Патриция Вентворт - Ядовитые письма

Нет там ни слова правды! Она была хорошей христианкой.

Мисс Силвер, не дожидаясь приглашения, присела.

— Я в этом уверена так же, как и вы. Если бы особу, которая написала письма, можно было найти, это спасло бы других бедных девушек от несчастий.

Мисс Пелл с удивлением посмотрела на нее:

— Тот, кто умеет писать такие мерзкие письма, достаточно сообразителен, чтобы ничем себя не выдать. Как его найдешь?

— Вы считаете, ваша племянница догадывалась, кто их написал?

Руки мисс Пелл, лежавшие на коленях, вздрогнули и судорожно сжались.

— Да там не было ничего такого, что указывало бы на автора.

— А как вы думаете, кому Дорис могла бы признаться в своих подозрениях, если бы они у нее возникли?

— У девочки не было от меня секретов.

— Знаете, часто молодые девушки любят посекретничать между собой. Не было ли у вашей племянницы особо близкой подруги? Может быть, она дружила с Конни Брук?

Мисс Пелл сосредоточенно рассматривала свои сцепленные пальцы.

— Они знакомы с детства, — тихо сказала она, — мисс Рени, наверное, говорила, что я была горничной у матери мисс Валентины, миссис Грей… Очень приятная была леди.

Когда умер брат, на руках у меня оказалась маленькая Дорис, тогда миссис Грей разрешила мне взять девочку с собой в поместье. Как раз в это время в Тиллинг-Грин приехала миссис Брук с маленькой Конни. В деревню они переселились позже, а сначала так получилось, что в усадьбе оказались две девочки одного возраста и крошечная Валентина, которая была их чуть моложе.

— Значит, девочки были подругами?

— Да они просто обожали друг друга. Дорис тогда… ну, перед смертью… закончила перешивать платье Конни.

И Конни была последней, с кем моя племянница разговаривала. В тот день она вышла из дому еще и затем, чтобы зайти в школу и отдать мисс Конни ее платье.

Мисс Силвер серьезно взглянула на собеседницу:

— Мисс Пелл, все говорят о том, что Конни сказала мистеру Мартину, будто знает, кто написал эти письма.

Вы знали об этом?

— Мистер Мартин об этом ничего не говорил, — осторожно ответила хозяйка.

— Он не говорил, но говорила его домоправительница, вся деревня сплетничала, что Конни приходила к священнику и сказала, что знает все про анонимные письма, и мистер Мартин сказал, что ее обязанность — пойти в полицию. А вы как думаете, должна она была пойти в полицию? — спросила мисс Силвер.

— Не знаю.

Гостья помолчала минуту, потом продолжила:

— Конни умерла на следующий день после того, как в деревне стало известно об ее осведомленности насчет автора анонимок. Умерла она так же внезапно, как и ваша племянница. Если бы она рассказала мистеру Мартину все, что знала, то, я уверена, жива была бы и по сей день.

В субботу вся деревня обсуждала, что полковнику Рептону известно, кто пишет письма, а в понедельник во второй половине дня он тоже умер. Если бы он обо всем рассказал полиции, то остался бы жив. Так вот, мисс Пелл, мне кажется, вы что-то знаете. Думаю, очень важно и для вас, и в память о вашей Дорис, чтобы вы об этом рассказали.

Бледное лицо швеи слегка порозовело. Она на секунду прикрыла глаза и изменившимся голосом торжественно произнесла:

— Это третий знак…

— Простите? Не понимаю.

— Первый знак был дан мне во сне, — пристально глядя на посетительницу, продолжала мисс Пелл. — Второй пришел из Библии, а третий — из ваших уст. А я сказала себе, что если будет дан третий знак, то сомнения исчезнут.

Слова женщины звучали немного странно и непонятно, но сама она, напротив, стала удивительно собранной и спокойной, даже руки ее теперь расслабились и свободно лежали на коленях.

— Вы хотите что-то рассказать, о чем до сих пор молчали? — попыталась уточнить мисс Силвер.

