Руслан Белов - Крайняя маза

Смирнов выключил телевизор и, опустошив пакет, разлегся на диване. Мысли, навеянные передачей и вином, зароились в его голове.

"Вот оно, оказывается, в чем дело, - усмехнулся он, вспомнив недавнее свое рассуждение о том, что, жестокость, коварство и бессовестность, так же, как и тупость, их мать, нужны природе и обществу, как земля и воздух. Человеческой природе нужны сволочные качества, чтобы выжить, и потому они не исчезли, как хвост и сплошной волосяной покров; они нужны, чтобы как можно больше людей умерло, то есть было изведено ближними, до того, как мутации превратят их в мины замедленного действия.

Она, эта человеческая природа, делает все, чтобы не сжечь себя человеческим теплом.

Она рожает пассионариев, затевает войны, революции и контрреволюции, пропитывает государства коррупцией и преступностью. Она это делает, чтобы не убить своих носителей запредельной численностью.

Значит, мои жестокость, коварство и бессовестность - есть часть достояния Природы, и я должен использовать их так же ответственно, как делает это Паша Центнер.

А это значит, что я без страха и упрека должен наказать всех, кого считаю нужным наказать".

Засыпая, Евгений Александрович улыбался.

Жизнь ему казалась родственной.

Он чувствовал себя равным Природе.

Потому что она, как и он, появилась случайно.

Потому что она, как и он, пыталась что-то сделать.

Пыталась выжить.

И, в конце концов, она, как и он, убьет себя своей сущностью.

Это грустно, но это сближало...

9. Могила в Кузьминках.

Утром Евгений Александрович позвонил Шуре и узнал, что все в порядке. То есть он, Смирнов, задушен капроновым шнурком и прикопан на берегу одного из Кузьминских прудов.

Смирнова известие о собственной смерти покоробило. Нет, не из-за того, что он действительно мог быть вчера задушен, а из-за Кузьминских прудов. "Похоже, там всех подряд хоронят, - подумал он. - Начну Пашу закапывать и нарвусь на чей-нибудь полуразложившийся труп. На свой труп, ха-ха!"

И повел рукой по шее. Вспомнил индийских тугов-душителей. "Жизнь, вообще, весьма взаимосвязанная во всех своих проявлениях штука, - закрутился в его мозгу поток сознания. - Десятилетним мальчиком читал жуткие повествования об индийских тугах-душителях, читал и не понимал, почему люди убивают друг друга. И вот, дожил, самого "задушили" туговским шнурком...

Ведь точно задушили. Образно выражаясь, задушили. Того, кто любил ходить по горам, обожал структурную геологию с эллипсоидом Гзовского и модулем Юнга, пописывал статейки об очаговых структурах рудных полей.

И эти Кузьминские пруды. Только вчера осматривал их берега мысленным взором, искал место для тайной могилы. И вот, звонок. Меня уже, оказывается, там похоронили. Нет, действительно в мире все каким-то чудесным образом взаимосвязано, все друг из друга проистекает. А если так, то значит, все уже решено, все предопределено, все развивается так, как надо. Мир катится туда, где он должен лежать. В свою могилку на Кузьминских прудах.

***

Еще Шура сказал, заметно волнуясь, сказал, что кончать с Пашей нужно в ближайшую пятницу. Именно в ближайшую пятницу, потому что бандит собрался на Канарские острова праздновать свое пятидесяти пятилетие на вершине вулкана.

- Так в пятницу все и сделаем, - уверил его Смирнов спокойным голосом. - Я уже все придумал. Чулок на голову и баллончик с газом ты, надеюсь, еще не выкинул?

- Ты хочешь с чулком и баллончиком на Пашу идти? - сделав паузу, тихо спросил Шура.

- Знаешь, давай завтра встретимся в Кузьминском парке. Подходи в двенадцать к главному входу. Прогуляемся, посмотрим, где ты меня похоронил, а заодно обговорим все детали.

Шура согласился. И пришел ровно в двенадцать. Смирнов поинтересовался его здоровьем и, получив неразборчивый ответ, усадил гостя на ближайшей скамейке. Шура осторожно сел. Выслушав план, задумался. Что-то его не устраивало.

- Ты чего скис? - спросил Евгений Александрович. Чувство, что кто-то водит его за нос, вновь возникло в нем.

- Ты не знаешь этого человека... - проговорил Шура весь съежившись. Он жуткий. Про него такое рассказывают. Он из таких положений выпутывался! Его взрывали, стреляли в упор, травили, а ему хоть бы хны... Всегда в последнюю секунду вырывался, всегда чудом. Если ты начнешь с ним шуры-муры разводить, он точно выползет. У него в подошве ботинка ножи запрятаны...

- А в пупке пистолет-пулемет...

- Может быть, и пистолет-пулемет. В общем, ты его сразу кончай, без ля-ля.

- Сдается мне, что ваше благородие боится, что он перед смертью мне кое-что интересное про тебя сообщит... - не стал таиться Смирнов.

- Конечно, скажет... Он непременно захочет нас поссорить. Это как пить дать.

- Ну и замечательно. Он поссорит, ты меня замочишь втихаря и слиняешь с миллионом долларов.

- Нет у меня резона тебя мочить. Если дело выгорит, мы с тобой что-нибудь еще придумаем. По глазам вижу, нравится тебе на свежем воздухе с живым материалом работать. Это ведь не в чистеньких библиотеках под зелеными абажурами сидеть или статьи научные писать, в ушах задумчиво ковыряясь...

- Ты хочешь сказать, что мне понравиться убивать людей? - сузил глаза Смирнов.

- Всем нравится. И тебе понравится. Совсем другим человеком себя почувствуешь.

- Вряд ли. Убивать нравится недоразвитым личностям. Зверям. Недочеловекам. Ведь зверю что надо? Завладеть телом ближнего, мясом его, плотью, самкой, наконец. Или, на худой конец, его жизненным пространством, что в принципе одно и тоже. А развитый человек старается завладеть душой ближнего. Самая сладкая власть - это власть над душами... Уметь заставить людей плакать, смеяться, любить что-то или кого-то ненавидеть, добровольно отказываться, ликуя, отдавать, уметь толкнуть на самоубийство или подвиг вот к чему стремиться всесторонне развитая личность...

- Ты тоже к этому стремишься?

- Конечно, - соврал Евгений Александрович. - Ты не поверишь, как мне хочется, чтобы ты от моих речей слюни распускал, чтобы передавал мои бессмертные мысли и выражения друзьям и любовницам, чтобы давление у тебя поднималось от одного моего вида...

- Смеешься...

- Конечно, смеюсь. И вообще хватит трепаться. Пошли, могилку Паше присмотрим. Место должно быть такое, чтобы на машине можно было подъехать. Ну, и без всевидящих дамочек с собаками и собачками.

Через час они нашли подходящее место в заросшей мелколесьем пойме Пономарки. И не только место, но и готовую могилу - обстоятельную песчаную яму. Глубиной около полутора метров и соответствующего профиля, она открывалась под обрывом надпойменной террасы.

- Часов в десять сюда приедем, - сказал Шура, звучно харкнув в яму. Не поздно будет? Менты в это время наверняка тут ошиваются. Место самое то для экстренного погребения нежелательных социальных элементов. И эту могилку наверняка персонально готовили, но сорвалось...