Руслан Белов - Крайняя маза

29. Кран завернут.

Шуру взяли сонным. В пять утра. Через полтора часа после того, как ушла в поте лица поработавшая "Вупи Голдберг". Взяли, избили и бросили в прихожей.

Допрашивал его Василий Васильевич, явившийся в пять тридцать.

- Ты, Александр, хорошо знаешь, что я держу свое слово, - сказал он, присев на корточки перед своим связанным подчиненным. - Я отпущу тебя, как ясного сокола, если ты подтвердишь мою талантливую мысль, что этот спектакль, в котором мы с тобой имеем честь участвовать, поставила мадам Остроградская Юлия Кирилловна. А если ты дашь нужные показания в суде, то, без сомнения станешь видным акционером нашей славной фирмы.

- Ничего подтверждать я не буду. Хотя очень хочется... - поморщился Шура. Избили его обстоятельно.

- Тебе будет очень больно, - сочувственным голосом сказал Василий Васильевич, проводя взглядом Варвару Капитоновну, тенью проследовавшую на кухню с чайником в руке. - Очень больно.

Стылый вспомнил паяльник. "Твою мать, волки кругом, так и норовят в нутре поковыряться.

- Плевать, - выдавил он, поморщившись. В Школе его учили, что перед тем как сдаться, надо набить себе цену и выведать о своем положении как можно больше.

- Но умрешь ты не скоро, - продолжал наслаждаться Василий Васильевич положением "сверху". Ты знаешь, как Борис Михайлович поступает со своими врагами?

Стылый знал и потому задумался. Смирнов его продал. Простенько и со вкусом. Расплатился за все. И Юлия продаст. Такие игроки, как она, использованными фигурами не дорожат. Может, и в самом деле вернуться на доску ферзем? Или, на худой конец, слоном?

- Ну и молодец, - расшифровал его мысли Василий Васильевич. - Скоро приедет Борис Михайлович, и мы все решим.

Стылый уставился в потолок. Из кухни появилась счастливая Варвара Капитоновна. Подошла к Василию Васильевичу и, тронув его плечо, попросила ласково:

- Милок, помог бы. Чайник хочу вымыть - чайку попить хочется, - а кран завернут, открутить не могу.

Василий Васильевич смотрел на нее с полминуты. Затем обернулся к стоящему у стены телохранителю, кивнул. Телохранитель ушел, сопровождаемый хозяйкой.

Начальник СБ встал с корточек и, размяв ходьбой затекшие ноги, спросил:

- А ты знаешь, кто тебя продал?

- Кто?

Василий Васильевич решил проверить предположение Бориса Михайловича.

- Некто Женя. Он позвонил Борису Михайловичу ночью. И сказал, что на арбатской квартире засада.

Ход был неверным. Несвоевременным. Непозволительным для бывшего полковника госбезопасности. Эйфория, вызванная успехом, поколебала профессионализм.

"Что-то не то, - подумал бывший майор госбезопасности. - Похоже, Смирнов тут не при чем. А кто же тогда предупредил их? Мария Ивановна, которой Смирнов проболтался? Да... Она. Точно она". И проговорил глубокомысленно:

- Пидар есть пидар.

- Ты его хотел подсунуть Борису Михайловичу? И на его плечах, то бишь заднице, продвинуться по службе?

- Стареете, Василий Васильевич. То я Остроградской продался, то на ваше место мечу... Да, я нашел Женю для Бориса Михайловича, как находил многих других. А этот Женечка на меня глаз положил, на шею вешался. Красивый он, сука. А я, как вы знаете, убежденный гетеросексуал. Сказал ему пару слов, чтобы отвял. А он, как все бабы, мстительным оказался. Вот и все кино. Лучше бы я его трахнул в его говеную задницу.

Варвара Капитоновна проследовала в свою комнату с остро пахнувшим чайником. Она несла его в вытянутых вперед руках, на лице ее светилось вожделение.

- Где он живет, знаешь? - спросил Василий Васильевич, проводя старуху брезгливым взглядом.

- Конечно, нет. Я его в сквере на Старой площади нашел. У памятника Героям Плевны.

- Ты понимаешь, что только он может подтвердить твои слова?

- Понимаю. Но он не подтвердит. Мы в ссоре.

- По какому поводу?

- Я ему сказал, что у него кривые ноги.

- Ну, ты даешь! - восхитился Василий Васильевич. - А что, и в самом деле кривые?

- Откуда я знаю? Он в брюках был.

- Квартиру ты снял?

- Да.

- И эту Женечку, конечно, успел предупредить о нашем визите?

- Посмотрим...

- Ну, ладушки, дорогой. Все решит Борис Михайлович. Он будет через полчаса.

Стылый в который раз посмотрел на входную дверь. Он все еще надеялся, что женственный молодой человек Слава, приглашенный им в качестве подсадной утки, все-таки заявится и сыграет роль Смирнова.

Женственный молодой человек Слава, заочно положивший глаз на богатенького Бориса Михайловича, был последней надеждой Стылого. Но он не заявился. Женственность оставила его в постели.

Женственность - есть женственность. Куда от нее денешься?

***

Борис Михайлович, хмурый, не выспавшийся, приехал ровно в десять. Выслушав сначала Василия Васильевича, а затем и Стылого, он уехал. За ним уехали его люди.

30. Чувства слетали с лица.

Смирнов приехал на Арбат без пяти десять. Не успел развернуть картины, которые собирался "продавать", как явился Борис Михайлович с двумя телохранителями. Узнал его Евгений Александрович по фотографии, сделанной на десятилетнем юбилее "Северного Ветра". На ней глава фирмы, уверенный, счастливый, как Билл Гейтс на рубеже второго миллиарда, обнимал за талию не менее уверенную и счастливую Юлию.

Некоторое время Борис Михайлович стоял у подъезда, задрав голову и пристально разглядывая розовые занавески с амурами. Чувства - от любопытства до раздражения - одно за другим слетали с его лица, чтобы, в конечном счете, освободить место опустошенности. Когда последняя освоилась на привычном рубеже, Борис Михайлович пошел в дом.

"Накрылся Шура, точно! - похолодел Смирнов. - Он не вошел бы первым, если бы в доме не было его людей".

В своем предположении Смирнов убедился через сорок пять минут, когда из дома вывели Стылого. Нет, не Стылого, а его взгляд, его глаза, сразу же нашедшие застывшего от неожиданности "продавца" картин. Евгений Александрович, мгновенно пропитавшись всеми компонентами этого взгляда (от ненависти до страха), спрятал лицо и принялся деловито протирать одно из полотен рукавом куртки.

После ухода Бориса Михайловича он провел на Арбате почти час - боялся, что в доме или поблизости остались люди Василия Васильевича. Будь он сам начальником СБ уважаемой фирмы, непременно оставил бы человечка. И был вознагражден за осмотрительность: пейзаж, приобретенный накануне в комиссионном магазине за три тысячи рублей, купила за триста долларов престарелая английская парочка.

31. Опять кривые ноги.

Борис Михайлович позвонил, когда Смирнов готовил себе завтрак.

- Вы обманули меня, - сказал он осуждающим голосом. - Вместо вас я был вынужден общаться с этим типом...

- Это мой... мой сутенер! - ляпнул Смирнов первое, что пришло ему в голову. - Он попросил меня дать ему возможность встретиться с вами, он хотел обо всем с вами договориться.