Владимир Цмыг - Оборотень

— Я должна вечером побывать у неё, пообещать, что всё останется как прежде, успокоить её…

— Да на хрена она тебе сдалась! — взорвалась Яна. — Сама же говорила, что о тебе она ничего не знает. Нет, мне кажется, здесь что–то другое, видать, ты в неё по уши втрескалась! Наверное, уже щупалась… — Девушка презрительно коснулась накладных грудей напарницы. Александра молчала, лишь еле заметная вертикальная складки прорезала чистый лоб. Переключив скорость, она проронила, отметая все будущие скандалы, подозрения.

— Мы же с тобой, сама знаешь, как стальной цепочкой, кровью повязаны. С Мариной всё по–другому…

Администратор гостиницы «Спорт» за приличную мзду девушек поместила в двухместный номер. Из окна хорошо просматривался ряд машин, где застыл их серо–зеленый джип.

Провожаемая восхищенными взглядами мужчин, Александра вышла из гостиницы. За ней тенью скользила Яна… Погруженная в размышления, Александра не замечала слежки.

— Это ты!.. наконец! — радостно выдохнула Марина, возле дверей обняв подругу. Для неё теперь ничего не существовало, кроме жизни, наполненной чувством. Оно переполняло ее, и всё казалось мелким, незначительным, недостойным даже мимолетного внимания.

Александра, целуя её, опять почувствовала волнующую, горячую тяжесть внизу живота. Это пронзительное ощущение заставило мозг искать единственно правильный вариант, способный устроить так, чтоб Марина и Яна оказались с ней вместе навсегда…

На столике ликёр, «Мартини», конфеты «Трюфеля». Александра неожиданно вспомнила свою первую жертву, старшего научного сотрудника какого–то института, пышногрудую брюнетку, её целую философскую концепцию насчёт шоколада…

«В трюфелях содержатся вдвое больше андростенола, чем во взрослом кабане. — говорила она, поглощая дорогие шоколадные конфеты. — Андростенол по составу близок к мужскому половому гормону. Вот отчего так женщины ценят трюфеля… Фенилэтиламин — такое вещество в мозгу, которое позволяет испытывать чувство влюбленности, страсть. Но если влюбленность, страсть миновали, мозг перестает вырабатывать это вещество. Тогда мы чувствуем себя наркоманами в период абстиненции и испытываем потребность в продуктах, содержащих фенилэтиламин, например, в шоколаде. Если в помещении распылить немного андростенола, то присутствующие там мужчины будут казаться женщинам намного привлекательнее…»

Александра вдруг прошептала, глядя в затуманенные глаза подруги, она уже не могла сдерживать в себе ту силу, рвущуюся наружу…

— А если я… мужчина?

— Ну и шуточка! — рассмеялась Марина, томно раскинувшись на софе.

Александра взяла ее маленькую руку, и неожиданно прижала к низу живота, теперь уже безбоязненно. Глаза Марины изумленно округлились, лицо передёрнула гримаса отвращения… Этого больше всего и боялась Александра. Не давая любовнице опомниться, она придавила её всем телом, стала ласкать. Приглушенным нервным смехом Марина пыталась подавить внезапный страх. Но страх — это желание того, чего страшатся, это симпатическая антипатия. Страх это чуждая сила, которая захватывает индивида, и все же он не может освободиться от нее, да и не хочет. Ибо она страшилась того, чего, сама того не подозревая, желала… Страх для неё теперь, как жадное стремление к приключениям, к ужасному и загадочному. Марине не хватило воображения, чтоб раскрыть тайну Александры. Когда даешь полную свободу фантазии, позабыв о том, что тебе известно, воображение вырывается на волю и проникает в самую суть вещей… Теперь же тайна раскрылась сама и начала познаваться через её страх…

Рука Марины неуверенно, осторожно, как пугливый зверёк, поползла вниз, забралась под юбку любовницы, коснулась… Точно её ударило током, она тотчас отдёрнула руку. Ласково преодолевая слабое сопротивление, Александра опять прижала девичью руку к тайному месту, приучая ее к тому, что может быть её другом, волнующим и сладостным. В познании его она откроет для себя много нового и любопытного.

Наконец, Марина ощутила то, чего так боялась, чего ужасалась и опасалась. Точно это какое–то мерзкое доисторическое животное! Ей всегда казалось, что это какая–то аномалия, уродство и торчит снаружи, точно кишка, и было б лучше, если всё пряталось внутри тела. Теперь же, пальцами ощущая этот тугой, пульсирующий отросток, она начала испытывать волнение иного плана… В конце концов любовь смотрит не глазами…

Глаза её разгорелись от любопытства и сладкого ужаса. Пальчиками она трогала то здесь, то там, нагнулась, чтоб получше разглядеть, ладонью, взвесила разбухшие шары. Но в то же время её пугало, что всё это может приникнуть в неё, сокрушив недавнюю гармонию.

Александр осторожно, зная кто перед ним, медленно вошёл в неё, и, когда коснулся преграды, которая отделяет девушку от женщины, зубами прикусил мочку подруги. Эта новая боль на мгновение отвлекла от неожиданной боли внизу живота, не дав сконцентрироваться на ней, не позволив закрепиться в памяти. Её легкий вскрик слился с вздохом Александра, где звучала радость полного возвращения в прошлое. Чувство это захватило и Марину.

Потом Александр добрался до таких мест, о которых она прежде и не подозревала. Марина сделалась вся горячая, и вдруг почувствовала, как в неё что–то хлынуло, и она вся поплыла, а потом что–то такое чмокнуло внутри, как будто лопнул мыльный пузырь…

Усталые и счастливые, влажными бедрами касаясь друг друга, они отдыхали. Рука Марины не расставалась с этим недавно могучим зверем, теперь же он как бы съёжился, потеряв недавнюю силу и напор. Уменьшившись в размере, он стал безобидным, как ребенок.

…Когда после многих поцелуев и уверений, опустошенная Александра вышла из квартиры любовницы, с верхнего этажа сошла Яна…

С сияющим лицом Марина распахнула дверь, думая, что Александр вернулся сказать что–то очень важное. Но улыбку сразу же стёрли тревога и даже страх. На пороге стояла ладно скроенная девица с авторынка.

— Надо поговорить! — Яна решительно отстранила остолбеневшую хозяйку.

— Как вы смеете? — наконец, выдавила она из себя, оторопев от презрительного взгляда зеленоглазой девушки, которая была выше неё и сильнее.

— Думаешь, его заполучила? Хрена! — Яна сунула кукиш под нос хозяйки. — Что ты про Александру знаешь, вернее Александра? Ничего! А я всё! Только верному человеку он может открыться до конца. — насмешливо усмехнулась соперница. — И нас уже ничто не разлучит, мы с ним кровью повязаны, а это покрепче секса…

Слова непрошенной гостьи, брошенные с такой силой и злобой, были страшны и разящи. Карандаш сигареты с золотым ободком зажат пальцами Яны. Бледная, растерянная Марина с остановившимся взглядом молча смотрела на неё, не находя слов, нужных в данный момент. Соперница из сумочки достала странную зажигалку, похожую на орех каштана. Но вместо голубого язычка пламени, из неё, тенькнув, вылетело что–то… Ойкнув, Марина изумленно расширила глаза, приоткрыла рот, пытаясь что–то сказать, и мягко осела на ковер.