Алекс Фишер - Сменяя маски

Я лениво открыла глаза и села. Так и есть. Рубашка валялась мятым клочком ткани подо мной.

Я завернулась в одеяло и направилась искать душ.

На первом этаже его не оказалось, и мне пришлось подняться наверх в комнату Кристофера. Он крепко спал на кровати, прикрытый одеялом лишь до пояса. Мой взгляд не мог не задержаться на его крепком торсе, а воспоминания сразу услужливо подсказали, что, как правило, он спит обнаженным.

Меня не по-детски передернуло, и я от греха подальше направилась в ванную комнату, специально скинув одеяло на полу возле двери. Почему я не пошла к нему, когда мне так хотелось продолжения вчерашнего вечера, я не могла объяснить себе четко. Мне нравилась эта дистанция, которая лишь изредка нарушалась, мне нравились недоговорки, мне нравился азарт. А еще я все чаще оправдывала себя тем, что Кристофер слишком долго был моим другом и недосягаемой мечтой. И да, я боялась близости с ним. Я боялась потерять все то, что у нас было, — притяжение. Поэтому я просто играла с ним. Как и он со мной. Многолетняя привычка, которую я не хотела менять.

Если мне не изменяла память о порядках Кристофера, то одежду в виде маек я могла найти в шкафу его ванной комнаты.

Так и есть: на одной из полок лежало несколько штук, от простых до поло, с воротником, как у рубашки. Последних оказалось больше.

А мне вчера сказал, что ничего нет.

Я усмехнулась: «Проказник».

Я выбрала одну из них, положила ее на тумбочку и включила воду, раздумывая, как бы помыться, не задев ссадины. Мне необходимо было убрать грязь с тела так, чтобы вода не попала в раны.

Я намочила мочалку. Мылить ее гелем для душа, мне показалось, плохой идеей. Залазить под теплые струи душа мне явно не стоило, хотя очень хотелось. Пришлось по-спартански мыть себя мочалкой, наклоняясь над ванной. Постепенно я смыла воспоминания о вчерашнем дне и о вчерашней боли. С удовольствием я вымыла голову и убрала с кожи песок и пыль. Я никогда не предполагала, что на теле может уместиться столько грязи. Когда ритуал был закончен, раздался стук в дверь.

«Интересно!» — подумала я и выключила воду.

— Кристина, открой! — послышался серьезный голос Кристофера.

— С чего бы? — прикрывшись полотенцем, я подошла к двери.

Последовала небольшая пауза.

— Это важно.

Ну что может подумать женщина, находясь в одном полотенце в ванной, когда к ней в дверь стучится мужчина?

Калейдоскоп воспоминаний, изрядно приправленный фантазиями, за секунду пронесся в моей голове. Именно эту секунду я и колебалась, а потом открыла дверь, прикрыв себя полотенцем так, чтобы запустить фантазию человека за дверью.

На пороге стоял одетый Крис с поднятыми руками и приставленным к виску пистолетом.

— Я же говорил, это важно! — раздосадованно произнес мужчина, тем не менее окидывая меня жадным взглядом и почти незаметно приподнимая бровь.

Раздался искренний женский смех, и из-за дверного косяка появилась…

Юлиана.

На ней не было привычных гламурных блузок и коротких юбок. Она была одета в белые джинсы и легкую серую майку. На ногах вместо туфель с высоченными каблуками были простые кроссовки. Волосы были стянуты в тугой пучок. Женщина выглядела… иначе.

— Хорошо повеселились, я смотрю, — она окинула Криса насмешливым взглядом. — Это многое меняет, правда? — она подмигнула мне. — Одевайся. Нам предстоит прогулка.

— Как? Ты была мертва. Я видела тебя, — опешила я, вспоминая ее распластанное тело на единственном освещенном пятачке в замке и даже не обратив внимания на подколку с ее стороны о том, что между мной и Крисом что-то было. Обидно, ведь ничего не было.

— Уметь читать людей дает большое преимущество. Но еще большее дает умение видеть, что тебя читают, — усмехнулась женщина. — Одевайся!

Я повернула полотенце таким образом, чтобы сохранить хоть каплю достоинства и прикрыть свое обнаженное тело.

— Какое стеснение, — с улыбкой произнесла Юлиана. — Уверена, ты гораздо смелее выпрыгнула из своих порванных штанишек вчера вечером.

Я удостоила Юлю злым взглядом. Оставалось надеяться, что он был достаточно прожигающим. Как и следовало ожидать, это ее лишь позабавило.

Я довольно неуклюже надела юбку, которая висела на крючке возле полотенец, даже не задумавшись о том, чья она была. Неуклюже, потому что с меня всегда падало полотенце, как бы изощренно я ни пыталась его закрепить на своем теле. Натянув на себя майку Кристофера, я по-прежнему недоумевала: как можно так реалистично сыграть труп, валяющийся на плитках замка в столь неестественной позе?

— Ты же умный мальчик, — внезапно раздался голос Юлианы.

Подняв взгляд, я поняла, что Крис попытался обезвредить ее, но в моем поле зрения возник еще один человек с пистолетом. Женщина посмотрела на Кристофера и, приблизившись к его губам, ласково пропела:

— Я помню, ты весьма горяч, но лучше всего проявлять свою пылкость в постели. Не стоит этого делать в окружении нескольких людей с пистолетами. Они могу сделать так, — и Юля, наставив на меня пистолет, выстрелила.

Я взвыла от боли и отшатнулась к стене, оставляя на кафеле кровавый след. Пуля попала в ключицу — плечо, которое только вчера зашил Кристофер. Слава богу, что не в сонную артерию. Инстинктивно схватившись за больное место, я с силой зажала рану ладонью, стянув кожу пальцами.

Как же невыносимо жжет!

От боли я не могла понять, открылась ли это старая рана или кровоточит новая. Я вообще плохо соображала. Происходящее стало пульсирующей точкой, которую я зажимала рукой.

— Поиграли в любовников, и хватит. Пора и делом заняться. Ключи, — Юля протянула руку Кристоферу.

Мужчина бросил в мою сторону быстрый, почти незаметный взгляд и протянул женщине два ключа, достав их из кармана.

— Третий, — потребовала Юля.

— У нас его нет, — ответила я, жмурясь.

Как всегда, единственным желанием было убежать от боли, прогнать ее, отвлечься, переключиться. Словно подчиняясь этому непростому стремлению, я буду сейчас говорить, навлекая на себя лишний гнев. Но приток адреналина мог бы заглушить комок адского жжения.

— Тебе нравится отравляться свинцом? — послышался знакомый ненавистный голос.

— Пули не делают из свинца уже столетия два, — протянула я, в то время как меня снова стала окутывать ватная пелена вперемешку с образом круглых шариков века восемнадцатого, заправляемых в мушкеты.

Или все же лучше скрыться от боли в беспамятстве?

Мне залепили пощечину с такой силой, что я чуть окончательно не сползла по стенке. Мне удалось удержаться на ногах лишь силой воли. Зато я с досадой поняла, что меня привели в чувства.

— У тебя нет полномочий так со мной разговаривать, шлюха! — взорвался Александр.