Ответ прозвучал немного уклончиво:

— Я расскажу вам о знаках, иначе все остальное вам будет непонятно. Знаете, когда в тот день Дорис вернулась домой, я обещала ей, что никому не расскажу о том, что она мне доверила, а ведь обещания, данные умершим, нарушать нельзя, пока не появится знак, а у меня их уже три.

Дорис тогда спросила: «Вы ведь никогда никому не расскажете этого, правда, тетя Эмили?» — а я ответила: «Конечно нет». И никогда бы не рассказала, если бы не знаки.

— Что же это за знаки, мисс Пелл?

— Первым знаком был мой сон. Приснился он мне прошлой ночью, и там все так ясно было, словно наяву. Как будто сижу я в этой самой комнате и шью что-то черное, а сама плачу. Помню, еще подумала тогда: «Ведь работу испорчу, на черном так видны пятна». Дверь вдруг открывается, и входят вместе Дорис и Конни, как в детстве, а в руках у них цветы — розы, лилии и разные другие. А вокруг них свет, да такой яркий, девочки мои так и светятся. Подходят, значит, они ко мне, а Дорис и говорит: «Не плачь, не надо, и не думай больше о данном мне обещании, оно теперь значения не имеет». И тут я проснулась, лежу в своей кровати, а на столе звонит будильник.

— Этот сон обещает покой, — ласково сказала мисс Силвер.

Глаза мисс Пелл наполнились слезами.

— Должен бы, да все случилось не так. Я уже знала про полковника Рептона и стала раздумывать, не значит ли этот сон, что мне надо нарушить данное Дорис обещание и пойти в полицию да там все рассказать. Но я сомневалась, знак ли мне это свыше или нет. Может, я все думала и думала про полковника и про то, что не сказала все полиции на дознании, — вот и приснилось. Понимаете, я не солгала — никогда бы этого не сделала, — но когда они спросили, сказала ли я все, что знаю, то я просто уткнулась в платок и расплакалась, а они решили, что мне больше нечего добавить.

— Я вас понимаю.

— Поэтому я решила, что надо бы увериться насчет знака. Так вот, взяла я Библию, закрыла глаза, открыла ее наугад и приложила палец к странице. А когда открыла глаза, то это оказался шестнадцатый стих восьмой главы от Захарии: «Вот дела, которые вы должны делать: говорите истину друг другу; по истине и миролюбно судите у ворот ваших». Тут я подумала: «Ну, если уж это не знак, то что же тогда?» Но потом вспомнила, что ни разу в жизни не нарушала обещаний, так что надо бы увериться получше.

И подумала: «Если Господь захочет, чтобы я заговорила, он пошлет мне третий знак. Тогда точно все будет идти от Господа, и я знаю, что делать». А тут вы стучите в дверь, чужой человек, и повторяете то, на что уже указано мне было в прежних знаках, — что надо рассказать нечто, известное только мне.

Со всей убежденностью, на какую была способна, мисс Силвер подтвердила:

— Да, мне кажется, вы не должны молчать.

Мисс Пелл достала аккуратно сложенный маленький льняной платочек и промокнула глаза.

— Случилось это накануне гибели Дорис. Она вышла после обеда, чтобы отнести в поместье мисс Мегги лиловую шелковую блузку, потом занести мисс Вейн шерстяное голубое платье, которое та сшила после траура по сестре, а теперь оно стало ей тесновато и Дорис его переделала. Девочке надо было порядочно побегать — сначала занести блузку, потом платье, потом зайти к мисс Эклс, чтобы обсудить крой пары ночных рубашек, — мы давно уже взяли у нее этот заказ. Напоследок она оставила платье Конни, потому что все равно дети не уходят из школы раньше четырех. Вернулась она очень подавленная и печальная, но мне сначала ничего не говорила, только сказала, что надо быстренько подправить ворот блузки для мисс Мегги, чтобы вечером она смогла ее отнести. Я спросила, неужели она так расстроена из-за этого ворота. А Дорис отвечает: «Нет, тетя Эмили, не из-за него», — и как разрыдается! Тут уж я к ней пристала, чтобы она мне все рассказала, а она и говорит, что расскажет, если я пообещаю ни одной живой душе про это ни слова не говорить… я, конечно, пообещала. Девочка так переживала…