Андрей Воронин - Инструктор над законом

- Кого ты называешь свиньей, ты, вазелиновая задница?! - включился, наконец, в беседу капитан, превратив монолог Юргена в оживленный диалог. Это себя ты называешь работодателем, дешевая подстилка, контрабандист?!

Последнее слово он произнес напрасно - торчавшие из кокпита головы спрятались, как по команде, а Юрген вдруг перестал кричать и сделался холоден и сосредоточен, как хирург перед операцией.

Оценивающим взглядом посмотрев на зажатое в своей руке бутылочное горлышко, он неторопливо, но очень целеустремленно двинулся к капитану. Капитан Эдгар Валтер оборвал на полуслове длинное многоэтажное ругательство и озадаченно воззрился на приближающегося к нему бледного, как сама смерть Юргена.

- А, - сказал, он наконец, - ты все-таки решил поразвлечься, мой мальчик? Что ж, давай потанцуем.

Юрген в ответ только оскалил зубы - чересчур белые и ровные для того, чтобы быть настоящими, - и сделал длинный выпад бутылочным горлышком. Капитан с неожиданным для его комплекции проворством отступил в сторону, пропуская выпад мимо себя, перехватил руку Юргена и резко вывернул ее, заставляя противника повернуться вокруг своей оси. Тот, однако, не стал дожидаться, когда лишат способности шевелиться: напротив, осознав свое бедственное положение, он резко ударил каблуком своего ботинка по носку матерчатой туфли капитана Валтера и одновременно нанес короткий и точный удар ребром ладони в пах капитана. После этого он добавил локтем в солнечное сплетение, но это было уже не нужно: капитан, только-только вознамерившийся как следует съездить ему по шее, выпустил его руку и согнулся в три погибели, выпучив глаза и открыв рот, как будто пребывал в сильном удивлении. Юрген наслаждался лицезрением поверженного противника и настолько увлекся этим зрелищем, что был очень удивлен, когда большой и увесистый кулак капитана врезался ему в подбородок. Юрген почувствовал, что ноги его против воли отрываются от пола; в следующее мгновение он ударился спиной о леера, перевалился через борт и упал в загаженные воды Даугавы, плескавшиеся между бортом яхты и старым каменным пирсом. Вслед ему полетело его импровизированное оружие, и капитан, полностью удовлетворенный одержанной победой, вернулся в шезлонг.

Впрочем, капитан Эдгар Валтер был далеко не дурак и понимал, что эта маленькая победа обернется большим поражением в дальнейшем. Поэтому, опустившись в шезлонг, он тут же с кряхтением поднялся снова и направился к борту. Он вывалил за борт шторм-трап и помог мокрому и издающему целый букет отвратительных запахов Юргену подняться на палубу.

- Бог мой, что я натворил! - воскликнул капитан, втаскивая на борт своего работодателя, с которого лило в три ручья. - Непростительное нарушение субординации и отвратительное в своей агрессивности поведение! Надеюсь, вы простите мне мою вспыльчивость.., ведь вы тоже были не совсем правы, не так ли, Юрген?

Юрген отхаркался и смачно сплюнул за борт - он хотел плюнуть на палубу, но подумал, что скандал и впрямь пора закруглять. Сначала надо доставить груз, а уж потом старого борова можно будет пришить, абсолютно ничем не рискуя - вряд ли кто-то станет его искать. Кроме того, скоро должен вернуться Штюбе, который терпеть не мог вдаваться в подробности повседневной жизни на судне, но зато придирчиво требовал порядка, дисциплины и полной боевой готовности. Чертову немцу очень не понравится, если он застанет своего делового партнера и капитана рвущими друг на друге волосы. Потому-то он плюнул не на палубу, а за борт, и, глядя в сторону, сказал капитану:

- Да, вы правы. Мы оба погорячились.

- Но ведь мы не станем посвящать в подробности нашей маленькой размолвки герра Штюбе?

- Что вы, капитан, это наше с вами дело, только ваше и мое.

В этих словах прозвучала угроза, которую капитан заметил и оценил совершенно правильно.

В это врезая кто-то легко и уверенно прошагал по сходням, и они услышали голос, говоривший по-русски правильно, но с сильным иностранным акцентом.

- Что здесь происходит, господа?

Позади них стоял Штюбе во всей своей красе: подтянутый, элегантный, уверенный в себе и собственном превосходстве только лишь на том основании, что он платит деньги... Короче, самый обыкновенный, самодовольный типично немецкий бюргер.

- Что с вами случилось, герр Лаубе?

- Господин Лаубе увидел в воде что-то интересное, нагнулся, поскользнулся и упал за борт, - сказал капитан, видя, что Юрген колеблется с ответом.

Штюбе поднял брови.

- Что же вы там увидели, герр Лаубе, из-за чего стоило нырять?

- Мне показалось, я вижу свой телефон, - придумал ответ Юрген.

- Телефон? - брови Лаубе поднялись еще выше. - Но ведь здесь глубоко, да и вода, насколько я вижу, мутная?

- Я же говорю - показалось, - сказал Юрген.

- Да? - с сомнением произнес Штюбе. - Ладно, забудьте о телефоне! Нам сейчас не до него. Вы помните о свидании?

- В шесть вечера у Домского собора, - сказал Юрген. - Вы полагаете, курьер прибудет?

- До сих пор Ирма нас не подводила, - пожал плечами Штюбе. - Будем надеяться, что не подведет и на этот раз. В противном случае нам придется отчалить с неполным грузом - мы и так задержались. Портовые власти уже начинают косо посматривать в нашу сторону, срок моей визы истекает, и потом... - он окинул взглядом мокрую фигуру Юргена и усеянную коньячными лужами и осколками бутылочного стекла палубу, - и потом, на борту начинают происходить несчастные случаи, а это намек на то, что судно застоялось в порту.

Спускаясь в каюту, чтобы переодеться, Юрген подумал, что вместе с капитаном неплохо было бы отправить в лучший мир и немца.

Глава 15

Илларион давно не бывал в Риге и сейчас испытывал чувство, близкое к настоящему наслаждению, несмотря на то, что обстоятельства, казалось бы, к этому не располагали.

Дорога отняла несколько больше времени, чем он рассчитывал, поскольку ему пришлось пробираться к Риге окольными путями, - его многотонный монстр с разбитой фарой, помятым бампером и российскими номерами привлекал к себе слишком много внимания, и Забродов не рискнул пренебречь тем, что на дороге ему может встретиться неподкупный или чересчур дорогостоящий полицейский.

Прекрасно понимая, что его липовые документы в сочетании с пустым трейлером (в котором, согласно накладной, было полным-полно школьной мебели) выглядят, мягко говоря, странно, Илларион предпочитал избегать подобных встреч. И все же не очень длинная дорога от границы до побережья обошлась ему в полторы тысячи долларов. Илларион расставался с деньгами легко - накладные расходы все равно оплачивались за счет фирмы. Полученные от Старцева и Плешивого доллары он ни минуты не считал своими, и потому у встреченных им дорожных полицейских сложилось о нем самое приятное впечатление.