Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП

«Царисты» вышагивали точно в ритме музыки. Два длинных шага — три коротких.

Та–да — та–дат–та! Та–да — та–дат–та!

Прямо как белая гвардия в фильме «Чапаев».

В тылах защитников тоже зазвучала заранее подготовленная «Вставай, страна огромная!».

— Фашисты! — раздался со стороны баррикады чей–то слишком грамотный фальцет.

Но его не поддержали. Какие уж тут фашисты, когда все вокруг — родственники?!

— Смотри, Вован! Твоя! — указывал Николай Николаевич на шагавшую в первых рядах марширующего противника жену Вована Надежду.

Лишь на мгновение задержав взгляд на жене в тельняшке, в одном ряду с нею Вован углядел тёщу Николаича и ткнул товарища в бок:

— Сам смотри!

И вправду: брат шёл на брата, сестра на сестру, муж на жену, тёща на зятя, свекровь на сноху!

Та–да — та–дат–та!

Гражданская война в отдельно взятом Великоволжске, давно зревшая, перешла в решительную, боевую стадию.

Палыч нервно сжал в ладони вмиг запотевший мобильник.

Припарковались у клумбы с фиолетовыми левкоями. Чуть в стороне от поля битвы, но на возвышении, так что вид открывался, как из ложи бенуара.

— Хорошо идет та группа, в полосатых купальниках, — констатировал Генералов. — Жаль, бинокля не захватили.

— А наш–то, смотри, прямо трибун! — восхитилась Вика, выхватив взглядом мужественную фигуру Сухова на вершине баррикады. — Осанка — блеск!

Мышкин, мирно дремавший всю дорогу, встрепенулся и сел. Он уткнулся глянцевым носом в стекло передней дверцы, глазками–бусинками оценивая обстановку. Баррикады и прочая ерунда интересовали Мышкина меньше всего. По стеклу ползла муха, и именно за нею он следил пристально, не выдавая прежде времени охотничьего азарта.

Напротив их машины, у клумбы с розовыми левкоями, взвизгнув тормозами, остановилась новенькая «вольво».

Муха улетела, и Мышкин разочарованно зевнул. Кажется, ничего интересненького в ближайшее время не предвиделось. Тоска–а–а. Дотянуть бы до вечерней прогулки. Там, возле самого дома есть такой интересный столбик…

Вдруг яркий лучик солнца коснулся правого глаза, скользнул к левому. Что такое? Мышкин встрепенулся, чихнул и вскочил на все свои четыре лапы, едва не соскользнув с колен хозяйки на вонючий резиновый коврик автомобиля.

Виктория и Генералов одновременно посмотрели на «вольво» и переглянулись.

— Конкурирующая фирма, однако, — усмехнулся Генералов.

В «вольво» рядом с водителем сидел политтехнолог Лев Зайцев. Он радостно улыбался коллегам и боковым зеркальцем пускал солнечных зайчиков прямо в морду Мышкина.

Мышкин радостно и визгливо залаял. Хвост его ходил ходуном, бил хозяйку по щекам. Когти царапали изнутри стекло скромного «форда». Кстати, выделенного на время избирательной кампании команде Генералова из того же заусайловского гаража, что и «вольво» пижона-Зайцева.

Мышкин удачно взял особо высокую ноту.

— Вика, выключи ультразвук, — попросил Генералов. Он доброжелательно и с интересом наблюдал за радостными телодвижениями кобеля Мышкина.

Пунцовая от смущения Вика, не глядя на провокатора из «вольво», шлёпнула Мышкина по заднице.

Что?! Такого в их маленькой семье ещё не бывало. Мышкин оборвал себя на полуслове. Задышал тяжело, со значением. Обиженно отвернулся и от окна, и от хозяйки. Он, между прочим, не просто так, бобик какой, он — китайская хохлатая, он… Да у него дипломов — больше чем лап у таракана! Мышкин сделал вид, что умер. Лишь подрагивающий хвост с пушистой кисточкой напоминал о недавней радостной встрече.

На площади, кажется, готовы были разбушеваться совсем иные страсти. Тельняшки шли на приступ. Сухов вскинул руку. Кажется, он кричал.

— Слушай, Павел Валерьевич, а они у нас друг другу бошки не поотрывают? — озабоченно поинтересовалась Вика. В сторону розовых левкоев она не смотрела. Хватит с них и фиолетовых.

— Держу руку на пульсе, — Генералов продемонстрировал зажатый в ладони мобильный и ободряюще кивнул.

Замыкали ряды наступавших художественные гимнастки с обнажёнными по самые тельняшки высокими стройными ногами. В руках они несли мячи, булавы, обручи и размахивали, тоже в такт шагам и музыке, разноцветными лентами на палочках. Красивых и ловких девушек привлекли, надо думать, для грядущего празднования неминуемой победы «царистов». Их спортивно–праздничный вид оставлял последнюю надежду, что до смертоубийства не дойдёт.

Но всё оказалось значительно серьёзней.

Вышагивающие под Шостаковича приблизились к баррикаде уже на расстояние нескольких шагов. Вдруг музыка резко смолкла и наступающая стройная армада вмиг, как то и было задумано, остановилась. И эта их мгновенная неподвижность в резко наступившей тишине на самое краткое время повергла обороняющихся в шок. Этим наступавшие и воспользовались, бросившись прямо на баррикаду.

«Царисты» выстроились в несколько длинных цепочек и принялись планомерно, деловито и уверенно стаскивать верхние мешки с тела баррикады и волоком, передавая за уголки друг другу, оттаскивать подальше в сторону. Причём направление их главного удара сконцентрировалось как раз по центру рукотворного сооружения.

В это же время крепкие бойцы «царистов», вскарабкавшись справа и слева на баррикаду, затеяли потасовку с «суховцами» и смогли на время отвлечь на себя главные мужские силы оборонявшихся. Боевые действия велись уже и на плотине над водами реки — многие туда и попадали, в самую Волгу.

Остальные же «царисты» дружно и буквально за несколько минут сумели расчистить значительную брешь по самому центру баррикады. Наконец, стала ясна и их цель. Если баррикада–плотина выполняла лишь роль символической защитницы города, то и разрушить её достаточно было вполне символически. Главное в этом деле — сломить дух защитников. И это им, надо признаться, почти удалось.

Сухов, почуяв неладное, поднял городской флаг над собой и принялся им размахивать из стороны в сторону, создавая вокруг себя ветер не хуже хорошего импортного вентилятора.

— Но пасаран! — кричал он, привлекая в общем гаме внимание рассредоточившихся «суховцев». — Нас голыми руками не возьмёшь! Пшёл вон! — отпихнул он ногой не в меру бойкого «царистского» парня, пытавшегося вырвать у него из рук древко флага.

— Новой жизни хотим! — выкрикивали специально обученные люди из рядов «царистов».

— Долой предателей! — отвечал им зычный Николай Николаевич.

— И штрейкбрехеров! — не очень по делу добавлял Вован, силясь отобрать взад мешок у Николаичевой тёщи.

— Вали его! — приказал Вася — Царь двум своим самым крепким сподвижникам, борцам сумо, между прочим. Имея в виду, конечно же, не Вована, а родного братца. Взбираясь вверх и спихивая по ходу на землю очередные мешки с песком, сумоисты отправились выполнять приказание.