Антти Туомайнен - Шахта

Они ужинали то ли за этим столом, то ли за следующим – поближе к стойке бара, около другого входа. Он помнил округлое лицо Леэны, глубокое мерцание красного вина в бокале и на ее щеках, помнил, как они оба не были привыкшими ужинать в ресторанах. Он помнил ее темные, почти черные волосы, нервные и красивые руки, то, какой прекрасной была их молодость.

Он заказал себе бифштекс с луком и бутылочку минеральной воды.

В другом конце зала обедали мужчина и женщина. Они не были похожи на супругов, вряд ли были даже женаты или как-то близки, скорее всего, просто коллеги. Офисные служащие. Нижняя ступень крупной компании. Ребятки на побегушках в отделе маркетинга или продаж. Он опять подумал о том, какой могла бы быть его жизнь.

Принесли заказ. Он отрезал себе кусочек мяса, собрал сверху колечки обжаренного лука и немного сливочного соуса и попробовал на вкус – оказалось еще вкуснее, чем ему помнилось.

Кто-то сказал, что молодость – это совсем другая страна. Это была эта страна и этот город, он видел последний раз Леэну, когда им обоим было по тридцать лет.

Поев, он попросил десертное меню и сделал выбор за пять секунд.

Официант забрал тарелку и вылил остатки минералки в стакан. Что-то в двух или трех последних каплях напомнило ему о последнем заказе. Так случалось все чаще: даже самое незначительное обстоятельство, крохотная деталь – и тут же наваливается нечто, к чему он не привык.

Эти капли. Сожженный в ванне электрическим током белый и пухлый, как вата, мужчина с глазами цвета кармина.

И куда бы он ни пытался смотреть, везде пробуждалось прошлое. А еще: поднять взгляд, чтобы увидеть белые тюльпаны в черной вазе с округлыми краями на стойке бара, услышать их запах и вспомнить Малагу.

Белоснежный дом с бассейном на крутом склоне горы. Мужчина стоит в саду, скрытый тенью деревьев, вдыхая запахи тихой ночи – роза, кипарис, розмарин, сосна. К ее стволу прислонено помповое ружье «ремингтон экспресс», на поясе «смит-вессон М500». Все это бандитское оружие, которое ему жутко не нравится, но работа диктует и инструментарий. Слышно, как приближается внедорожник БМВ – вот водитель ускоряется в гору, раскалывая тишину ночи набирающим обороты двигателем. Он берет ружье, перезаряжает его, держа за цевье, одним взмахом руки и встает между домом и гаражом, зная, что находится в месте, куда свет фар не успеет достать. Внедорожник въезжает во двор, тормозит и останавливается. Двигатель выключается, фары гаснут. На одном дыхании он делает три шага, встает перед машиной, поднимает ружье и стреляет: ветровое стекло разлетается вдребезги, водитель разрывается в клочья. Он стреляет второй и третий раз, обходит машину, снимает с ног ботинки не по размеру, надевает болтающиеся на поясе кроссовки, ступает ими в грязь, переходит к двери правого переднего сиденья, берется за револьвер и пять раз стреляет в водителя: в то место, где находится большая часть его тела. Два исполнителя. Он забирает ружье, идет к опушке леса и исчезает. Тысячи цветов пахнут сильно, как никогда.

Официант принес крем-брюле.

До деревни Суомалахти добирались сначала медленно, а потом как-то сразу оказались в центре нее: дома по краям дороги было сложно соединить друг с другом, а потом, когда выяснилось, что деревня-то – вот она, стало понятно, что доехали до нее уже несколько раньше и что домики, расстояние между которыми постепенно становилось все короче, были словно нанизаны на ниточку, неизбежно ведущую в самый центр «Живой жемчужины Северной Финляндии». Так было написано на плакате. Слог «ве» в слове «Северной» отсутствовал, словно ветер сорвал буквы, как иногда вырывает из земли деревья, и унес невесть куда.

Я сказал Рантанену, что мы сделаем несколько коротких интервью и пару снимков, чтобы придать статье местного колорита. Тот вздохнул. Ехали медленно. Банк, деревенский мини-маркет, парикмахерская с массажным салоном, заправка, церковь и магазин Хювёнена по продаже мотосаней; оптика, похоронное бюро, гостиница и пиццерия «Веселая пицца» (дежурное блюдо выглядело на рекламе в окне несколько заветрившимся); магазин по продаже спортинвентаря, школа и какой-то ресторанчик. Деревня закончилась.

Я посмотрел в зеркало заднего вида: дорога была пустынной в обе стороны. Сделал полицейский разворот. Рантанен вцепился в ручку двери, но не сказал ни слова.

Вернулись в центр деревни и заехали во двор магазина Хювёнена.

Там пахло новым железом. Через секунду раздвижная дверь съехала на сторону и оттуда появился мужик моего возраста. Стрижка «ёжик», ручищи и широченная грудь под натянутым свитером, на толстой цепочке золотая подвеска в форме герба Финляндии, голубые глаза на круглой физиономии. Я представил нас с Рантаненом, он назвался фамилией, написанной на вывеске. Мы сказали, что делаем репортаж про рудник, он ответил, что местным от предприятия только хорошо.

Порасспросил его о том о сём, Хювёнен согласился сфотографироваться, но только на фоне мотосаней.

То же самое услышали в парикмахерской: рудник – всем на пользу.

Вернулись в машину. Рантанен заявил, что пора обедать. Проехали еще пару сотен метров и въехали во двор местного ресторана, где на втором этаже были квартиры, видимо, владельцев.

Здесь было так же пустынно, как и на протяжении всего сорокаминутного пути от шахты до деревни – один сплошной снег, лес, горы и прямые трассы. Ладно хоть ветер составлял компанию. Поднимаясь по ступенькам, обернулся назад: метровый снег и еще больше снега на небе.

Вошли внутрь – брякнул колокольчик на двери. Все четыре стола были пусты. Решили сесть к окну. Рантанен поставил фотоаппарат на стол, вытащил из кармана карты памяти. Было слышно, как сверху кто-то спускается по деревянным ступеням, через секунду в зал вошла женщина, выглядящая как хозяйка заведения, думаю, ее звали Майя. Мы быстро нашли с ней общий язык, перекинувшись фразами о ветре, снеге и поджарке. Майя удалилась на кухню.

Рантанен перелистывал снимки.

– Найдется парочка приличных, – пробормотал он. – Вполне нормально. Справимся.

Я сделал попытку угадать, правду ли он говорит или просто хочет поскорей уехать. Попросил его дать посмотреть: там действительно были хорошие ракурсы. Скорей всего, сверстают текст с какими-нибудь крупными графиками и поставят снимок с развевающимися флагами на переднем плане. За ними производственный корпус сверкал, как воспаленное солнце.

Майя, будем считать, что ее все-таки звали именно так, принесла поджарку и пюре, облитое коричневым соусом – он был горячим, и его было неожиданно много. Рантанен расстегнул куртку. Свитер в районе живота был уже тугим, между нитками просвечивало зеленое исподнее. Мы ели с хорошим аппетитом, решили, что я подкину Рантанена в аэропорт.