Михаил Зайцев - Час волкодава (Фирма Синяя Борода)

- Никаких "но"! У клиента собака помирает. Старый волкодав на что-то наскочил, дрянь какая-то у него в плече застряла. Инструмент, анестезия, все для серьезной операции взял с собой, не забыл?

- Как всегда. Комплект в машине. А как же заказ с Калужской, я в принципе недалеко...

- Там уже другой работает. Дуй на Юго-Запад. И смотри мне, если через двадцать минут клиент позвонит и скажет, что ты еще не приехал, уволю раз и навсегда! Дошло?

- Дошло. Говорите точный адрес.

- Езжай давай! Адрес на пейджер сброшу, бегом!

Миша повесил трубку и поспешил к машине. Быстрее всего до Юго-Запада проскочить через Беляево, но по известным причинам Чумаков поехал до поворота у метро "Профсоюзная", а там через Университет.

Особой радости от перспективы ковыряться скальпелем в собачьем плече Миша не испытывал. Да, при удачном раскладе можно рассчитывать на хорошие чаевые от хозяина. Если, конечно, хозяин раненого волкодава вменяем. Но какой нормальный человек позвонит по объявлению в "ЦКБ, Борису Николаевичу", если с его собакой действительно плохо? Как уже говорилось выше, на двусмысленную рекламу Тузановича откликались, как правило, юмористы, обремененные породистыми щенками, редко звонили люди, начисто лишенные юмора, и нет-нет да и поступали вдруг вызовы от наивных старушек или сумасшедших, искренне убежденных, что в России есть всего одна ЦКБ и один-единственный Борис Николаевич, причем отнюдь не Тузанович. Миша сам однажды приехал к древней старушке, горюющей над больным мопсом, и, напичкав собаку импортными антибиотиками на сумму, превышающую годовую пенсию бабушки, взял с нее три рубля (а что делать?), а на прощание сдуру объяснил: дескать, ЦКБ, где он подрабатывает ветеринаром, не имеет ничего общего с облюбованным журналистами и правителями лечебным учреждением. И старуха неожиданно учинила скандал с истерикой. Кинулась почему-то звонить на телевидение, то ли во "Времечко", то ли в "Сегоднячко". Зачем? Почему? Миша разбираться не стал. Бежал от ветхой старушки примерно с той же скоростью, что и полчаса назад от толпы бандитов. Не дай бог еще раз нарваться на выжившую из ума бабулю. И ведь не расспросишь Тузановича, кто звонил (мужчина? женщина? какого примерно возраста?), и от вызова не откажешься, сославшись на малый опыт в серьезной собачьей хирургии... Тьфу! Черт! Неохота ехать - жуть! Но ничего не поделаешь. Приходится давить на газ, проклиная мизерные зарплаты врачей-реаниматологов в Медицинской академии.

"Если бы я дождался зеленого сигнала светофора на Черемушках, не попал бы в пробку рядом с "БМВ" на Калужской, и подрезал бы я сейчас спокойно ухо щенку, и к раненому волкодаву поехал бы другой ветеринар, а я бы спокойно дорезал ушки щенку и порулил домой спать... Эх, если бы да кабы!.." - с горечью думал Чумаков, еще не зная, что вспоминает переломный момент в своей судьбе, тот момент, когда красный свет семафора предупреждал, будто знамение свыше: остановись, затормози, пока не поздно...

* * *

До улицы имени комиссаров из города Баку Миша добрался без приключений. Искомый адрес отыскал быстро. Поставил на прикол "шестерку", захватил с собой саквояж с инструментами, сумку с лекарствами и целлофановый пакет с белым докторским халатом. Тузанович требовал, чтобы его подчиненные-ветеринары, придя к заказчику, обязательно обряжались в белоснежные халаты, а за химчистку доплачивать отказывался, жмот!

Лифт кряхтя поднял Мишу на четвертый этаж. Дверь под нужным номером 73 Мишу слегка озадачила. Уж больно ветхая дверца. Рядом железные сейфовые двери с блестящими ручками и хитрыми замочными скважинами, а этот древесностружечный прямоугольник, поди ж ты, помнит еще строителей, своеобразно воспетых Эльдаром Рязановым в бессмертной комедии о нестандартном романе новоселов стандартных жилых комплексов.

Приосанившись, Миша надавил пластмассовую кнопку дверного звонка. За дверью отчетливо послышались неспешные тяжелые шаги. Басовитый, чуть с хрипотцой, мужской голос вежливо спросил:

- Кто там?

- Ветеринар, - громко произнес Миша.

Дверь скрипнула, открываясь.

- Прошу. - Немолодой мужчина, по предположению Чумакова, хозяин раненого волкодава, посторонился, давая Мише пройти.

"Не зря говорят, что собаки похожи на своих хозяев, - подумал Миша, боком проходя в переднюю. - Матерый мужик. Кличка Волкодав ему бы подошла идеально. Выше меня на пару сантиметров, а кажется великаном. И плечи у него не то чтобы косая сажень, но сразу чувствуется - мускулы о-го-го, даже завидно. И не в качалке потел мужик, не в тренажерном зале, от природы такой, порода. Ему бы еще цвет лица нормальный - ну прямо Арнольд Шварценеггер получился бы в русском варианте. Что-то он бледный какой-то. Может, от переживаний за раненую собаку? Кто ж мне рассказывал, что богатырского вида мужики не в меру сентиментальны? Не помню кто, ну и фиг с ним. Хозяин волкодава - побледневший от волнения, не просекающий юмора сундук-Шварценеггер - куда лучше сумасшедшей старушки".

- Где собачка? - спросил Миша, уже отчетливо представляя растянувшегося на полу мощного пса, мужественно, без всякого лая и нытья дожидающегося помощи.

- Сюда, пожалуйста, - жестом предложил пройти в глубь квартиры мужчина. - Прямо, пожалуйста. В комнату проходите. Обувь снимать не нужно.

- Хорошо... - Миша пошагал первым, мужчина, похожий на волкодава, сзади.

То, что мужчина одет в пляжный махровый халат, скорее всего на голое тело, Мишу не смутило и не удивило. На улице жарко, в квартире душно. Видать, дожидаясь приезда врача, ходил богатырь в джинсах, босой, в дверь позвонили - накинул халатик, сунул ноги в тапочки, дело житейское.

Миша бодро вошел в комнату, обставленную по доперестроечной моде, остановился подле круглого стола посередине, огляделся. Стенка с потускневшей полировкой, продавленный диван у окна, пара кресел с потрепанной обивкой по углам. Небогато.

- А где же собачка? - спросил Миша, ставя свой докторский саквояж на стол, попутно прикидывая в уме, платежеспособен хозяин раненого волкодава или нет и если нет, то как быть... И тут он заметил деньги.

На не прикрытой скатертью, изуродованной царапинами, пятнистой и ветхой столешнице лежали новенькие стодолларовые купюры. Гладкие, яркие, будто только что из типографии, доллары резко контрастировали с неопрятной поверхностью стола. И с мебельной рухлядью в комнате. И с блеклыми обоями. И с облупившейся краской на оконных рамах.

- Там пять тысяч долларов, - произнес мужчина за спиной скучным голосом.

- А? Что? - Миша повернулся лицом к хозяину запущенной квартиры, где словно мусор на столе была небрежно разбросана куча баксов.

- Там пять тысяч, - невозмутимо повторил мужчина. - Вы их получите сразу после операции, доктор.