Ирина Градова - Жена государственной важности

Больше всего Регину напрягало появление в деле полковника ГРУ Мигулина. Он задал ей множество вопросов, но сам не ответил ни на один, а среди снимков, которые он показал Регине, был один с изображением человека, на которого вышли Алена с Артурчиком… Какая-то шпионская история выходит, ни дать ни взять! Только вот какова в ней роль Анны – не-Анны?

Она настолько углубилась в размышления, что не услышала, как скрипнула, открываясь, дверь кабинета.

– Регина, к тебе рвется майор Ставрогин! – объявила Мамочка. Не успела Регина спустить ноги на пол, как мужчина уже был в кабинете, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Выглядел Ставрогин уставшим и потрепанным – очевидно, в последнее время спать ему удавалось нечасто.

– Какого черта вы встречались с моей подозреваемой?! – выпалил он. – Как вам удалось обойти мой запрет – не иначе высшие силы постарались?

– А что вас удивляет? – спокойно спросила Регина. – Мой клиент желает знать, какое на самом деле отношение имеет к смерти его жены Ольга Лаврова – разве это не законный интерес?

– Вот именно, что незаконный: вы не имели права видеться с Лавровой!

– Она была задержана на весьма слабых основаниях, и с тех самых пор вы не предъявили никаких новых доказательств ее вины…

– Ну вас-то это не должно касаться, ведь Лаврова – не ваша подзащитная! Вы понимаете, что я и вас могу задержать?

– По какому обвинению?

– В препятствовании расследованию!

– Чему-чему? – пожала плечами Регина. – Вы же ничего не делаете! Машина Ольги Лавровой стоит в полицейском гараже в Приозерске – вы даже не удосужились ее осмотреть. Тело Анны Стрельниковой не было исследовано должным образом, экспертиза, судя по всему, проведена на скорую руку… Не вижу результатов расследования , Олег Венедиктович! Хочу вас предостеречь от совершения непоправимой ошибки: тронете меня, и все адвокатское сообщество города ополчится против вашего ведомства. Я уже не говорю о людях, стоящих гораздо выше, чем распространяется ваша власть.

– Вы… вы мне угрожаете? – не веря своим ушам, переспросил майор.

– Упаси господь, угрозы – это ваше ноу-хау! Угрозы, незаконное прослушивание телефонов, неправомерное удержание под стражей человека, которому до сих пор, между прочим, не предъявлено обвинение… Мне продолжать?

– Еще один ход за моей спиной, и вы пожалеете! – прошипел Ставрогин. – Думаете, Стрельников прикроет вас, если ему самому будет грозить обвинение в убийстве?

– Боюсь, что министра иностранных дел вам так легко на нары не закатать, как беззащитную мать-одиночку! – парировала Регина, хотя внутри нее поднималась волна страха. А что, если он не шутит? Вдруг майор просто не раскрывает карт, а на самом деле у него имеются веские доказательства виновности Стрельникова? Может, единственное, что удерживает его от решительных действий, это высокое положение последнего? Правда, то, что они узнали в последние несколько дней, говорит о невиновности министра, но ведь против него, если верить Веронике, действуют серьезные силы – что, если Ставрогин работает по их указке?

Майор внезапно остыл, и это обеспокоило Регину еще больше, нежели его гнев.

– Что ж, – сказал он, понижая тон до почти что светского, – я вас предупредил, Регина Савельевна: в ваших интересах сидеть тихо и ничего не предпринимать! Если вы проигнорируете мое предупреждение, то последствия этого будут целиком на вашей совести. Всего хорошего!

– Что за типчик! – проговорила Мамочка, когда Ставрогин вышел. – Всего-навсего майор, а ведет себя словно генерал, не меньше!

– Майор ФСБ , не забывай, – заметила Регина, плюхаясь на диван: только сейчас она сообразила, что все это время была без обуви – так вот почему Ставрогин показался ей выше обычного!

– Думаешь, нам стоит его опасаться? – нахмурилась Мамочка, глядя в сторону, куда удалился незваный гость.

