Дмитрий Хоменко - Красная Шапочка. История одного расследования

— Очень сожалею, но я вынужден отказаться от предоставленной мне чести вручать столь высокую награду.

— Почему? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался лесничий.

— Не знаю, — ответил, смутившийся под тяжелым взглядом инспектор, но потом все же добавил. — Не хочу. Просто не хочу.

— А чего же ты хочешь? — начал заводиться Железный Дровосек, похоже, немного сбитый с толку неожиданной выходкой кота.

Наверное, это был единственный на тот момент вопрос, на который мог внятно ответить Бегемот. Почувствовав это, инспектор заговорил уже уверенно и спокойно.

— То, чего я хочу, у меня уже есть. И я очень надеюсь, что вы не отберете у меня эту сущую мелочь. А с остальным можете делать все что угодно. Мне уже все равно. Мне нужна только свобода, маленькая такая свободка, — свобода выбора. Нет, не для того, чтобы выбирать, кем работать, что есть или с кем спать. Я хочу всего лишь иметь возможность выбирать, кем мне быть…

— Или не быть вовсе, — подтрунивая, перебил его главный лесничий, но добился лишь грустной усмешки на лице Бегемота.

— Не быть — это слишком просто и глупо, и, наверное, в данном случае означает как раз собственными руками лишить себя права выбора. Я многое повидал на своем веку и могу с уверенностью заявить, что даже самоубийство — это не способ избежать проблем, а, всего на всего, неудачная попытка бегства. Приходит новая жизнь, и где–то впереди с циничной ухмылкой нас уже поджидает все та же проблема. Можно уходить снова и снова, пока не превратишься в нечто никчемное, до чего уже никому не будет никакого дела. Но разве не этого мы и пытаемся избежать столь радикальным способом? Так что уж лучше пересилить себя и пройти свой путь до конца.

— Какая безысходность, — продолжал подтрунивать над котом лесничий.

— Ну почему же, — спокойно возразил тот. — В мире ведь нет однозначных вещей. Так и самоубийство подчас имеет светлую сторону, точнее уже само желание свести счеты с жизнью. Может, это знак. Знак, что мы уже близки к конечной цели нашего существования в этом мире, что осталось сделать всего лишь несколько шагов, пускай и самых трудных.

— А может, тогда лучше тебя убить, инспектор. И все останутся довольны: ты никогда не дойдешь до самоубийства, но и свое предназначение не выполнишь.

— Не знаю, никогда об этом не думал, — пожав плечами, ответил Бегемот, но вдруг, вспомнив о Розовой Шапочке, Че, Акеле и Гере, изменил ход своих мыслей. — Хотя, вполне возможно, что это и есть финальная точка для всякого, кто уже не нужен в этом дерьмовом мире.

— Ну что же, я подумаю над твоими словами и найду какое–то компромиссное решение, которое устроит всех, — окончательно успокоившись, пообещал инспектору Железный Дровосек, но закончил разговор все равно ледяным тоном, предназначенным скорее для внимательных слушателей, чем для собеседника. — Можешь идти. Ты свободен.

Хлопок пузыря из жевательной резинки во рту равнодушной к происходящему Золушки в полной тишине прозвучал словно выстрел, и заставил вздрогнуть «хламырную» публику в едином порыве. Взоры всех присутствующих на церемонии застыли на лице Железного Дровосека в ожидании чего–то страшного. Никто даже не подумал посмотреть вслед уходящему прочь Бегемоту. Никто, кроме маленького ушастого существа. Потом оно повернулось вокруг своей оси, тщетно пытаясь что–то высмотреть в застывшей массе, а затем, смешно семеня и размахивая руками, бросилось догонять инспектора. Ничего не подозревающие музыканты тем временем начали исполнять нетленный хит «Yesterday», приписываемый лесными сплетниками самому мэру, вдохновленному общением с «Мыслителем». Хотя сам мэр на эту тему скромно помалкивал.

