Павел Генералов - Охота на олигархов

имеет вид орла.

Предвидя свой конец,

Феникс сжигает себя в гнезде,

полном ароматических трав,

но здесь же из пепла рождается

новый Феникс.

— Н-да, симпатичная птичка, — дочитав текст, явно взятый из мифологического словаря, констатировал Хрулёв.

Было абсолютно ясно, что ничего более толкового они с Ольгой здесь не узнают.

23 августа 2004 года

Повторный аукцион по продаже Немало — Корякской нефтяной компании должен был пройти сегодня. В том же месте, в тот же час. Но правила игры были уже совсем другие.

Подъезжая к зданию РФФИ на Ленинском проспекте, Пётр Васильевич Минин вспоминал, какой чудовищный разнос устроил вице–премьер Демьянов всему газнефтепромовскому начальству сразу после проигрыша в аукционе первом. Отыгрались, в конечном счёте, на Минине, будто это он виноват, что проморгали этого «Феникса»!

Что он–то, Минин, мог сделать, когда накануне того «облома» получил прямое и беспрекословное указание главы Газнефтепрома: не поднимать цену ни на один рубль. Ну, не было тогда у Газнефтепрома больше свободных денег! Зато теперь пришлось искать почти в два раза больше. И ведь нашли! Где ж вы, ребята, раньше были?! Правда, пришлось срочно заморозить несколько серьёзных проектов. Но тут уже пошли на принцип. Ну и, следуя прямому указанию вице–премьера: купить, и никаких гвоздей!

«Феникс», конечно, ужасно подгадил. Повёл себя как знаменитая собака на сене. Типа: и сам не сожру и другим не дам. Но в конце концов даже не пришлось искать юридических зацепок и проколов при проведении того первого аукциона.

Как раз этим тогда и занимался весь юридический департамент Газнефтепрома, просто стоял на ушах. Ведь если бы «Феникс–групп» успела внести одну шестую стоимости акций через две недели после аукциона, то процессу уже трудно было бы дать обратный ход. И тут Минину как раз и позвонили из Фонда имущества. Звонил зам директора РФФИ Чегодаев:

— Пётр Васильевич, можно расслабиться! «Феникс» отказался перечислить первый транш! Что за детский сад? Ничего не понимаю! Они потеряли на этом пятьдесят миллионов! Сумма задатка ведь не возвращается! И чем они только думали?

Минину было не до подсчётов чьих бы–то ни было убытков:

— Когда повторный аукцион? — с ходу спросил он.

— Двадцать третьего августа, у нас, в одиннадцать. Участников теперь только двое — вы и УНК. Но Бондаренко это, сам знаешь, не надо. Так что теперь всё будет безальернативно. Только…

— Что — только?! — ох как не любил Пётр Васильевич этих чиновничьих экивоков.

— Мы вынуждены пересчитать стоимость пакета. Сам знаешь, акции НКНК взлетели чуть не вдвое после сообщений о «Медвежьем–два». Завтра мы объявим официальную сумму. Заранее готовь своё начальство: пусть напрягается. Сразу могу сказать, что цена возрастёт очень и очень резко, — голос Чегодаева был столь бесцветен, будто он сообщал Минину о том, что на соседнем рынке вдвое подорожала картошка.

— Подожди, Семён Владимирыч! А разве нельзя сохранить старые правила игры? — Пётр Васильевич и сам понимал, что его вопрос находится в чисто риторической плоскости.

— Мы — всего лишь посредники. Правила задаёт рынок. Такова сегодня конъюнктура. А правительство, насколько я понимаю, теперь умывает руки…

Ну да, умывать–то оно умывает, — со злостью подумал Минин, — а купить НКНК всё равно требует, причём исключительно за счёт средств Газнефтепрома.

…Да уж, точно, нынешнюю цену никто не перебьет! — думал Пётр Васильевич, в сопровождении помощников поднимаясь в лифте на четырнадцатый этаж. Цена была запредельная. То есть — почти реальная.

На сей раз в «аукционный зал» они сразу прошли через «малую переговорную». Чтобы не мозолить глаза журналистам, вновь собравшимся по соседству — перед монитором и столом, уставленным микрофонами.

Буквально через десять минут после начала «открытого» аукциона стандартная заставка с объявлением о продаже НКНК сменилась сообщением об итогах:

Победителем открытого аукциона по продаже 78 % акций

ОАО «Немало — Корякская нефтяная компания», предложив за пакет

327 миллиардов 824 миллиона рублей (11,2 млрд. долларов)

стало ОАО «Газнефтепром»

— Ну что ж, теперь всё вроде бы встало на свои места, — Миша Хрулёв достал мобильный, чтобы позвонить в редакцию.

— Да, кто–то очень хорошие денежки на этом срубил! — развела руками Оля Радюкевич, употребив не свойственный ей «профанный» пассаж. В журнале «Банкир» при разговоре на экономические темы обычно выражались более профессионально. Но на сей раз у Оли иных слов, видимо, не нашлось.

— А ты, кстати, заметил, Миша, — Ольга показала глазами на монитор, где ещё полторы минуты назад подрагивала заставка, — что на сей раз в объявлении о продаже исчезли слова «в счёт погашения налогового долга»?

— Да нет, не обратил, знаешь ли, внимания… Хотя, конечно… Тут уже не о долгах, а о чистой прибыли бывших хозяев НКНК надо говорить… В общем, ты права. Кому–то опять повезло… Ладно, Оленька! — Миша, так и не позвонив своему главному редактору, убрал телефон в чехол на ремне. — Пойдём–ка лучше пообедаем! Пресс–конференции, судя по всему, опять не будет. Ну да и ладно. Со временем всё равно всё тайное станет явным. Или не станет, — философски закончил он.

По Гошиному лицу, когда тот положил трубку, Нур не смог прочитать ничего. Но, как истинно восточный человек, события не торопил.

Но Гоша и сам долго не смог выдержать пазу. Лицо его расплылось в улыбке:

— Ура, Челентано! Твой блеф удался!

— Ура! — негромко сказал Нур. И, наконец, тоже улыбнулся: — Наш физкульт–привет господину Демьянову.

— Да, боюсь, у него сейчас будут не лучшие времена. Таких проколов обычно не прощают. А, может, и опять выплывет. Такие же, сам знаешь, не тонут.

Беседовали они в Гошином кабинете в офисе НКНК на Полянке. Наверное, в последний раз. Гоша никак не хотел участвовать в передаче дел и перепоручил всё заместителям. Ну, а у Нура и так было дел по горло — в «Севернефти», куда Гоша тоже больше возвращаться не собирался.

— Нет, а пятидесяти лимонов всё же жалко, — Нур вспомнил о тех деньгах, которые были внесены в РФФИ в виде залога и, естественно, пропали после отказа «Феникса» платить по счетам за НКНК.

— Ну ты прямо как Лёвка! — расхохотался Гоша. — Считай по пальцам. НКНК продана за одиннадцать и два десятых миллиарда. Долгов нам насчитали — три и четыре десятых миллиарда. Ну, минус ещё пятьдесят миллионов. Сколько остаётся?

— Ну так, что–то…

— Семь миллиардов семьсот пятьдесят миллионов долларов чистого дохода. Свободных денег, — объявил Гоша. И вроде как погрустнел: — Зато Немало — Корякской компании у нас больше нет. Так что ты лучше мне посочувствуй. Я ведь с сегодняшнего дня в некотором смысле почти безработный!