Галина Романова - Месть Спящей красавицы

– Зачем вам понадобилась ее карточка?

– Затем, что я засомневался… – Климов замолчал, не зная, как преподать свою старческую забывчивость.

– В чем засомневались, Всеволод Иванович? – мягко поторопил его Говоров.

– Понимаете… – Всеволод Иванович поиграл дужками очков, лежащих перед ним на столе. – Незадолго до этого инцидента к нам в отделение доставили Эльзу с острым животом. Вернее, она сначала попала в хирургию…

Об этом Говоров знал. Потому что он присутствовал в момент, когда у Эльзы скрутило низ живота. Он тогда снова встретился с ней в СПА-салоне, обойдя все кордоны ее охраны не без помощи Нели. Встретился в четвертый раз, хотя необходимости для этого будто и не было уже. Помощник Ганьшина был полностью удовлетворен информацией, которую ему добыл Саша. Поблагодарил и обещал скорый перевод в его родной город. Но он все равно пошел на встречу с Эльзой. И они там, в этой темной комнате, намертво пропахшей корицей и шоколадом, сначала шептались о чем-то – вспомнить сложно, а потом безбожно целовались почти час. И им неожиданно очень понравилось целоваться. И не случись у нее приступа, кто знает, чем бы все закончилось, потому что она не отпускала его, цеплялась за его одежду и все просила ее не оставлять.

А потом этот чертов приступ. Саша перепугался за нее, не хотел уходить. Эльза выгнала. Он поспешил к черному ходу, и из-за угла наблюдал, как Эльзу грузят в карету «Скорой помощи». А потом еще пришлось терпеть похотливый хохот Нели, которая в ответ на его тревожные вопросы все повторяла:

– Довел недотрогу, мент! Ишь ты… Какой ты… Все с ней в порядке! Перевозбудилась, наверное. Какой ты…

– Так вот, ее из хирургии после проведенных анализов доставили к нам в отделение, – продолжил рассказывать Климов. – Я ее осмотрел, сделал УЗИ, и… И нашел у нее острое воспаление левого яичника, говоря простым языком, без латыни.

– И что? В чем сомнение?

– Понимаете… – Климов аккуратно вернул очки на переносицу, жалобно глянул на Говорова. – Понимаете, господин Говоров, у Эльзы Сафроновой не должно было быть левого яичника. Я сам оперировал ее в детстве и удалил его. Была инфекция и… Ну да это уже неважно теперь. Важным мне показалось то, что у девушки, которую мне доставили, этот орган должен был отсутствовать, а он был! Что характерно, шрам имелся с левой стороны низа живота. Похожий шрам. А яичник не отсутствовал!

– И вы послали Валентину найти историю болезни в детской регистратуре, потому что решили, что вы можете ошибаться?

– Совершенно верно! – с облегчением выдохнул Климов. И забормотал, забормотал: – Столько лет прошло, я мог что-то перепутать. Вряд ли, конечно. Такое не забывается. Да и пациентка со звучным именем. Но… Вдруг?! Вдруг меня подвела память? Вдруг я не Сафроновой удалил этот чертов яичник, а? А кому-то еще! Ей на тот момент было семь или восемь лет. Сейчас ей двадцать пять. Столько лет прошло! Я мог перепутать пациентов. Мне ведь уже… Н-да… Не мальчик, одним словом!

Говоров пристально оглядел Климова. Не похож был доктор на впадающего в старческий маразм старичка. Вряд ли он что-то перепутать мог. И если он мог перепутать, то Зоя Ефимовна никогда. Ее дочь рассказала ему, что мать до самой смерти помнила, в каком порядке стояли на полках в регистратуре карточки маленьких пациентов. Помнила имена, фамилии и даже год рождения многих. И про Сафронову вряд ли могла забыть. И что-то такое рассказала Валентине, раз та осмелилась поехать в дом Сафроновых поздним вечером пятницы.

– Как думаете, зачем? – спросил он у Климова, вкратце поведав ему то, что знал.

– Господи! Я не знаю!

Он стал задыхаться и схватил тюбик с лекарствами, которые обещал принимать по настоянию врачей и по просьбе сестры. Сунул таблетку под язык и повторил невнятно:

– Я не знаю! Зачем?! Может, хотела поговорить с девушкой?

– Нет. Она хотела поговорить с ее отцом, – об этом Говоров узнал от Нели.

– Господи! Но зачем?! А потом? Почему она потом не вернулась домой?! Почему остановилась в этом жутком месте с какими-то мужиками?! Что? Что все это значит, господин Говоров?..

Знал бы он! Знал бы, не метался бы теперь в поисках ответа! Из Москвы пришел приказ о его переводе. Ганьшин с его помощником не обманули, слово сдержали. И Марина Ивановна наверняка за него доброе слово замолвила. Решила, что без ее опеки Говоров совершенно зачахнет в этом захолустье.

У него было три дня на то, чтобы сдать дела. Так сказал начальник отдела. Но какие дела! И кому сдавать? Смены не было. Он мог в любое время подняться и улететь домой. Чемодан и дорожная сумка уже были собраны. Он все это время ждал. Дождался. И тут эта история!

Он до сих пор помнит, как позвонила ему в ту страшную субботу вечером Неля и попросила о встрече. Он сразу предупредил, что скоро уезжает. Что ждет приказа из Москвы о переводе. И что ее планам по устройству личной жизни Эльзы не суждено сбыться. С его участием, во всяком случае. Но Неля была настойчивой.

– Дело дрянь, лейтенант! – шипела она в трубку. – Ты просто не представляешь, что случилось!

Она приехала около полуночи. Ввалилась в дом растрепанная, злая, с запавшими щеками и искусанными губами.

– Сваливаешь, да?! – пнула она ногой его чемодан. Покосилась на кошачью клетку, потом на Спиридона. Воскликнула с удивлением: – И этого шелудивого урода с собой, что ли, забираешь?!

– Допустим.

– Кота забираешь, а девку оставляешь! – рассмеялась она, хищно оскалив рот. – А ее надо… Ее надо расстрелять!

– За что?

Саша поморщился. Ему было неприятно слушать об Эльзе гадости. Для себя он сделал вывод. Он считал ее заложницей ситуации. И все еще помнил на тот момент вкус ее губ, помнил, как сладко было с ней целоваться, как благодарен ей был, что она его так долго не отпускала, прижимаясь всем телом.

– Она – страшный человек, лейтенант! Страшный! – просипела Неля, уселась за его стол и потребовала тут же кофе.

– У меня растворимый, – предупредил он.

– Валяй!

Неля вцепилась в застежку тонкой куртки, дернула ее вниз, обнажая домашнюю трикотажную кофту неприятного морковного цвета. Поймав его взгляд, пояснила:

– Из дома смылась в чем была! Как услышала все, так сразу к тебе.

– Что услышали?

Саша болтал ложкой в чашке с кипятком, пытаясь размешать растворимый кофе, странно слипшийся комочками.

– Новости по телевизору услышала! Начну по порядку… Вчера поздно вечером к нам в дом приехала какая-то девушка. – Неля взяла из его рук чашку, пригубила, поморщилась, но пить не перестала, выдыхая между глотками. – Назвалась Валей. Затребовала встречи с Ильей. Он был занят, потом решил ее принять. Она была сильно взволнована и очень настойчива. Я, понятное дело, подслушивала.