Андрей Воробьев - Дело о последнем параде

Американец сказал тогда:

— Приходит клиент к адвокату и спрашивает: «У меня есть пятьсот долларов, но я хотел бы получить ответ на два вопроса. Скажите, мне хватит этих денег, чтобы оплатить ваши услуги»?

«Конечно хватит, — заверил адвокат, — переходите ко второму вопросу»…

— Ладно, перейдем и мы «ко второму вопросу», — юрист задумчиво пожевал губами и, как бы озаренный гениальной идеей, поправив золоченые очки, изложил возможный вариант выхода из сложившейся ситуации.

Суть варианта сводилась к следующему: Из общего правила об объявлении человека умершим есть исключение. Если исчезновение человека произошло при обстоятельствах, позволяющих предположить его гибель (например, взрыв дома, машины, кораблекрушение и тому подобные) — объявить лицо умершим можно уже через шесть месяцев. Причем, самое главное, днем смерти будет считаться не день вступления решения суда в законную силу, а день, когда человек исчез.

— Я постараюсь найти «выход» на судью, — заверил юрист, — чтобы дело не затягивать. Только здесь расходы некоторые возникнут (акционеры согласно закивали головами). А чтобы доказать факт смерти падчерицы вашего директора надо, во-первых…

Через несколько дней в одной из французских газет появилась статья «Русская Изольда», где сообщалось о гибели девушки, которую наблюдала случайно находившаяся неподалеку группа ее соотечественников. С фотографии, которой была иллюстрирована статья, читателям улыбалась Нина Климова.

Судья Фонтанкинского федерального районного суда Санкт-Петербурга Алла Евгеньевна Нильская просто не могла вести прием, так была возмущена номером сегодняшней городской газеты «Питерские новости». Почти как в гоголевском «Ревизоре» она только и могла, задыхаясь от негодования повторять: «Щелкопер. Подлый бумагомарака», а затем выставляла за дверь очередную старушку, осмелившуюся своими каракулями написать жалкое подобие искового заявления с просьбой о предоставлении льгот на оплату жилья или телефона.

— Нет, нет и нет, — повторяла про себя Алла Евгеньевна, — им, видите ли, денег на адвокатов не хватает, а я тут сиди, отдувайся. Мне тоже несладко живется и ничего, терплю, существуя на нищенскую зарплату…

С этой-то зарплаты и начались все неприятности судьи. Хотя, если сказать честно, Алла Евгеньевна думала, что зарплатой они закончатся.

Некоторое время назад Нильская, как обычно, закончив работу, скорее побежала домой, чтобы погулять с Дашей, Мусей и Гариком. Бедные малыши — они целыми днями скучали без своей любимой мамочки, и поэтому Алла Евгеньевна просто не могла позволить себе задержаться на службе, зная, с каким нетерпением ее ждут дома.

Бросив в прихожей сумку, Нильская сначала нежно расцеловалась с каждым из любимцев, а потом, под их радостное повизгивание, надела на них поводки и поспешила на прогулку в ближайший сад. Даша, Муся и Гарик, радостно помахивая хвостиками, трусили рядом, облаивая наглых мужиков, неосмотрительно косившихся на ножки Аллы Евгеньевны…

Ей было около сорока лет, и Нильская считала, что выглядит очень привлекательно, а потому бессовестные прохожие должны обязательно на нее пялиться. Дома она жила одна, если не считать трех болонок, которые скрашивали существование судьи. Вообще Нильской не везло с мужиками. Еще, когда она училась на юрфаке, то по молодости влюбилась в однокурсника. Но выяснилось, что он вздыхал не по Аллочке, а по ее подружке. Нильская тогда от отчаяния съела горсть каких-то таблеток. К счастью та же коварная подружка, с которой они коротали ночи в общаге, почувствовав неладное, вовремя вызвала «скорую». Выписавшись из больницы Аллочка переехала в другую комнату, навсегда затаив обиду как на подруг, отбивающих чужих кавалеров, так и на всех подлых мужиков. После окончания вуза она поступила на работу в районный суд и никогда не думала о карьере. К работе относилась прохладно, тихо ненавидя и истцов с их мелочными тяжбами, и пронырливых адвокатов. Нильская оживала только на бракоразводных процессах и каждое решение о взыскании алиментов записывала в свой актив по борьбе с проклятием рода человеческого. Более подлых тварей, чем мужики Алла Евгеньевна не знала. Другое дело собаки: эти никогда не предавали и были всегда счастливы, самому появлению «мамочки», в каком бы настроении она не находилась…

Нильская не успела заметить, как очередной прохожий неосмотрительно покосился на ее ноги. Но милая, преданная Даша вдруг отчаянно вцепилась в брючину проходившего мимо мужчины. Примеру сестрички последовали и Муся с Гариком. Прохожий заверещал, будто ему не просто брюки порвали и оставили на икрах несколько царапин, а, по крайней мере, откусили сразу обе ноги или чего повыше.

Пока Алла Евгеньевна успокаивала своих малышей, мужчина, взглянул на то, что осталось от его штанов. Затем, пытаясь носовым платком унять кровь, вдруг как-то слишком пристально взглянул на хозяйку собак и заявил, что в следующий раз он встретится с ней в квалификационной коллегии судей.

Нильская сначала хотела резко выговорить нахалу, что он сам виноват и не надо, идя по улице, глазеть на чужие ноги, но потом призадумалась. Дело в том, что этот взгляд она уже где-то видела. Лицо прохожего тоже показалось слишком знакомым, а упоминание квалификационной коллегии — не случайным. С этим органом, способным отравить и без того нерадостное существование судьи, а то и вовсе прервать ее карьеру, у Нильской уже начали складываться определенные отношения. Все началось с того, что какая-то старушонка пожаловалась туда на Аллу Евгеньевну, не принявшую очередной иск. И добро бы просто пожаловалась, так еще утверждала, что судья якобы обозвала ее в присутствии других граждан старой сутяжницей и другими подобными словами (что было, кстати, сущей правдой). Коллегия, рассматривавшая эту жалобу, заявительнице отписала что-то вроде «меры приняты», но предупредила Нильскую: если подобное повторится — поставим вопрос о соответствии вас должности. Поэтому связываться с квалификационной коллегией, где сидят только недоброжелатели, Нильской лишний раз не хотелось. Кроме того, она вспомнила, где видела прохожего — в той же коллегии. Говорили, что он — один из самых популярных в городе судебных репортеров.

Алла Евгеньевна, здраво оценив обстановку, умудрилась уговорить журналиста зайти к ней домой, чтобы привести в порядок брюки и оказать медицинскую помощь. Он не заставил долго себя уговаривать, видимо надеясь извлечь максимум выгоды из столь неожиданного знакомства.

В гостях у Нильской корреспондент, представившийся Феофаном Греческим («Хотя это — мой литературный псевдоним, но, поверьте, он известен в городе гораздо лучше настоящего имени»), согласился выпить рюмку коньяка и дать осмотреть раны на ногах. Алла Евгеньевна еще на юрфаке проходила военную подготовку по специальности «медсестра» и достаточно быстро обработала следы укусов, оказавшиеся не очень глубокими.