Татьяна Осипцова - Сама себе детектив

«Аленушка, детка моя, не делай непоправимых шагов! Ну зачем тебе этот мальчишка? Да, я скрывал от тебя, что женился еще в девяносто пятом, не хотел ранить твою детскую психику. И я не могу сейчас развестись. Все, что у меня есть – от жены, без нее я опять буду нищим. Но я совсем не люблю ее. Поверь, мое сердце навсегда принадлежит тебе, моя девочка. Если бы ты знала, как мучительно думать, что ты так далеко от меня, и может быть, совсем не вспоминаешь обо мне! Я ужасно боюсь потерять тебя. Сейчас я не могу взять тебя к себе, но обязательно что-нибудь придумаю, и мы, наконец, будем вместе. Еще раз прошу, не думай об этом парне! Через месяц я постараюсь вырваться к тебе, а деньги пришлю на днях. С нетерпением жду встречи с тобой, моя радость.

Целую нежно, твой папочка!»

Третье письмо оказалось самым коротким:

«Здравствуй, любовь моя! Скоро я устрою так, что ты приедешь в Петербург. Мы не сможем сразу жить вместе, но то, что я придумал, еще лучше. Я, как и обещал, сделаю тебя богатой и счастливой. Когда я вспоминаю о наших играх, сердце замирает, второй такой женщины на свете нет! Ты – моя единственная радость! Жди телеграмму и сразу выезжай!

Страстно целую, твой папочка».

Первое письмо было напечатано на пишущей машинке, остальные два – на компьютере.

Вячик выронил листок и растерянно проговорил:

– Похоже, это от любовника. Про первое письмо я подумал, что оно от отца.

– Да, странные письма, и странно, что написаны они не от руки. Писать на компьютере личные письма, которые посылаешь простой почтой… И на конверте почерк, который невозможно идентифицировать.

– Но письма адресованы какой-то Киряковой, может, это и не Алене вовсе?

– Свидетельства о рождении жены здесь нет?

– Нет, – ответил Вячеслав, перебрав все бумаги.

Я заметила на обороте одной из фотографий полустертую карандашную надпись: «Гусыня, Кира и Черныш» и перевернула фото: три смеющихся девчонки лет пятнадцати, в середине Алена.

– Ты это видел? Кира или Киря, прозвище, возможно от фамилии. Похоже, в девичестве твоя жена была все-таки не Щербакова.

– Да я перед свадьбой ее паспорт видел! Не была она замужем, а как еще можно поменять фамилию?

Немного подумав, я спросила:

– Паспорт был российский или советский?

Вячеслав смотрел непонимающе:

– Российский, нового образца. Мы поженились в начале 2004.

– Паспорта начали менять раньше, и допустим, если она к моменту обмена была разведена, то в новом никаких отметок не делали. Так что, скорее всего, твоя жена – урожденная Кирякова.

– Тогда почему я об этом не знаю?..

– Похоже, ты многого не знал о своей жене.

– Да уж, действительно… – Вячеслав помолчал, глядя на вываленные из коробки бумаги. – И что со всем этим делать? Отдать в милицию?

Я задумалась. Получив в руки кое-какие ниточки для разгадки преступления, мне уже не хотелось с ними расставаться. А что, если самой удастся размотать клубок до конца?

– У тебя действительно никакого алиби? Может, кто-нибудь видел, как ты пришел домой, во сколько ушел? Или на стоянке запомнили, когда ты забирал машину?

– У нас на днях подземный гараж заработает, пока я ставлю машину около ближайшего магазина «Пятерочка». А там, ты ж понимаешь, никаких охранников. И в парадной я никого не встретил, – Слава поднял на меня совершенно больные глаза: – Лер, уже пять часов, а она лежит там…

– Давай сделаем так: позвоним из автомата, сообщим об убийстве, а тебя на время спрячем.

– Куда спрячем?

– Кажется, есть один вариант.

Я достала из своей сумочки телефон и набрала номер сына.

– Андрюшка, как вы там?.. Ага, хорошо. У меня вот какой вопрос: ты с другом, которому свою квартиру пересдать хотел, уже поговорил?.. И не говори, мой знакомый там пока поживет… Не знаю, долго или нет, по обстоятельствам. За ключами подъедем. Пока.

– Все, Вячик, пошли отсюда.

Я посмотрела на разложенные на столе фотографии и бумаги.

– Это мы возьмем с собой, – я решительно собрала в пачку письма, квитанции, диплом и фотографию трех улыбающихся девушек, – остальное сложи обратно в коробки.

Пока мы спускались по лестнице, я сообщила Вячеславу, что он поживет в съемной квартире моего сына. Поведала о любви приемной дочери к сводному брату, о вчерашней бурной сцене и утреннем решении Андрюшки взять все под свой контроль. Выходя на улицу, я отметила, что действительно, по пути нам не попался ни один жилец. Из многих квартир раздавались звуки ремонта: стучали молотки, урчали дрели, грохотали перфораторы.

Каждый на своей машине мы подъехали к метро «Проспект Просвещения» и встретились возле телефонов-автоматов. Спросив у Вячика адрес его дачи, я набрала «02» и выпалила на одном дыхании:

– На 48-м километре Выборгского шоссе в дачном поселке «Усадьба», улица Лесная, дом 1, лежит убитая женщина…

Мне ответили, я послушала немного и спешно повесила трубку, кусая губы.

– Что такое? – Вячику пришлось дернуть меня за руку, чтобы вывести из транса.

– Там уже работает группа. Они спросили, кто звонит и что мне известно об этом преступлении….

– Откуда же они узнали… – в растерянности прошептал Слава.

Я пыталась сосредоточиться. Обычно мне помогает чашечка кофе и сигарета.

– Давай приземлимся куда-нибудь, где можно покурить и выпить кофе. Посидим спокойно и решим, что делать дальше.

Невдалеке от метро притулилась стекляшка. Крупные буквы на ее окнах обещали посетителям кофе, шаверму, хотдоги и курицу по-ливански. Мы заказали по чашечке кофе и молча курили, ожидая заказ.

Через минуту я вывела друга из задумчивости:

– Вынь симку из своего телефона. Сейчас пойдем и на мой паспорт купим тебе другую. А эту лучше всего выкинуть.

– Ты что, с ума сошла? У меня там столько номеров…

– Наверняка они у тебя еще где-нибудь есть. Ладно, перепиши сейчас несколько самых нужных. Ты что, не знаешь, что по телефону могут определить, где человек находится? А тебя вообще в Питере быть не должно, ты в глуши на рыбалке, вне зоны досягаемости.

Вячеслав послушно достал авторучку, взял у меня листок из блокнота. Минут пять он перебирал кнопки и записывал номера, затем вынул сим-карту из аппарата, переломил ее пополам и бросил в пепельницу.

Принесли кофе, мы выпили его в полном молчании и опять закурили.

– В милицию мог сообщить только убийца, – надумала я.

Слава согласно кивнул:

– Больше некому.

Тут в моей сумочке завибрировал телефон, затем раздалась мелодия Шопена.

Увидев высветившееся в окошечке дисплея имя, я радостно воскликнула:

– Вот кто нам нужен! – и нажала кнопку.

– Привет, Коль. Удивительно, что ты мне сам позвонил, обычно это я тебя домогаюсь….

Почти минуту я слушала, потом сказала: