Андрей Воронин - Утраченная реликвия

- Сколько?! - Ремизов отнял ладони от лица и посмотрел на Саныча уже без страха, но с удивлением - с презрительным, черт бы его побрал, удивлением. - Ты сказал триста?..

- Триста тысяч, - спокойно уточнил Аверкин.

Ремизов фыркнул и театральным жестом воздел к потолку короткие жирные руки.

- Бред! - визгливо выкрикнул он. - Ты в своем уме? Где это видано просить такие деньги за какого-то журналюгу?! И потом, где я возьму такую сумму?

- В оффшорном банке, - подсказал Саныч. - Сказать тебе номер счета?

- Сука, - процедил Ремизов. - Ах ты сука!

- Был бы сука, давно бы вымел с твоего счета все до последнего цента, невозмутимо ответил Аверкин. - Все шестьсот тысяч, как одну копейку. А я, как видишь, предлагаю честный раздел имущества. Кстати, ты зря пузыришься. Конечно, журналист таких денег не стоит.

Ну а ты? Ты сам? Я ведь могу просто повернуться и уйти, а ты поступай как знаешь. Только помни, на том свете деньги тебе ни к чему. Ну, ей-богу, нельзя же быть таким жадным! Сколько ты намерен состричь со своего лондонского партнера за икону - миллион, два? Или, может быть, больше? Наверняка больше. А я прошу несчастные триста тысяч. Это же обыкновенная инвестиция! Не вложишь этих денег в дело - ничего не получишь, вложишь поимеешь свои миллионы... Ты же деловой человек! Да лежи ты спокойно, мать твою! - прикрикнул он на копошившегося внизу журналиста.

- Все равно подохнешь, урод, - пробормотал снизу Светлов. - Фантомас хренов...

- Все там будем, - философски ответил Аверкин, нагнулся и аккуратно ударил его по затылку рукояткой пистолета. - Хороший парень, - объяснил он Ремизову, который таращил на него белые от ужаса глаза. - Незачем ему мучиться, бояться незачем. Сейчас он вроде как уснул, а проснется уже на том свете... Милое дело! Ну, что ты решил?

Ремизов немного похлопал глазами на лежавшего без сознания журналиста, с усилием проглотил слюну и сказал:

- Черт с тобой, я согласен. Что ты предлагаешь?

Аверкин одобрительно кивнул, подошел к двери и запер ее на ключ.

- Ничего особенного, - сказал он, вынимая из кармана сигареты и закуривая. - Твое дело телячье. Дай отбой своему аукционисту, припрячь икону, а сам вали куда подальше, пока какой-нибудь дошлый эфэсбэшник не вычислил тебя так же, как этот пацан. Потом, когда пыль уляжется, вернешься и вывезешь свою доску - тихо, спокойно, без шума и пыли. Нужно просто потерпеть, не пороть горячку и, главное, сегодня же перевести на мой счет триста штук. Это все, что от тебя требуется.

Остальное я сделаю сам.

- Угу, - промычал Ремизов. Он немного успокоился, и в его голосе опять появились привычные иронические нотки, столь ненавидимые Аверкиным. - Я переведу бабло, а ты просто слиняешь. Куда как хорошо!

- Жирный дурак, - сказал ему Саныч. - Ну, давай, предложи другой вариант! Чего молчишь? Нет вариантов? Вот и не выступай. А чтобы ты не боялся, я приступлю к работе прямо сейчас, при тебе.

С этим словами он направил пистолет в голову Светлову, который по-прежнему лежал на полу, не подавая признаков жизни.

- Стой! - свистящим шепотом выкрикнул Ремизов. - Не здесь! Ты что, с ума сошел? Под монастырь меня хочешь подвести, маньяк чертов?!

- Да, действительно, - сказал Аверкин, с большой неохотой ставя пистолет на предохранитель. - Твоя правда. Где-нибудь в лесу, по крайней мере пол отмывать не придется. Тогда берем его и ведем в мою машину. Она у запасного выхода, во дворе.

