефонное сообщение и обезврежены все бомбы с часовым механизмом и мины-ловушки.

Обдумав все, что касалось антикварной лавки и нового контрразведчика, Поп Сеймур решил поделиться своими размышлениями с капитаном Соммом. Обычно он разносил кофе офицерам в половине четвертого, и когда он вошел в каюту капитана, тот как раз проснулся после непродолжительного сна. Он сел, когда стюард поставил поднос на стол, и вопросительно взглянул, когда тот вместо того, чтобы удалиться, закрыл дверь и повернулся к нему.

«Кэп, это лейтенанта Сэнфорда я видел вчера вечером выходящим из той антикварной лавки. Я ни с кем его не путаю, и я не перебрал вина. И в маразм я тоже не впал».

Капитан Сомм улыбнулся. «Не делайте из мухи слона, Поп. Я просто пошутил, и лейтенант Сенфорд говорил несерьезно. Вы мудрая старая чайка, и вам еще сто лет топать до маразма».

«Меня не это беспокоит, кэп. Меня беспокоит то, что лейтенант Сенфорд лгал, утверждая, что я не мог видеть, как он выходил из антикварной лавки».

« Возможно, тот человек просто как две капли воды походил на него, Поп. Такое порой случается».

«Вчера этого не случилось. И еще меня беспокоит то, что лейтенант Хармсон вошел в тот магазинчик с другим офицером, капитаном, а вышел с ним лейтенант Сенфорд. Вам это не кажется немного странным?».

«Ну, что с того, что лейтенант Хармсон разговорился с каким-то капитаном о магазинах, и тот отвел его в один из них. Вы же слышали, как лейтенант Хармсон говорил, что это его профессия. Какой-то офицер, похожий на лейтенанта Сенфорда, случайно оказался там же и вышел вместе с капитаном. Жаль, что лейтенант Хармсон не ушел с ним вместе. Он был бы сейчас жив».

«Я не так это понимаю, кэп, — упрямо произнес Поп. — Вы так все истолковываете потому, что не думаете, что лейтенант Сенфорд лжет. И еще вы не знаете, что капитан, который привез сегодня утром лейтенанта на борт, был тем самым офицером, который вышел вместе с ним. Это вам тоже не кажется странным?».

«Если все это так, это действительно выглядит странно, — признал капитан Сомм. — Но это может быть всего лишь совпадением. При том, как обстоят сейчас дела в Неаполе, меня ничто не может удивить».

«Вы знаете, о чем я сейчас думаю, кэп: это пара немецких шпионов. Эта антикварная лавка — какой-то фашистский притон. Они убили там лейтенанта Хармсона. Вот почему лейтенант лжет. Он знает, что если я видел, как он выходил из антикварной лавки, то мог видеть, и как лейтенант Хармсон входил туда».

Он видел, как легкая усмешка слетела с лица капитана. Поп Сеймур продолжал. «Вы знаете, о чем я еще подумал? Я думаю, лейтенант Сенфорд вышел из той антикварной лавки в одежде лейтенанта Хармсона. Вы могли заметить, что китель сшит не по его фигуре. Вот почему он сейчас носит одежду лейтенанта Хармсона. Не потому, что он с торпедированного судна, а потому что он немецкий шпион, и лейтенант Хармсон был убит только ради его военной формы».

Капитан Сомм тяжелым взглядом уставился на старого моряка. Если то, о чем говорил Поп Сеймур, было правдой, все указывало на то, что немецким агентам удалось провести своего человека на борт «Делкреста».

Нет ничего проще, чем обмануть его поддельным письмом, прикомандировывающим нового офицера безопасности на его судно и, возможно, фальшивым капитаном, сопровождающим его. Как только корабль выйдет в море, и все на его борту будет подчинено закону секретности судов конвоя, всякая связь с берегом прервется, и маловероятно, чтобы известие о вновь назначенном контрразведчике попало на берег и повело к расследованию. Лейтенант Сенфорд мог тайком пронести с собой на борт передатчик; один такой уже использовали на уходящем конвое, что позволило немцам наводить на него подлодки. Лже-секретчик исчез бы в день возвращения в родной порт, чтобы шпионить на берегу, обладая знанием секретных кодов и всех мер предосторожности, применяемых чтобы обеспечить безопасность конвоя.

«Поп, вам действительно удалось меня встревожить. Возможно, вы правы».

«Что заставляет вас думать, что я могу быть не прав, кэп?».

Отстраненное выражение появилось на юношеском лице капитана. «Взгляните, с чем мне придется столкнуться, Поп. Если я просигналю на берег, требуя подтвердить смерть лейтенанта Хармсона и назначение лейтенанта Сенфорда, один господь ведает, сколько при настоящем положении дел потребуется времени, чтобы мое сообщение достигло нужной инстанции, и, может быть, еще дольше — чтобы получить ответ. Если конвой выйдет согласно расписанию в пять вечера, а я не получу с берега ни слова, я буду вынужден задержать судно. С судами-рефрижераторами вечно нехватка, и если окажется, что вы ошибались, Поп, а мы застрянем здесь на неделю, дожидаясь следующего конвоя, командование ВМС поджарит меня на медленном огне. Никто больше не даст под мою команду судна до конца войны. Будут говорить, что я предпочел верить фантазиям старого стюарда, поскольку мы друзья, а не слову офицера Соединенных Штатов».