Ханс Лалум - Люди-мухи

Кристиан Лунд раздраженно покачал головой; откровенно говоря, в ту минуту я его понимал.

– Его поведение подкрепило мою решимость. Я послал ему письмо, в котором написал, что не могу заставить его признать меня или видеться со мной, но у меня, как у его единственного ребенка, есть право на наследство и я рас считываю получить то, что принадлежит мне по праву, даже если придется обратиться в центральные газеты и Верховный суд. Я вырос в бедности, потому что он не заботился обо мне, своем единственном сыне, и не хочу, чтобы мой сын так же прозябал. В следующий раз, когда я пришел к нему, он признался, что сжег мое письмо. Во второй раз он, правда, вел себя более покладисто – наверное, потому, что узнал о своей болезни. Он сказал, что с радостью даст мне денег, если я больше ни на что не буду претендовать. Два раза, прошлой осенью и в феврале нынешнего года, он перевел мне по сто тысяч крон, но не обещал что-либо выделить в завещании. Надеюсь, вы понимаете, что я настаивал на наследстве, но так и не знаю, согласился он со мной или нет. Если спросите, считаю ли я себя хорошим сыном, то отвечу «нет», но такой отец, как он, и не заслуживал хорошего сына.

Рассказ Кристиана Лунда был близок к полной правде, трудно было не согласиться с его выводами. Я пометил для себя, что Н. из дневника, скорее всего, обозначает «Национальное единение», а рассказ Кристиана Лунда подтверждает дневниковые записи Харальда Олесена. Потом я спросил, может ли Лунд что-нибудь добавить относительно убийства. Он ответил, что его совесть совершенно чиста. Мне показалось, что он говорит искренне, однако уже не доверял Кристиану Лунду. Было бы лучше, расскажи он нам обо всем с самого начала, заметил я, но мы, разумеется, проверим его слова и пока не снимаем с него подозрений. В ответ на мой последний вопрос, по-прежнему ли он поддерживает отношения с Сарой Сундквист, Кристиан Лунд ответил, что порвал с ней все отношения и не собирается их возобновлять. Теперь между ними, как стена, стоит убийство.

В половине одиннадцатого во вторник, 9 апреля, я вышел из спортивного магазина с неприятным предчувствием, которое усилилось, когда я вернулся в полицейское управление. Увидев меня, секретарша с радостной улыбкой сообщила, что договорилась для меня о двух встречах: с Еспером Кристофером Харальдсеном – на одиннадцать, а с Ховардом Линде – на полдень. Я понял, что придется как следует постараться, чтобы не опоздать на встречу с кумирами моего детства.

Когда, став взрослым, неожиданно знакомишься с кем-то из героев детства и юности, трудно не прийти в замешательство. Вот, пожалуй, что можно сказать о моем состоянии 9 апреля 1968 года, когда меня ввели в кабинет Еспера Кристофера Харальдсена на Юннсторге. В юности он вызывал мое восхищение и как один из ведущих юристов Норвегии, и как министр, занимавший различные посты в составе нескольких кабинетов. Однако мои юношеские восторги подкреплялись рассказами о его подвигах: в годы оккупации он был одним из лидеров движения Сопротивления. Я волновался не только из-за того, что он мог рассказать мне о Харальде Олесене, но и потому, что предстояло познакомиться с живой легендой.

Человек, стоявший за широким, почти пустым письменным столом, оказался таким, каким я его себе и представлял: высоким, властным, энергичным, хотя ему пошел уже шестой десяток. Глаза у него были ясные, рукопожатие – крепкое. Однако терпение явно не принадлежало к числу его добродетелей. Послушав меня с пару минут, он заметил, что читает газеты и потому в курсе дела. И попросил меня перейти к сути.

Отвечая на мой вопрос о вкладе Харальда Олесена в дело Сопротивления и его работе во время войны, Еспер Кристофер Харальдсен отрывисто ответил, что и то и другое безмерно, хотя Харальд Олесен не руководил Сопротивлением в масштабе всей страны. Он принимал участие в нескольких операциях, а также переправлял беженцев через границу. Одно время Олесен возглавлял Сопротивление в Хедмарке и Оппланне. Еспер Кристофер Харальдсен упомянул ум, сдержанность и удачливость Олесена, которые очень помогли ему в годы войны. Заметив мое удивление, судья Верховного суда повторил: удачливость – несомненно выгодное свойство характера, и им обладают немногие, а вот покойному Олесену это качество было отпущено с лихвой.

Харальдсен нахмурился, когда я спросил, не было ли в движении Сопротивления внутренних распрей, в результате которых кто-то затаил зло на Харальда Олесена. По его мнению, гораздо вероятнее, что Олесена убили бывшие нацисты. Впрочем, никаких конкретных событий или фамилий он назвать не мог. Харальдсен надолго задумался, когда я спросил, не помнит ли он о проводнике по прозвищу Оленья Нога, который помогал Харальду Олесену. В конце концов он ответил, что никогда о таком не слышал. Более того, прозвище звучит неправдоподобно для борца норвежского Сопротивления. Харальдсен очень рассердился, хотя я и не понял из-за чего. То ли в самом деле что-то знал, то ли досадовал на то, что ему следовало знать больше. По его словам, в правительстве Олесен проявил себя крепким и здравомыслящим руководителем, но звезд с неба не хватал. Впрочем, ему редко поручали какие-то важные дела.

Когда я заговорил о возможном сотрудничестве с американскими разведслужбами, Еспер Кристофер Харальдсен подался вперед, и в его голосе зазвучали стальные нотки. Совершенно ни к чему заниматься домыслами и бросать тень на наших главных союзников только потому, что в одном доме с убитым проживает американский дипломат. Очень странно, что для нас, представителей молодого поколения, не столь подозрителен бывший нацистский преступник, проживающий в том же доме. Харальдсен заявил, что ничего не слышал об отношениях Олесена с американской разведкой. Если бы такие отношения существовали, добавил судья Верховного суда, о них бы наверняка было известно.

По его мнению, далее добавил мой собеседник, Харальд Олесен всегда был прогрессивно мыслящим человеком в вопросах международных отношений и потому считался верным другом США. Однако он не может себе представить, чтобы американцы оказались так или иначе замешанными в политическом убийстве на территории Норвегии. Более того, совершенно немыслимо, чтобы они избрали своей жертвой, если можно так выразиться, давнего друга, который к тому же в последнее время не занимал важных государственных постов. Такие элементарные вещи должен понимать любой, кто обладает умом выше среднего. Если я позволю ему, в силу его большого опыта, дать мне совет, он рекомендует искать преступника в кругах экстремистов-маргиналов, крайне правых или крайне левых. Диктаторы правого и левого толка одинаково безумны…