Ремизов поморщился, но спорить не стал. Он набросил на плечи свое роскошное бежевое пальто, нахлобучил шляпу и, подойдя к сейфу, вынул оттуда какой-то прямоугольный предмет в черном полиэтиленовом пакете.

- Это что, она? - удивился Аверкин.

- Она.

- Ну ты кретин! А если обыск?

- А где прикажешь ее держать - на вокзале, в камере хранения?

Аверкин безнадежно махнул рукой: поступай как знаешь. Ремизов сунул пакет с иконой за пазуху, затянул на объемистом животе пальто, подошел к Светлову и, наклонившись, взял его под левую руку. Вдвоем с Аверкиным они поставили безжизненно обмякшее тело журналиста на ноги. Аверкин отпер дверь и выглянул в коридор.

- Чисто, - сказал он. - Пошли.

Они выволокли Светлова в коридор, и Ремизов ногой захлопнул за собой дверь кабинета.

- Только учти, - сказал он Аверкину, - спиной к тебе поворачиваться я все равно не стану.

- Понятное дело, - ответил тот, одной рукой поддерживая норовящего соскользнуть Светлова, а другой нашаривая в кармане ключ от машины. - Только и ты учти, приятель: в случае надобности я тебя и с фасада протараню в лучшем виде. А теперь давай, шевели своей задницей! Время не ждет! Не забывай, что где-то поблизости бродит его приятель.

Они протащили журналиста по коридору. Аверкин распахнул наружную дверь и осмотрелся, щурясь от яркого солнечного света.

- Пошли, - повторил он. - Да не дрейфь, толстяк!

Ну, перебрал человек, а друзья его в беде не бросили, решили доставить домой... Аида!

Они спустились с крыльца и подошли к сиротливо стоявшему посреди двора ярко-желтому "жигуленку".

Аверкин вынул из кармана ключ и замер, увидев, что стекло левой передней двери россыпью мелких осколков поблескивает на асфальте и на водительском сиденье.

Дверь была слегка приоткрыта, а в передней панели на месте магнитолы зияла прямоугольная дыра, из которой неопрятно свисала разноцветная лапша проводов.

- Скотобаза, - сквозь зубы процедил Аверкин. - На пять минут машину оставить нельзя... Вот ведь твари!

- Подростки, - прокомментировал Ремизов, пыхтя под тяжестью безжизненно обмякшего тела журналиста. - Нормальный вор не стал бы стекло бить.

- Нормальный вор... - проворчал Аверкин, просовывая руку в салон и вытягивая шпенек запора задней дверцы. - Нормальный вор на старую совковую магнитолу не польстился бы. Это так, любители острых ощущений, отморозки малолетние... Было бы время - нашел бы и ноги повыдергивал. А вообще-то, не нравится мне это происшествие.

- А я думал, ты обрадуешься, - ядовито отозвался Ремизов.

- Да я не о магнитоле, - задумчиво сказал Аверкин.

Он открыл заднюю дверцу и с помощью Ремизова затолкал своего пленника на сиденье. - Я даже не о стекле, хотя это, скажем прямо, неприятно. Мне не нравится, что это произошло средь бела дня, причем именно здесь, сейчас и именно с моей машиной. Странное какое-то совпадение...

- Паранойя, - поставил диагноз Виктор Павлович. - Поехали к чертям отсюда, пока нас тут не застукали. Потом разберешься, что к чему.

- Главное, чтобы оно было, это "потом", - сказал Аверкин и решительно полез за руль. - Ладно, ты прав, надо валить отсюда, и чем скорее, тем лучше.

Он потянулся через соседнее сиденье и отпер правую дверь. Ремизов с трудом втиснул свою грузную тушу на сиденье, машина качнулась и слегка перекосилась на правый бок.