Андрей Баширов - Число зверя

— Ну и ладненько, — сказал Герман Хара, — нам больше достанется, — и подхватив под ручку какую‑то восторженную девицу, слушавшую его все это время с открытым ртом, а также шлейф старичков и молодых людей с военной выправкой, направился в сторону “домжура”.

Николаеву ничего не оставалось, как развернуться и направиться в другую сторону.

Мужчина в маске козла сложил пополам листок и поднес к черной свече. Пламя медленно начало пожирать бумагу. Мужчина подождал пока огонь подберется к его пальцам и положил то, что осталось от листка, в бронзовую ступку и пестиком растолок пепел в порошок. Затем, собрал его и вложил внутрь небольшой восковой куклы. Прошептав несколько заклинаний, он обрядил ее в спортивный костюм. Немного полюбовавшись своим произведением и одобрительно хмыкнув, обладатель козлиной маски раскалил на пламени свечи длинную иглу и, шепча какие‑то заклинания вонзил ее в сердце вольта. Восковая фигурка буквально содрогнулась в руке мужчины. Возможно, это лишь могло показаться постороннему наблюдателю, но почему же тогда так изменилось выражение лица этой странной куклы.

Мужчина выдернул остывшую иглу, поставил вольта рядом с остальными восковыми фигурками и злорадно усмехнувшись, сказал:

— Да, ты крепкий мужик, другие на твоем месте бы давно загнулись. Но в теннис тебе в этой компании уже больше не играть. Для меня же в этом сете главным выигрышем было время. И я его получил… Черт, как я устал. Дикая боль… Не зря говорила бабка, что палка о двух концах.

Анатолий с тоской посмотрел на уставленный различными вкусностями сервировочный столик и уже, в который раз за вечер, протянув чашку с подогретым бульоном Марине, жалостливо попросил:

— Ну, выпей немножко. Сам готовил. Вот увидишь, тебе сразу же полегчает.

Марина опустила голову на подушку и отрицательно покрутила головой.

— Доктор сказал, что тебе обязательно нужно кушать, чтобы быстрей поправиться.

— Не хочу. Я себя не очень хорошо чувствую. Меня всю трясет.

— Ладно, хорошо, потом выпьешь.

Анатолий с тяжелым вздохом поставил чашку с бульоном на придвинутую к изголовью больной тумбочку. Он специально притащил ее из своего кабинета, там она у него служила подставкой для лазерного принтера. Сейчас же главным украшением тумбочки были огромный букет роз и ваза с фруктами. Все остальное свободное место было заставлено бутылочками и упаковками от заграничных лекарств.

— Может, врача вызвать? — поинтересовался Анатолий.

— Нет, не надо, — вновь отрицательно покрутила головой Марина.

Анатолий взглянул на часы.

— Кстати, тебе уже пора принимать лекарство. Потом поспишь немножко, — он взял с тумбочки ложку и бутылочку с микстурой.

Марина вытащила руку из‑под одеяла, положила ее ему на колено и спросила:

— Ведь, ты не уйдешь сейчас никуда? Очень не хочется умирать в одиночестве.

— Вот еще что надумала, — намеренно сурово нахмурился Анатолий, — от такого вкусного лекарства еще никто не умирал. Вот, выпьешь и меня переживешь.

Он налил микстуру в ложечку, Марина приподняла голову и, зажмурив глаза, выпила.

— Вот, видишь, совсем не страшно. Мне бы так поболеть немножечко. А теперь спи. Тебе нужно больше есть и спать.

Анатолий поправил одеяло, выключил верхний свет, одел очки и вновь сел в кресло под торшером возле постели Марины, углубившись в изучение папки с документами по последнему контракту.

Работу его прервал телефонный звонок. Анатолий вздрогнул и быстро поднял трубку.

— Да, я слушаю.

Тут произошло нечто странное. При первой же фразе, что была произнесена его неизвестным собеседником, Анатолий вдруг сильно побледнел. Папка с документами соскользнула у него с колен, но было похоже, что он на это и не обратил внимание. Его собеседник сказал еще несколько слов. Анатолий положил трубку и, наступив прямо на папку с документами направился в прихожую. С момента звонка все его поведение напоминало движение какого‑то запрограммированного на определенное задание биоробота.

В прихожей хлопнула входная дверь. От этого звука Марина проснулась. Она приподнялась, увидела зажженную лампу, рассыпавшиеся на полу документы и вновь бессильно опустила голову на подушку.

— Сколько времени? — Она вытащила из‑под одеяла руку и взглянула на часы. — Без пяти двенадцать.

Этот, совершенный Мариной акт, похоже совершенно ее обессилил, глаза у нее закрылись, и она на некоторое время провалилась в беспамятство, бормоча про себя:

— Мне надо идти. Я должна найти убийцу Ларисы. Я должна… Мне надо идти…

Анатолий подъехал к дому, поставил машину в гараж, закрыл его и направился к своему подъезду. По пути он спугнул целующуюся на скамейке парочку, и она со смехом убежала. Анатолий проводил их взглядом и вошел в подъезд. Открыв дверь квартиры он остановился в удивлении. Прямо посреди прихожей лежала полуодетая Марина. Анатолий бросился к ней, поднял и отнес на руках в постель. Затем он кинулся в ванную, принес влажное полотенце и положил ей на лоб. Женщина что‑то пробормотала. Анатолий нагнулся, чтобы лучше расслышать о чем она говорит.

— Мне надо идти. Я должна его найти… Очень холодно.

Анатолий убрал полотенце и приложил ко лбу Марины руку. Температура у нее явно была под сорок.

Марина открыла глаза.

— Я проснулась, а тебя нет…

— Я ездил в аптеку за лекарством.

Глаза у нее вновь смежились, и она, свернувшись клубочком под одеялом, прошептала:

— Я замерзаю. Меня всю трясет. Сделай что‑нибудь. Пожалуйста.

— Я сейчас. — Анатолий подоткнул ей со всех сторон одеяло, но заметив, что она продолжает трястись, сказал: — Нет, знаешь, что мы лучше сделаем? Я сейчас потушу свет и лягу рядом с тобой, и тебе сразу станет теплей. Так согреваются альпинисты в горах.

— Да, да. Пожалуйста… Мне обязательно нужно найти его, пока он…

Анатолий потушил свет, лег рядом с Мариной на постель и обеими руками прижал этот обернутый в одеяло трясущийся комочек к себе.

Постепенно дрожь, которая в буквальном смысле колотила Марину, прошла, женщина успокоилась и задышала ровней. Анатолий подумал, что возможно в этом действии, когда домашнее животное или другой человек прижимается к больному, и последний идет на поправку, большую роль играет даже не тепло тела соседа, а чисто психологический фактор. Больной чувствует свою защищенность, то, что он не одинок в борьбе со своим недугом и поправляется быстрее. Можно было бы даже сказать, что виной большинства человеческих недугов и является одиночество. Да, если бы мы все не были так одиноки…

“Хотя, в моем случае, — улыбнулся про себя Анатолий, — скорее сыграло свою роль мое большое и сильное биологическое поле”.