Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера

У Марины болела голова, накатывала какая-то слабость, слегка подташнивало, но воспоминания были четкими.

— Да ты не дури, — по-хозяйски развалившись на стуле и тыкая в сторону Марины пальцем, вещал визитер, — тебе же было сказано: один выстрел. Сегодня — завтра отоспись, отдохни, а послезавтра поедешь… (он назвал улицу и дом). Там поднимешься на чердак. Винтовку найдешь у ближайшего слухового окна между трубами отопления. Через окно увидишь внизу вход в контору. Рядом — «БМВ». Смотри фото. Внимательно…

Со снимка на Марину глянуло лицо пожилого мужчины, которому на вид можно было дать и сорок пять и все шестьдесят — мешки под глазами и сильная седина мешали точно угадать возраст.

— …Один выстрел. Бросаешь винтовку, а затем через соседний выход чердака быстро вниз, на другую улицу. И все. В почтовом ящике тебя уже будет ждать конверт с премией.

— Я не буду этого делать! — Неожиданно для себя отрезала Марина. — Деньги верну. А убивать никого не стану.

— Станешь, — зло процедил Шварц, — иначе сама в ящик сыграешь.

— Не надо держать меня за дуру. Или ты, или твои подонки (Шварц при этих словах поморщился, но промолчал) все равно меня убьют. Хоть на том же черном выходе…

— Ну, зачем же так, «убьют»? Может ты еще на что сгодишься, — и визитер засмеялся-закхекал, — Да и братика своего куда ты денешь, если бежать захочешь?..

«А если этот Шварц просто нагло врет и действует в одиночку? Тогда»…

Что будет «тогда» додумать не удалось, так как начало действовать лекарство и Марина забылась тревожным сном.

…Ее, как и обещал лечащий врач, выписали через три недели. Все время, пока девушка лежала в больнице, она удивлялась, насколько внимателен к ней персонал. Еще больше удивлялась она, что на тумбочке всегда стояли цветы, а дежурная санитарка передавала пакеты с фруктами и соками. Что касалось персонала, тут сомнений не было — в медицинской карте было записано место работы, а коллега коллеге всегда рад помочь. Но с цветами и продуктами — неясно. На недоуменные вопросы Марине объяснили, что якобы все это из некоего фонда помощи медработникам. О таком фонде Марина ничего не слышала. Впрочем, мало ли есть всяких благотворительных организаций…

— Да, и поблагодарите, пожалуйста, своего поклонника от нашего имени, — доктор улыбнулся, — он все отделение лекарствами на целый месяц обеспечил…

— Какого поклонника? — Марина вздрогнула. — У меня нет поклонников.

— Ну-ну, так уж и нет, — врач заговорщицки подмигнул, — молодой такой, высокий. Алексей Юрьевич. В общем, увидите — скажите спасибо. А мне пора. Больные ждут.

И доктор заспешил вдоль унылого коридора клиники.

Вечером после выписки Марина впервые внимательно рассмотрела себя в зеркало. Осунувшееся лицо, запавшие щеки… — такой ли любил ее Павел Сергеевич? А этот охранник? Почему он напридумывал какие то фонды, помогал клинике, интересовался больной, ни разу не показавшись на глаза? Тоже нашелся граф Монте-Кристо… Кошмар, связанный со Змеенышем-Шварцем, казался далеким сном и перед Мариной то и дело всплывало приветливое лицо Алексея. Ей вдруг почему-то захотелось, чтобы он сейчас же пришел в гости, объяснил, зачем дарил цветы. В конце концов, просто посидел бы, поговорил…

Тренькнул дверной звонок и девушка, быстро поправив волосы, поспешила открыть дверь, решив, что это пришел именно он.

Но забытый кошмар начался вновь: на пороге ухмылялся гнилыми зубами ни кто иной, как Шварц…

Буквально втолкнув Марину в ее комнату, он как обычно угрожающе ласково начал нагнетать обстановку, удерживая хозяйку комнаты за плечи.

— Ну что, лапонька? Дело-то надо закончить. Здоровьечко в порядке? — Вот и постреляем…

Марина решительно оттолкнула Шварца: «Слушай, вали отсюда по-хорошему. Ты уже достал меня. Не уйдешь — в РУБОПе разговор продолжим»…

— Что-о?! — На Шварца начала накатывать тихая ярость. — Ты что, человеком себя почувствовала? Бояться перестала? — Так я тебе живо мозги вправлю.

Он резко схватил Марину за пояс джинсов и рванул к себе. Девушка попыталась ударить его коленом в пах, но промахнулась, попав по бедру. Тогда попыталась вцепиться в волосы, но и здесь потерпела неудачу: Шварц, отклонив голову, упал на диван, потянув за собой жертву. Через мгновение Марина оказалась на лопатках, а довольный Змееныш, сидя на ее бедрах, начал медленно расстегивать ремень своих брюк: «Сейчас мы проверим твое здоровье, лапочка». Потом он вдруг упал на Марину сверху, и девушка почувствовала отвратительные слюнявые губы на своей шее.

Ей удалось дотянуться до стоящей на тумбочке у дивана лампе. Еще миг и тяжелая подставка разобьет голову этому змеенышу…

Но удар пришелся не по голове, а куда-то в воздух.

Шварц, ожидавший какого-нибудь подвоха от упрямой девчонки, не утратил полностью чувство самосохранения. Насильник заранее готовился к визиту и рассчитывал на какой-нибудь выкрутас. Это было даже удобнее.

«Пусть попробует потягаться с профессионалом — легче приручить можно, а мне она ручной нужна», — Шварц, перекатившись в сторону с линии Марининой атаки, жестко схватил девушку одной рукой в удушающий захват, отчего та только и могла, что жалобно хрипеть, приоткрыв рот.

Одновременно Шварц перехватил Маринину руку, сжимавшую лампу и, безжалостно сдавив до хруста в костях кисть, прижал ночник к груди жертвы. К несчастью, шнур оказался слишком длинным и не выдернулся из розетки при ударе, а лампа продолжала гореть, страшно подсвечивая снизу лицо бандита и обжигая нежную кожу девушки под разорванной футболкой.

Шварц только щерился своими гнилыми зубами и тихонечко постанывал, словно от неимоверного удовольствия, напоминая страшного терминатора из американского ужастика. Когда Марина от боли и удушья начала терять сознание бандит прошипел: «Что, плохо понимаешь, в Зину Портнову поиграть захотелось? — Сейчас я тебе покажу, что бывает с глупыми пионерами», — и резко сдавил шею…

Марина очнулась от того, что ее кто-то, как бы ласково трепал по щекам:

— Давай, лапонька, приходи в чувство, открывай глазки, девочка.

Она находилась на полу, прикованная невесть откуда взявшимися наручниками к крайнему звену батареи. Наручники Шварц постарался затянуть потуже, так, что Марина могла едва шевельнуть пальцем. Она инстинктивно попыталась крикнуть, но, едва открыв рот, получила по нему сильный удар ладонью.

— Молчи, с… Молчи, смотри и слушай. Сейчас ты видишь не себя, а братца своего долбанного (снова — удар по губам). Прямо отсюда я звоню во Львов, и с ним начинают работать по сценарию. Порнуху любишь? Да нет (удар по лицу), не ту, которую со своим козлом-актеришкой глядела, а другого класса. Высшего?..