Весь лесной «отстой» с нетерпением ждал самого важного в году мероприятия, точнее, его окончания. Ведь тогда можно было от своих собратьев, которым посчастливилось попасть на церемонию на конкурсной основе и при наличии рекомендаций, узнать все пикантные подробности происходившего. Но на этот раз все счастливчики куда–то бесследно исчезли, и остальным пришлось два дня с нетерпением дожидаться выхода специального номера «Лесного вестника», заполненного красочными фотографиями, пространными интервью и смачными комментариями собственных корреспондентов. Этот номер «Лесного вестника» был признан лучшим за все время существования популярного издания. Даже вышедшая позже телеверсия мероприятия не выдерживала с ним никаких сравнений. Большую часть первой полосы как обычно занимал снимок Железного Дровосека в момент вручения ему премии «гражданин года» прославленным гуру эзотерики Пятачком. Над фото аршинными буквами был напечатан очередной исторический тезис главного лесничего, как всегда приуроченный к торжеству: «Мы не допустим, чтобы кто бы то ни было вмешивался в наши внутренние дела, и указывал, как и что нам следует делать». Расшифровка, как обычно, отсутствовала, зато, как всегда, внизу той же полосы мелким шрифтом давались комментарии ответственных за это дело безответственных лиц. Их почти никто никогда не читал, поэтому большинство сознательных граждан остались в неведении по поводу истинного смысла сказанного. Чего нельзя сказать об обитателях маленькой рощи по соседству с лесом, — как только они ознакомились с содержанием номера, тут же стали по бросовой цене продавать свои активы и выселяться в Заболотье. Остались только местные дятлы и немногочисленные коммунисты, резонно посчитавшие, что никакой угрозы для них лично нет и в помине.

Вся вторая полоса была занята перечислением лесных успехов за истекший год. Тут же помещались фотографии кураторов успешных процессов в отдельно взятых отраслях и их краткие высказывания по поводу, выдержанные в строго установленной неустановленным лицом форме с обязательным упоминанием имени главного вдохновителя всех начинаний, обещанием дальнейшего прогресса и скромной самокритикой. Эту страницу если и читали, то очень невнимательно, поэтому все указанные в тексте цифры брались с потолка непосредственно в процессе верстки. Всю третью полосу занимала традиционная рубрика известной своей эпатажностью журналистки Люси Достоевской «В постели счастливчика». Большая часть статьи была посвящена всякого рода сплетням о знаменитом эзотерике, а также интимным подробностям встречи с ним и впечатлениям самой журналистки. Остальное место отводилось вопросам Достоевской и ответам на них Пятачка. Так на вопрос: «Что является для вас самым ценным в жизни?», поросенок мгновенно то ли в шутку, то ли в серьез, ответил: «Кальян». Когда же посмеявшаяся для приличия Люся продолжила предсказуемым «и все же…?», гуру дал пространный ответ. «Знаете, может это прозвучит немного странно, но больше всего я ценю ниспосланную мне возможность творчески подходить ко всему, к чему бы я не прикасался. Терпеть не могу обыденности и равнодушия. В этом смысле мне повезло, что я появился на свет не в каком–нибудь убогом Заболотье, а в нашем благословенном лесу. Наше общество никогда не застаивается на одном месте и не довольствуется уже достигнутым. Хотя его успехам многие могут позавидовать, и, поверьте мне, таки завидуют. Ради достижения великой и общей для всех цели каждый из нас способен пожертвовать даже ближним своим, возможно, тем самым, лишив себя радости совокупления. Вот что является поистине знаковой отличительной чертой нашего общества, возносящей нас над иными формами сосуществования и ведущей к процветанию во всех сферах жизнедеятельности. Стоит ли удивляться, что при таком подходе и в такой благоприятной во всех отношениях обстановке, мне удалось кое–чего достичь на избранном поприще», — с пафосом сказал Пятачок. «Да уж…», — поддержала его Достоевская, заодно не упустившая возможности еще раз в этом месте в восхитительных тонах расписать все половые достоинства поросенка.