Дэвид Балдаччи - Абсолютная память

Декеру было плохо, но он продолжал идти. Дыхание становилось тяжелее, шаги — медленнее. Он был не в форме, но причина заключалась не в этом. Причина ждала впереди.

Когда Амос повернул за угол и увидел дом, он остановился, но только на секунду. Если он не будет держать темп, то развернется и убежит.

Зданием по-прежнему владел банк. Никто не хотел его покупать, даже по дешевке. Черт, наверное, его и даром не взяли бы. Да и потом, в Берлингтоне было навалом пустых домов. Из этого города стремились сбежать, а не переехать сюда. Передняя дверь, он знал, была заперта. А вот дверь со стороны гаража, ведущая в кухню, легко отжималась. Декер задумывался, вошел ли этим путем убийца. Леопольд сказал, что вошел там, если ему можно верить.

Амос миновал фасад и открыл калитку, ведущую на задний двор. Вначале синий цвет окрашивал только тела. Сейчас синим был сам дом и всё на полмили вокруг него. Впервые Декер столкнулся с этим, когда вернулся сюда в третий раз, и с тех пор ничего не изменилось. Он не мог адекватно объяснить кому-либо, каково смотреть на синюю траву, синие деревья, синюю обшивку дома, которая была выкрашена в желтый. Даже синее небо воспринималось иначе, потому что облака тоже были синими.

На заднем дворе Декер увидел дерево и свисающие с него качели. Он повесил их сам, потому что Молли хотела качели. Когда она была маленькой, Амос качал ее. Иногда он качал Кэсси и Молли вместе. Дешевое развлечение для молодой пары, у которой мало денег.

Сейчас веревка сгнила, а длинная доска, которую Декер приспособил вместо сиденья, покоробилась и рассохлась. Банк посылал кого-то подстричь газон, но теперь тут разрослись сорняки.

Декер обернулся и посмотрел на дом сзади. Дверь черного хода вела в маленькую кладовку. Или убийца на самом деле вошел здесь?

Амос легко отжал дверь. Казалось, будто все замки в доме паршиво работают, и это только усиливало его чувство вины. Полицейский, который не смог обезопасить даже собственный дом?..

Он прикрыл за собой дверь и огляделся. Несколько ступенек ведут в кухню. Там сидел его шурин и пил пиво, когда кто-то подкрался и перерезал ему горло от уха до уха.

Декер поднялся по синим ступенькам и вошел в синюю кухню. Повсюду слой пыли, на полу и разделочном столе валяются дохлые мухи. Он посмотрел на то место, где стоял кухонный стол. Туда, где напали на Джонни Сакса.

Кровь давно счистили, но Декер помнил, куда упала каждая капля. Сейчас эти точки были не красными, а синими, будто смотришь на чью-то вену, только в тысячу раз ярче.

Амос прошел в соседнюю комнату и поднялся по лестнице. В ту ночь он перескакивал через три ступеньки. Вреза́лся в стены, не думая, что злоумышленник все еще может быть здесь.

Матрас и пружинную сетку сняли с кровати. Вещдоки. Они до сих пор лежат в особом хранилище полиции Берлингтона. Возможно, они будут лежать там вечно.

Но Декер по-прежнему видел над кроватью ее босую ступню. Он пересек комнату, посмотрел вниз и увидел на полу неоново-синюю Кэсси. Единственной точкой другого цвета была пулевая рана во лбу. Даже в измененном разуме Декера она осталась такой, какой была: черной и вздувшейся.

Он повернулся и вышел, потому что силы убывали, а ему еще предстояли другие комнаты.

Декер открыл дверь ванной и посмотрел на унитаз, где сидела его мертвая девочка, привязанная пояском от халата.

Леопольд этого не объяснил. Он просто сделал. Не зная зачем. Так решил, сказал он. Человек, личность которого не смогли установить. Человек, который хотел признать себя виновным и умереть.

Декер взглянул туда, где сидел когда-то, скрестив ноги, с пистолетом сначала во рту, потом у виска. Перед мертвой дочерью. Тогда ему хотелось — так он потом думал — встретиться с ней в смерти. Но он не нажал на спуск. Приехали копы, узнали его и уговорили отдать им пистолет. Удивительно, как они его не застрелили. Возможно, так было бы лучше.

Он повернулся и пошел по коридору к следующей двери.

Комната Молли. С тех пор, как комнату вычистили после ее смерти, Декер заходил сюда всего пару раз.

Он уже протянул руку к двери и замер, услышав изнутри какой-то звук. Огляделся. Собираясь в суд, Амос оставил пистолет в мотеле. Он послушал еще немного и расслабился. Звуки издавал не человек.

Тихое царапание, шуршание, постукивание.

Декер открыл дверь и успел заметить, как крысы ныряют в дыру, прогрызенную в гипсокартоне.

Он мог вспомнить любую мебельную планку, место каждой плюшевой игрушки, каждой книги — а Молли была ненасытным читателем.

Декер уже собирался войти, но остановился и замер. Сейчас в комнате было нечто, отсутствующее в его безупречной памяти, и не без оснований. Оно появилось уже после того, как Декер в последний раз заходил в комнату.

На стене, написанное крупными печатными буквами.

Амос, мы так похожи. Так похожи. Как братья. У тебя есть брат? Ну конечно, нет. Я проверил. Сестры — да, но брата нет. Так могу я быть твоим братом? Мы с тобой — все, что есть друг у друга. Мы нужны друг другу.

Декер трижды прочитал послание. Ему хотелось соскрести слова и найти под ними автора. Но чем дольше он смотрел на слова, тем сильнее тревожился. Этот человек возвращался сюда. Возвращался, чтобы написать послание для него. Это не какой-то там косой взгляд в «Севен-илевен». Это что-то очень личное.

Как и гласило послание, у Декера не было братьев. Только две сестры. Обе давно разъехались. Одна — в Калифорнию, вместе со своим мужем-военным и четырьмя детьми. Вторая жила на Аляске, без детей, но процветая и наслаждаясь жизнью с мужем — нефтяным директором. Они приезжали на похороны, а потом уехали домой. С тех пор Амос с ними не разговаривал. Его вина. Обе пытались. Неоднократно. Он отказывался. Неоднократно.

Тем не менее ему нужно убедиться. Кто бы ни написал это послание, домашнюю работу он сделал. Сестры .

Декер медленно достал из кармана телефон и отправил обеим эсэмэски. А потом ждал, ждал, ждал… Выскочило сообщение. У калифорнийской сестры все хорошо, и она рада получить от него весточку.

Две минуты он не шевелился. На Аляске еще рано. Может, она еще не просну…

Новое сообщение. От сестры из Фэрбанкса. Все отлично. Просит позвонить, когда у него будет возможность.

Декер набрал другой номер и стал ждать, пока абонент ответит.

— Ланкастер, — произнес голос.

— Мэри, тебе нужно кое-что увидеть, — сказал Декер. — Прямо сейчас.

Приехала Ланкастер. Потом капитан Миллер. Полицейские. Затем группа экспертов со своими чемоданами приборов. Все это напоминало ту ночь, разве что сейчас Декер не сидел перед мертвой дочерью с пистолетом у виска.

Послание было написано красным маркером. Чернила почти сразу высохли, и сейчас никто не мог сказать, как давно оно появилось на стене. Поэтому Леопольд оставался на подозрении. Он был заперт только со вчерашнего утра.