Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП

— А в самом деле–то, — бунт Сухова был подавлен в зародыше, — что делать будем?

Генералов уже совершенно спокойным взглядом обвёл соратников — ну что б они без него делали?! — и выдвинул ящик стола. Оттуда он достал новенькую зеленую книжицу — «Легенды и мифы Великоволжска». Любовно провёл ладонью по обложке и кончиками пальцев по корешку — будто ласкал любимую женщину.

— Война продолжается. А любая война требует своей мифологии. Были же у нас Сусанин, Павлик Морозов, пионеры–герои, двадцать шесть Бакинских комиссаров. Зоя Космодемьянская, в конце концов! А голландский мальчик, заткнувший пальцем плотину?.. Товарищ полковник!

Палыч вскочил едва ли не по стойке смирно.

— Вызови–ка ко мне своих ребят из МЧС!

Скульптор Мухин сидел на табурете в глубине яблоневого сада. Перед мольбертом. Яблоневый сад и табурет были настоящими, а скульптор и мольберт — бронзовыми.

— Пока у себя во дворе посижу, а помру — в городе поставите, — пояснял он любопытным посетителям. По замыслу художника предполагалось, что его памятник усадят со временем на обычную городскую скамейку, чтоб не слишком выделялся среди живых.

Судьба Лёши Мухина сложилась не в пример удачнее, чем у многих других его сокурсников по скульптурному отделению Строгановки. И всё потому, что в отличие от большинства он не стал цепляться за Москву, а вернулся в родной город. Остальным пришлось идти или в подмастерья к могучему и безбашенному Церетели, или искать приложения своих талантов по заграницам.

Поначалу и у Мухина дела складывались, мягко говоря, не очень. Занятие скульптурой — дело весьма затратное, и первое время у Лёши средств хватало лишь на скульптурный пластилин. А что из него изваяешь? Макет, набросок величиной с ту самую табуретку, на которой теперь восседал его автопортрет в полный человеческий рост. Заработка ради приходилось ваять безвкусные могильные памятники для местных богатеев и бандитов.

И так было до тех пор, пока жизнь не свела Лёшу Мухину с Петром VII Заусайловым. Ни тот, ни другой уже и не помнили точно, при каких обстоятельствах познакомились. Зато общий язык они нашли практически сразу.

Заусайлов пришёл в полный восторг от Лёшиных «городских» скульптур. К тому времени в миниатюре уже существовали и «Мужчина в командировке», и «Торговка семечками». Правда, замысел «Бурлака–рыбака» ещё только зрел. Но при помощи Заусайлова дозрел быстро и быстро же был воплощён в бронзе. Для него и всех последующих работ на Авиационном заводе был оборудован специальный скульптурный цех.

Установка скульптур в городе местной казне тоже ничего не стоила, достаточно было и того, что Городской Совет безропотно выделял для них место. Для жителей же Великоволжска все эти «невеликие бронзовые люди», как их однажды поименовали в местной прессе, стали родными и даже предметами гордости — в соседних волжских городах ничего подобного пока не было. Хотя заказы уже начали поступать и из Костромы, и из Ярославля и даже из далёких Чебоксар, жители которых возжелали в компактном человеческом виде запечатлеть память о великом своём земляке Чапаеве в компании с верными Петькой и Анкой–пулемётчицей.

Основным же поприщем деятельности Мухина оставался родной Великоволжск. В новой мастерской, отстроенной на щедрые гонорары Заусайлова и силами строительного управления Авиационного завода, уже стояли, пока ещё в гипсе, новые творения мастера.

В правом углу мастерской из люка с отодвинутой рифлёной крышкой вылезал из–под земли «Ремонтный рабочий» с разводным ключом в руке и мотком кабеля на плече. Его предполагалось установить на тротуаре одной из центральных улиц, скорее всего Красной или Садовой.

Левый угол занимал «Пасечник» с ульем — в широкополой шляпе с лицевой сеткой. В одной руке он держал курившийся дымарь — дым изображала тончайшая, закрученная жгутиками серебристая проволока, во второй — рамку с полупрозрачными сотами. Над ульем на проволочках летали гипертрофированного размера пчёлы, величиной со среднего воробья. Будущему «Пасечнику» уже уготовили место в Верхнем городском парке — именно там когда–то располагалась первая пасека Петра I Заусайлова.

Скульптурное изображение самого основателя города как раз в настоящий момент находилось в работе — в центре мастерской, как раз под прозрачным фонарём крыши.

Для изображения своего пращура, пользуясь уникальным сходством, позировал лично Пётр Петрович Заусайлов.

Мухин в заляпанном глиной комбинезоне, сверяясь с моделью, доводил до только ему ясного идеала лицо памятника. Лицо выходило очень похожим, живым и даже немного озорным — с этаким ленинским прищуром во взгляде.

— Ну что, Лёша, — подал голос позировавший до того молча Заусайлов, — к Медовому Спасу точно отлить успеем?

— Если смежники не подведут… — пробормотал увлечённый работой скульптор.

— Когда это смежники подводили? — удивился Пётр Петрович.

— А когда бурлака отливали, помните? Морду вбок перекосили, будто его бешеные пчёлы покусали. Ночью заново отливку делали. Едва остыла перед открытием. Заусеницы я потом уже на месте отшлифовывал.

— Ладно, за смежниками последим. А ты…

— Вы можете помолчать, Пётр Петрович?! А то у вас усы в стороны топорщатся! — Мухин вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

Заусайлов пристыжено умолк. И пригладил усы.

Петрушка был не в обычном своём костюме, а в смокинге с белой бабочкой и с чемоданом, который он именовал кошельком. Он подмигнул почтенной публике и приоткрыл «кошелёк». Там, естественно, находилась классическая Петрушкина палка.

Спектакль «Петрушка–кандидат» приближался к концу. Всех прежних оппонентов народный герой уже успел отколошматить по первое число. Последнего соперника, толстого Чиновника с пышной шевелюрой, Петрушка, похоже, решил купить. А перед покупкой, как и положено, хорошенько покуражиться.

Чиновник причесал гребешком волосы и спросил, угодливо сгибая шею:

— Что предпочитаете? Чай или кофе?

— Картофель!

— Э–э–э… Кофе или чай?

— Головой качай!

Чиновник вздохнул и крикнул за ширму:

— Принесите лимонад!

— Смертельно рад! Ну что, договоримся? Вы согласны удавиться?

— Удавиться?

— Удивиться! А точнее — удалиться!

— Это обойдётся вам недёшево. Миллионов пять!

Чиновник в восторге от собственной смелости открыл рот и так и не закрыл.

— Лимон опять! Рот закрой, муха залетит — не вылетит.

— Лимон? Договоримся!

Чиновник от предвкушения денежек пустился в пляс.

Петрушка потряс «кошельком»:

— Какие деньги нужны — круглые, длинные или березовые?