Татьяна Осипцова - Сама себе детектив

– Лерка, а я ведь читал твои книжки, три или четыре… Вообще-то я дамское не читаю, это супруга моя поклонница женских детективов. И мне понравилось. В стиле Агаты Кристи: никакой кровищи, чистая дедукция. Правда, жена говорит, что не хватает любовной истории, как у Устиновой.

– Ну, насчет Агаты Кристи – это ты загнул! – скромно заметила я. – А что касается любовных историй – у меня просто не получается. Выходит бесчувственно и неубедительно, так что лавры второй Татьяны Устиновой мне не грозят.

– Нет, Лерка, обалдеть! Ты – писательница! – продолжал удивляться Вячик.

Я улыбнулась и пожала плечами.

– Как-то так неожиданно получилось. Я всегда дружила с пером и бумагой, потому и на журналистику пошла. Потом работала в библиотеках, заочно окончила Институт культуры. А когда Лешка на свои репетиторские деньги купил компьютер, я из интереса стала учиться на нем работать. И поняла, что это намного удобней, чем от руки и даже на печатной машинке. Перепечатала свои юношеские рассказики, которые никогда никому не показывала, начала их править, просто чтобы научиться пользоваться компом… А когда выправила, оказалось, что у меня не самый плохой слог. Осталось придумывать сюжеты. И за этим дело не стало. У меня в детстве был дружок, Колька, мы с ним на даче в Комарове познакомились. И мамы наши по-соседски дружили. Сейчас Колька матерый мент, старшим опером в области работает, он-то и подкидывает сюжеты для моих страшилок. Конечно, большая часть романов – выдумки и, как Колька говорит, полная лажа… Может, мне бы в жизни в печать не продвинуться со своими опусами, но и тут повезло – одна из моих однокурсниц редактором в издательстве работает, помогла мою лажу опубликовать. А после первого издания – пошло-поехало. Конечно, я не самый популярный и продуктивный писатель, но на жизнь сейчас хватает.

Слава смотрел на меня почти с восхищением, и я скромно опустила глаза. Возникла небольшая пауза, а потом он опять спросил:

– Ты так и не сказала, отчего со своим замечательным профессором развелась?

– Около трех лет назад Лешку пригласили в Америку, читать лекции в одном из университетов. Думал, едет на год, но вскоре там нашлась еще более интересная работа, он подписал долгосрочный контракт и приехал за нами. А мы ехать отказались.

– Серьезно? От Америки отказались? – не поверил Слава.

– Это только звучит красиво – Америка! Что я забыла в маленьком университетском городке? Это ведь просто деревня, захолустье. Лешке-то плевать – он кроме своей работы ничего не видит. А мне чем заняться? Домохозяйкой сидеть, от скуки помирать? Писанина моя там никому не нужна… Да и вообще, я слишком Питер люблю и Родину, как бы пафосно это ни звучало… Конечно, когда я ему свое решение озвучила, разразился скандал, первый и последний в нашей жизни. Он вопил: «У этой страны нет будущего, это болото, из которого надо выбираться!» А я ему в ответ: «Эта страна тебя воспитала, обучила, а ты бросаешь ее на произвол! Если уедут все лучшие, кто останется? Воры и алкоголики?»

Я вздохнула.

– Конечно, Лешку можно понять. Здесь он за десять лет всего на один симпозиум съездил, а ученым необходима подпитка друг от друга. Он ведь большой умница, но на родине математический метод, который он изобрел, никого не заинтересовал. А там благодаря этой разработке он получил лабораторию и грант на несколько лет, и теперь регулярно ездит на всякие научные тусовки по всему миру. В Америке у Лешки действительно прекрасное будущее. Конечно, если бы я его сильно любила, то поехала за ним куда угодно, хоть на край света, но мы всего лишь хорошие друзья, а здесь у меня друзей много – что же, их всех бросать ради одного? К тому же мой сынок в то время как раз журфак заканчивал. В Питере он имеет возможность реализоваться в выбранной профессии, а там? Ну, а Полинка не захотела нас бросать. Я, если честно, была тронута, что она предпочла остаться со мной. Короче, мы с Лешкой развелись, но дружбу поддерживаем, недавно все втроем съездили к нему в гости. С деньгами у него теперь полный порядок, так что он нас повозил, многое посмотрели. И с удовольствием вернулись домой. Вот и все обо мне. Ну, а ты как? Как я понимаю, женат. Дети есть?

– Женат, уже в третий раз, – без особого энтузиазма начал свой рассказ Вячеслав. – Первый раз женился еще на четвертом курсе. На будущих моряков тогда девчонки вешались, да и мне, чтобы в загранку ходить, нужен был штамп в паспорте. Сама знаешь, холостяков туда не больно пускали. Около десяти лет мы с Ириной вместе прожили, материально я ее хорошо обеспечивал, одета была, как кукла. С рейса приду, обязательно на курорт, а если зимой – то по театрам и ресторанам. Ждала меня вроде бы верно, во всяком случае, упрекнуть мне ее было не в чем. Вот только детей Ирка не хотела, принципиально. Уж сколько я ее уговаривал, чего только не сулил! Наотрез отказывалась, говорила, что бабушек у нас здесь нет, а одна она на себя такую обузу взваливать не собирается. Я предлагал: давай уйду на берег, вдвоем справимся! Нет, говорит, сама работу не хочу бросать. А когда захочет? Мне – тридцать один, ей уже тридцать два. Куда тянуть-то? Ладно бы по состоянию здоровья не могла родить, я бы понял, тем более все остальное меня в ней устраивало… Она сказала: если так детей хочешь, ищи другую. Ну, нашел. Развелся, и снова женился. Надя была на шесть лет моложе меня, и ребенка тоже хотела, но забеременеть все никак не могла. Проверялись оба. Я в порядке, а у нее… – мой собеседник замялся, не зная, стоит ли вдаваться в такие подробности. – Лечилась четыре года, а результат нулевой, Надя и бросила. Я стал узнавать про операцию по искусственному оплодотворению… И вдруг, неожиданно совсем, Надька забеременела.

– Так бывает, уже потеряешь надежду, и вдруг – чудо! – вставила я.

– Именно чудо! В девяносто девятом родилась Яночка. Солнышко мое, радость… – глаза у Славы потеплели. – Когда был на берегу, надышаться на нее не мог. Я тогда уже под флагом ходил…

– Как это – под флагом? А до этого без флага? – по привычке до всего докапываться и впитывать новую информацию поинтересовалась я.

– Ну, это когда компания российская, команда может быть и смешанная, порт приписки – Генуя, а флаг вообще какой-нибудь Гвинеи-Биссау. Деньги хорошие платили, я же старпом! Зато работа на износ: месяц дома, четыре-шесть – в море. Однажды пришел из рейса, а Яночка – ей тогда около четырех было, – рассказала, что пока я плавал, мама ее к бабушке отвозила и она там подолгу жила. Я у Надьки спрашиваю: что за дела? А она лепечет, мол, бабушка внучку любит, хотелось сделать матери приятное. Я сделал вид, что поверил, хотя подозрения кое-какие возникли. Моряки вообще народ ревнивый… Но и понять можно: несколько недель берега не видишь, ступишь, наконец, на землю, а там одни черные. Ну, пусть даже и белые… Проституток иной раз прямо на корабль подвозят, но мне, например, противно… Следующий рейс кончился, домой приехал – а жены и след простыл. Я сразу к теще. Оказалось, что Надька нашла свою судьбу – молодого, богатого, перспективного…