– Не знаю, не знаю… Но и недооценивать Ставрогина нельзя – похоже, за ним кто-то стоит, и я не уверена, что хочу знать, кто именно!

– Так что нам делать?

– Вам всем – ничего: все, что можно было сделать, сделано. А вот я, пожалуй, прокачусь… кое-куда.

– Одна?!

– Ну да, а что такого?

– Регина, я настоятельно советую тебе позвонить Захару…

– Он занят.

– Ну, тогда Дмитрию…

– Не хочу втягивать его в наши проблемы – у него и своих хватает. Да не волнуйся ты так – я просто покатаюсь, проветрю голову…

– Ну-ну, – пробормотала Мамочка, очевидно, не поверившая ни единому ее слову. – Будь осторожна и звони каждый час, ладно? Нет, я, пожалуй, сама буду звонить, а то тебе веры нет!

– Ладно-ладно, – рассмеялась Регина. – А заодно, раз уж Захара нет, может, пошукаешь тут на предмет… ну, ты понимаешь?

– Да Ставрогин бы не успел! – отмахнулась Мамочка. – Он ведь пробыл тут всего ничего…

– Ты проверь, ладно?

Забравшись в салон своего автомобиля, Регина сразу схватилась за телефон.

– Яша, ты мне нужен! – сказала она, когда на другом конце сняли трубку.

– Регина? – раздался удивленный голос. – Неужели спустя столько лет и три брака я наконец оценен по достоинству?

– Яша, ты же знаешь, я всегда тебя ценила, – рассмеялась она. – Беда в том, что твои достоинства, которые так несравненны в прозекторской, не совсем годятся для семейной жизни!

– Ну-ну, – хмыкнул он, ничуть не обидевшись, – мои жены точно с тобой бы согласились! Тогда поставлю вопрос иначе: что старый, бедный еврей с кучей детей и непосильным грузом алиментов может сделать для шикарного и весьма дорогого адвоката?

Регина тихонько хихикнула: никто и никогда не назвал бы Яшу «старым» и «бедным». Яков Моисеевич Перельман славился на весь город, как самый компетентный судмедэксперт, за плечами которого сотни громких дел. Если Перельман поддерживает обвинение, выступая в суде, любой следователь может быть спокоен: ни один адвокат не сумеет опровергнуть его железных доводов! Ему недавно исполнилось сорок лет, и Регина была на юбилее, который, поправ суеверия, Перельман отпраздновал с большим размахом. Якову странным образом удавалось балансировать между адвокатским сообществом и сообществом прокурорских работников и сотрудников следственных органов, со всеми находя общий язык и ни у кого не вызывая отторжения. Он не был душкой и мог сурово отчитать любого, даже самого высокопоставленного коллегу, отлично понимая, что ему простят все за его заслуги. Тем не менее он своими преимуществами не злоупотреблял, а посему был уважаем обеими сторонами, стоящими по разные стороны барьера в зале суда. Если кто-то пытался намекнуть ему, что он слишком тяготеет к одной из этих сторон, Перельман отвечал, что они не могут быть противниками, ведь и адвокатуру, и прокурорско-судейский корпус интересует одно – соблюдение закона и справедливость, а значит, они на одной стороне. Яков Перельман являлся счастливым обладателем огромных, черных глаз, такой же черной, не тронутой сединой густой, вьющейся шевелюры, отличных зубов работы другого Перельмана, собственного старшего брата-дантиста, потрясающего чувства юмора и блестящего вкуса – качеств, которые все вкупе притягивали женщин, словно бабочек, летящих на свет яркого костра. Жены Яши были красавицами и умницами, но он был чересчур впечатлителен, когда дело касалось женского пола, и не мог, как ни старался, долго оставаться верным одной партнерше. Зато он обожал своих детей, которые платили ему взаимностью. Регина только удивлялась, как ему удается поддерживать мир и благость среди своих отпрысков, ведь они общаются и дружат между собой, хоть и рождены от разных матерей!