Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера

— Ну, вообще-то мне неплохо было бы об этом знать, — заупрямился Алексей.

— Вот интересный ты человек, — продолжал улыбаться банкир, — а что бы ты сказал, если бы я караулил тебя с твоими барышнями?

— Разные весовые категории, Андрей Артурович, — Нертов давно привык к таким перепалкам, из которых он сам, увы, редко выходил победителем, — что не дозволено Юпитеру, то дозволено быку. Я человек маленький и барышни у меня, соответственно, иного полета. Какие с ними могут быть хлопоты? — Ляпнул Нертов, но тут же спохватился, припомнив проказы бывшей жены и неожиданное бегство Марины.

«Ну-ну», — иронично отозвался банкир, но распространяться на эту тему не стал, как бы всем своим видом показывая, что разговор исчерпан, и возвращаться к нему не следует.

Они свернули на указанную Чеглоковым улицу. Банкир велел припарковать машины сразу за аркой, ведущей в просторный двор, из которого открывался вид на череду следовавших друг за другом двориков.

— Я провожу, — Алексей, выйдя из машины, проверил свой сектор наблюдения, открыл заднюю дверцу и выпустил шефа, намереваясь идти к дому. Но Чеглоков с нескрываемой тоской посмотрел на Нертова, потом на часы.

— Слушай, всего тридцать минут, больше у меня и нет. Но без охраны! Годится?

— Нет, — покачал головой Нертов. — Мы должны проверить подъезд, это вы и сами понимаете. И на лестнице я ребят поставлю. Зачем вам этот риск, Андрей Артурович?

Чеглоков уже подхватил темно-синий пакет с золотой надписью первоклассной парфюмерной фирмы, судя по всему, подарок для неведомой охране пассии. Адрес, по которому они прибыли, Алексею был незнаком, что не могло не вызвать ничего, кроме вполне понятной и обоснованной тревоги.

— Леша, я ценю твою работу, — уже с раздражением возразил банкир. — Но должны же быть какие-то границы! Ты что же, со свечкой теперь у изголовья моей постели будешь стоять?

— Андрей Артурович, я ценю ваше чувство юмора, но в организации охраны свои правила, которые вы, кстати, обещали соблюдать…

Нертову не надо было подавать команду тем ребятам, что следовали за ними в автомобилях сопровождения. Охранники уже давно заняли свои позиции, ожидая дальнейших указаний.

— Никаких указаний, но и никаких ваших правил. — Отрезал Чеглоков. Потом обернулся и криво усмехнулся: «Да не позорьте же вы меня». — Бросил он через плечо и, заметив жест Нертова, приказывавшего подчиненным начать движение, вдруг взъярился, закричав срывающимся голосом, чтобы все оставались на местах, а еще лучше «убирались отсюда к такой-то матери»!

— А если ты недоволен и не можешь играть по МОИМ правилам — считай себя уволенным с этого момента. — Банкир грозно повернулся в сторону Нертова. — Ты меня хорошо понял? — Если ты или хоть один из твоих барбосов сейчас двинется — можете все катиться!..

И, не обращая больше внимания на опешившую охрану, Андрей Артурович быстро пошел к дому. Он взбежал на крыльцо одного из подъездов первого же дворика. Тугая пружина с силой захлопнула дверь за Чеглоковым, хлопок эхом отскочил от противоположной стены, но тут же на него наложился второй. Дверь сорвалась с петель и опрокинулась в клубах дыма на крыльцо. Со звоном посыпались стекла ближайших окон. Всполошенно взвыла сигнализация у припаркованной поодаль машины. Кровавые ошметки брызнули на обшарпанные стены и под ноги опешивших охранников…

…Осенью 1999 года, когда прогремят взрывы в Буйнакске, Москве и Волгодонске, будущий президент, не скрывая ярости и забыв про дипломатическую лексику буквально прокричит на пресс-конференции: «Мы будем бить бандитов везде, где бы они не находились! Даже в туалете. Будем «мочить» и в сортире!.. Все с этим вопросом»… Но потом будут Махачкала, московский «Норд-Ост» и день Победы в Грозном. Затем — школа в Беслане. И снова Махачкала… Но это будет позднее, когда для миллионов россиян не просто насилие над одним человеком, а повсеместные убийства и террор всего населения станут привычными спутниками «правового демократического государства». Такими же привычными, как подвывание отдельных «правозащитников» о необходимости вести переговоры с террористами, стенаниями «цивилизованной» Европы о нарушении бандитских прав и разглагольствованиями США о недопустимости смертной казни (естественно, не в Техасе и не в остальных двух десятков штатов, где она практикуется!)…

Что же касается убийства Чеглокова, то оно особо не привлекло внимания — мало ли банкиров взрывают на улицах! Разве что жители ближайших квартир пообивали пороги местной администрации, дабы та поскорее вставила разбитые стекла. Немного поудивлялись и следователи, отметив высокий профессионализм исполнителей покушения. Было установлено, что заряд пластиковой взрывчатки, эквивалентный примерно четырехстам граммам тротила, был заложен в электрощит подъезда. Устройство с дистанционным управлением сработало в тот момент, когда Чеглоков вошел в дом, а это прямо указывало на то, что все шаги жертвы контролировались кем-то, кто внимательно наблюдал за банкиром из выходящих во двор окон.

Но ни следствие, ни служба безопасности банка, закономерно поведшая собственное расследование, так и не смогли установить, к кому же направлялся тем утром банкир. Ни одна из живущих в том подъезде женщин не признала знакомства с Чеглоковым. Если только банкир не был любителем особо острых ощущений, навеянных то ли эстетикой модного в его юности неореализма, то ли запоздало освоенного Достоевского. Однако культурными прихотями коммерсанта следствие не очень-то заинтересовалось и сделало прямолинейный вывод о том, что Чеглоков, несомненно, попал в ловушку, организованную профессиональными исполнителями чьего-то заказа. Но и поиски заказчика не увенчались быстрым успехом — эпизод с гибелью очередного банкира надолго пополнил статистику нераскрытых убийств…

Леонид Павлович Расков предложил брать главного подозреваемого именно на похоронах Чеглокова. Он, как и Алексей, были уверен в том, что канувший куда-то в последние дни «С.Б.Ц.» должен непременно объявиться на этом скорбном мероприятии: никаких опасений быть задержанным у убийцы не было. Городские газеты в криминальных рубриках что-то плели о разгуле «чеченской» мафии, о том, что вероятно смерть милиционера связана с его служебной деятельностью. Дескать, в отсутствие хозяина дома, бедолагу заманили в глухое место и там порешили. Выдвигалась также и версия, что жертвой убийц мог стать сам хозяин. Впрочем, за чередой других преступлений смерть старшего лейтенанта милиции сенсацией не стала, и заметки в прессе были немногословными.