Андрей Воробьев - Дело диких апостолов

— Хорошая новость, внучка. Государство наконец-то нами заинтересовалось. Звонили из районного Совета ветеранов, долго расспрашивали о здоровье, потом сказали, что есть возможность положить меня в санаторий на лечение. Что это очень хороший санаторий, где будет и хорошее лечение, и уход.

Ане стало немножко совестно и обидно. Слишком много она бегала по городу, слишком мало ухаживала за дедушкой. Впрочем, что же еще она могла делать? Ей учиться надо, да и деньги зарабатывать… Казалось, дед угадал ее мысли.

— Понимаешь, внуча, я сам об этом много думал. Ты же девка еще молодая, у тебя своя жизнь должна быть. Ты не пионерка уже, наверное хочешь и погулять, придти домой в девять-десять. А со мной у тебя никакой жизни нет. Нашла кавалера — так обязательно его сюда вести, со мной чаи гонять. Да еще просить его подождать в соседней комнате, пока ты мою кровать перестилаешь. Не красней, Аня, что не прав я? В обычную богадельню я не хочу, не маленький, знаю, сколько там народа в палате и сколько медсестер на койка-место. Если же мне предложат нормальный санаторий, от Минобороны, а еще лучше — КГБ, то нельзя упускать такую возможность. И тебе будет легче, и мне.

— Так что же это за санаторий? — спросила Аня, немного справившись с волнением.

— Должен был зайти врач оттуда. Очень вежливый, долго обо всем расспрашивал. Он должен был придти еще в три часа, но я ему объяснил ситуацию, что открыть дверь будет некому. Сказал, что вечером зайдет, где-нибудь в половине шестого. Ты чуток прибери, проветри заодно. А то уже двадцать минут осталось.

— Он вряд ли будет точным, — ответила Аня. Она торопливо переоделась и принялась за работу. Обиды уже не было: дед, конечно, прав. Если бы полноценная семья, с выводком взрослых детей, готовых поочередно дежурить возле любимого дедушки. Но ее нет. И мучаются все, и она и дед. Ни она не может нормально жить, ни он спокойно болеть.

За то обиду сменило беспокойство. В нашей стране у государства не берут, а выпрашивают, буквально выдавливают. Неужели, дедушке так повезло, что он, даже не протягивая руку, взял выигрышный лотерейный билет и какие-то неизвестные добрые люди решили предложить ему койку в элитном санатории? И, главное, почему такая настойчивость? Для любого чиновника, для любого служащего, нет ничего приятнее, чем получить день отсрочки. Почему приходить надо именно сегодня, а если нельзя в три часа, то обязательно в пять тридцать?

Раздался продолжительный звонок и беспокойство лишь возросло. На всякий случай Аня бросила взгляд на часы. Было четверть шестого, незнакомый благодетель пришел с маленьким, но заметным опережением. Почему он решил, что в квартире уже появился человек, способный открыть дверь?

Уже щелкая замком, Ане пришло в голову простое и очень неприятное объяснение. Вдруг, за ней элементарно наблюдали и позвонили, лишь убедившись, что она уже в квартире? Но уже было поздно и девушка открыла дверь.

На пороге стоял приятный молодой человек в черном костюме с дипломатом. Ни члена Совета ветеранов, ни лечащего врача он не напоминал.

— Здравствуйте, Анна Александровна, — вежливо, почти елейно, произнес он. — Как себя чувствует Николай Григорьевич?

— Как себя чувствует? Не лучше и не хуже, чем вчера, — ответила девушка. — Визитер ей не понравился почти сразу, особенно его глаза. Это были глаза, то ли профессионального вора, то ли профессионального наводчика. Сперва они походя мазнули по Ане, но красть гостю не захотелось. Потом глаза, уже медленее, основательнее, профессиональнее, обежали всю квартиру. Причем, Ане показалось: визитеру нужны не вещи — чего тут брать, он, скорее, интересовался высотой потолка и шириной коридора.

— Отлично, — сказал гость и, не дожидаясь приглашения, прошел в комнату. — Николай Григорьевич? Очень рад вас видеть. Меня зовут Игорь Дмитриевич. Надеюсь, смогу вас обрадовать.

Следующие десять минут (Аня это время наводила порядок на кухне), Игорь Дмитриевич подробно объяснял дедушке о том, как ему повезло. Внучка несколько раз заходила в комнату, кроме того, дверь была открыта и можно было услышать отдельные слова. Судя по всему, Игорь Дмитриевич вел себя не просто, как представитель некоей благотворительной организации, а, скорее, как рекламный агент, предлагающий сомневающемуся клиенту путевку на роскошный курорт. Причем, путевка была очевидно горящей: в разговоре несколько раз мелькнуло слово «главное поскорее». Во время одного из заходов, Аня увидела, как визитер показывает дедушке несколько цветных фотографий, рассказывая при этом о реке и замечательным сосновом лесу. После этого она уже не сомневалась, что имеет дело с профессиональным рекламным агентом.

Когда Аня уже хотела зайти в комнату в четвертый раз и сказать, что чай будет готов через десять минут, в кухню вошел сам Игорь Дмитриевич.

— Все прекрасно, — сказал он. — Я подробно рассказал Николаю Григорьевичу о санатории. Он почти согласился, только сказал, что не может принять такое важное решение без совета с вами, а том мы уже договорились. Понимаете, наш Фонд обычно имеет дело с домами престарелых среднего уровня. Нет, конечно, не тех, о которых вы подумали, скорее ведомственных. Но о такой удаче можно только мечтать. В тридцати километрах от города, здание построенное три года назад, одноместные палаты…

— Я слышала ваш разговор, — прервала его Аня, — я уверена, это действительно замечательный санаторий. Мне хочется понять лишь две вещи: какой будет механизм определения Николая Григорьевича в санаторий и почему вы так торопитесь.

— Сначала отвечаю на второй вопрос, — улыбнулся Игорь Дмитриевич. — Еще раз повторяю: о такой удаче можно только мечтать. И если мы не успеем, освободившееся место, именно палата, а не место, будет занято. Лишь если мы оформим госпитализацию за ближайшие два дня, можно гарантировать, что эта палата достанется вашему дедушке. Что же касается механизма, то он очень прост. Квартира переходит по завещанию нашему Фонду, а Николай Григорьевич выписывается отсюда и переезжает в санаторий.

— А что…

— А что касается вас, Анна Александровна, то вы можете не беспокоиться. К сожалению, мы не можем оставить вас на этой жилплощади, но вы получаете взамен очень милую однокомнатку в Сосновой Поляне. Кстати, очень достойное место, до метро можно добраться за десять минут, а до величественного Петродворца — десять минут на электричке.

— Уважаемый Игорь Дмитриевич, — сказала Аня, стараясь держаться как можно спокойнее. — Я обязательно спросила бы вас и о своей собственной судьбе, но сначала, так как речь идет именно о дедушке, я задала бы много вопросов и получила на них ответы. Я обязательно посетила бы этот замечательный санаторий, сами знаете, без осмотра на месте нельзя. Я немного подробнее узнала бы о деятельности вашего Фонда: разумеется, информация о такой прекрасной организации обязательно должна быть открытой. Еще я бы поняла, каким образом в этой истории появился Совет ветеранов, почему позвонили оттуда, обещали прислать врача из санатория, а вместо этого явился, извините меня, риэлтер. Я получу ответ на все эти вопросы и если за это время у меня не возникнет новых, я посоветуюсь с дедушкой и мы решим, как поступить.