Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП

Но — кто бы сомневался? — поесть не удалось. Новый сигнал поступил как раз в тот момент, когда Глазьев поднёс бутерброд ко рту. Матюгнувшись, он нажал кнопку громкой связи и гаркнул:

— Лейтенант Глазьев! Что у вас? Кошка?

— Не у нас, а у вас, — вкрадчиво сообщил неестественно низкий голос, — И не кошка, а взрывное устройство. На избирательном участке, в школе…

— Номер?! Номер школы? Кто говорит? — всполошился Глазьев.

Но в ответ услышал лишь короткие противные гудки.

Безутешная Вика уже и плакать не могла. И вроде никогда особой сентиментальностью не отличалась. Скорее уж — профессиональным цинизмом. И нате вам: растаяла едва не до потери интереса к жизни. К выборам — уж точно.

— Вика, ты же психолог! Возьми себя в руки, — уговаривал её Генералов. — Есть же у вас там какие–то аутотренинги, в конце концов. Да и найдётся наш Мышкин. С его редкими породными свойствами трудно в таком городе затеряться.

— Да уж, — всхлипывала Вика, — его, поди, кто–нибудь прикарманил… А меня уже все местные милиционеры ненавидят…

— А это уж ты с чего взяла? — поправил очки Генералов.

— Только слышат мой голос — сразу трубку бросают!

Палыч, находившийся ровно в противоположной фазе настроения, всё ж снизошел и до Викиных проблем:

— Давайте я, Виктория Вячеславовна, эмчеэсникам позвоню. Они ребята…

Вика как ошпаренная вскочила с подоконника:

— Нет, только не эти! Они моего Мышкина и угробили своими распугивателями! Живодёры! Ещё неизвестно, что теперь с психикой этих бедных животных будет… — похоже, Вика страдала не только по пропавшему Мышкину, но и за весь великоволжский животный мир.

Случайно глянув в зеркало, Вика обнаружила, что потекла тушь и тут же исчезла в направлении туалетной комнаты. Сантименты сантиментами, но о внешнем виде на работе забывать было не в её правилах.

— Палыч, ты и впрямь эмчеэсникам звякни. Может, найдут?

— Давно бы позвонил, — пояснил Палыч. — Да они телефоны поотключали. Гуляют, поди, после ратных подвигов–то. Напрягли мы их сегодня. Ну, не по спецсвязи же их вызывать?.. А наш этот, фрукт, чуть всё дело не угробил. Сейчас–то вон — по городу гарцует, автографы раздаёт…

— Ладно Палыч, не зуди. Кандидатов надо любить!

— Ага… — отозвался Палыч. Но было ясно, что его претензии к Сухову любовь явно перевешивали.

А Паша Генералов был, в общем, доволен. Хотя столь долго и затратно готовившаяся акция и впрямь чуть не сорвалась. Издержки процесса, однако. Так ведь и с конём поначалу вышла незадача. Ни одного абсолютно белого в окрестных конюшнях не обнаружилось. Зато белоснежные кобылицы были как на подбор. Но чистоту легенды нарушать — последнее дело. Особенно в деталях. Ведь детали в любом искусстве — самое важное. А дело, которым Генералом занимался, он считал искусством высшей пробы.

В конце концов, выбрали белого коня в яблоках и накрыли его попоной. Ещё и отпугиватели пришлось раньше времени отключить. Ибо выяснилось на практике, что мощи этих устройств хватило и на белого в яблоках. Как вкопанный, уже с всадником-Суховым, остановился он на границе невидимого круга, очерченного таинственным излучением гонконгской супер–техники. Интересно, а на людей это дрянь как–то действует?

Но поинтересоваться на сей предмет у подкованного по части разнообразной техники Палыча Генералов не успел.

Из–за двери раздался душераздирающий вопль Вики:

— Мышкин!

— Умер, что ли? — вопрос был адресован невозмутимому Палычу. — Тогда мы её потеряли!

Они выглянули в коридор.

Картина перед ними предстала вполне идиллическая. Вика со слезами счастья на глазах одной рукой прижимала к груди чуть помятого, но абсолютно живого Мышкина. Другой рукой она протягивала немалую пачку купюр женщине в платке.

— Это ж Наталья, родная тётка Сухова, — пояснил Генералов Палычу. Которому, впрочем, было всё равно — чья эта тётка родственница. Мыслями он был ещё там, на поле своей последней битвы.

— Ты мне, дочка, денег не давай, — строго проговорила Наталья. — Собаки, они тоже — люди. Когда плачут.

Здания всех пяти городских школ, где находились избирательные участки, в рекордно короткий срок оцепили милиционеры и мобилизованные на подмогу солдатики инженерно–сапёрного батальона.

Подполковник Семёнов выехал на самый сложный объект, к школе N1, бывшей мужской гимназии. Под его непосредственным руководством первыми в здание вошли милиционеры. Им предстояло вывести из пятиэтажного здания всех без исключения людей, даже облечённых высокой миссией членов избирательных комиссий с правом как совещательного, так и решающего голоса. Сам Семёнов, оставаясь снаружи, через матюгальник призывал жителей Великоволжска к сознательности. Официальная, для народа, версия гласила, что поступил сигнал пожарной тревоги. То есть пожара вроде бы нет, но проверить — необходимо.

Избиратели, ничего не понимая, торопились покинуть гимназию. Лишь Вован, который с таким трудом затащил сторонников Сухова на участки, поднял было бузу.

— Это нарушение моих гражданских прав! — вопил он, пытаясь вырваться из крепких рук двух милиционеров.

Вован искренне переживал — как же так? Он и сам–то не успел проголосовать, задержался, блин, в буфете! Выпить пивка для рывка.

— Небольшая проверочка, и снова всех запустим, — уговаривал его пожилой усатый милиционер, упорно подталкивая Вована к выходу. — Будьте сознательным, гражданин.

Вскоре участки опустели. Лишь одна председательша избирательной комиссии никак не хотела уходить.

— Поймите, это моя зона ответственности, — пыталась втолковывать она лейтенанту–сапёру. Огромная немецкая овчарка лейтенанта зарычала.

— Фу, Рекс, — сдержал собаку лейтенант. — Послушайте, дама, — он вежливо окинул взглядом раскрасневшуюся женщину, — У вас дети есть?

— Двое, — растерянно ответила председательша.

— У нас в стране и так много сирот, — проникновенно сообщил лейтенант, — не надо увеличивать их число. Договорились?

Ответственная председательша вздохнула и сопровождаемая внимательным взглядом жёлтых Рексовых глаз, покинула, наконец, помещение.

— Работаем, — приказал собаке лейтенант. — Дьяков, урны выносим — на полигон. Давай, давай, время!

У заднего крыльца школы, вдали от шумящей у центрального входа толпы, сапёры осторожно, одну за одной, выносили прозрачные избирательные урны, наполовину наполненные бюллетенями.

Волеизъявление народа погрузили в бронированную инкассаторскую машину с синей полосой вдоль борта.

От всех пяти объектов машины с урнами отъехали практически одновременно. В помещениях школ служивые с собаками тщательно искали, прочёсывали каждый уголок, толком не зная, что именно должны найти.