Мила Бояджиева - Ядовитый цветок [= Маски любви]

— Нет, нет! Умоляю, увези меня отсюда сейчас же! — Сверкнув полными слез голубыми глазами, она бросилась мужу на грудь.

Спина вздрагивала, тонкие руки вцепились в легкую ткань спортивной рубашки, длинные пряди блестящих темных волос рассыпались, закрыв лицо. Но её успели узнать.

— Да это же Мона Барроу! — Восторженно сообщила своей спутнице глазастая куколка из породы голливудских старлеток. — Та самая, что снималась в «Молчании», а в «Tommy-boy» получила приз MTV «За лучший поцелуй» года три назад.

— Вспомнила старину! — Хихикнула вторая. — Когда все знатоки писались по поводу «Молчания», я ещё мочила пеленки в коляске… Может, для ветеранов кино надо ввести номинацию «Поцелуй моей бабушки»? — Она с вызовом уставилась на обнявшуюся пару, ничуть не смущаясь тем, что её услышат. — А красавчик с Моной — тот самый Берт Уэлси, от которого балдеют автомобильные фэны! Похоже, он умеет не только крутить руль. Я бы не отказалась проверить его способности.

Прижимая к себе всхлипывающую жену, Берт заметил, как напряглись её плечи. Конечно, Мона не пропустила реплики юных нахалок и теперь с трудом доигрывала роль нежной, трепетной молодой леди.

Прогулка на выставку «Роковые спутники обреченных» оказалась не лучшей затеей. Устроители из кожи вон лезли, чтобы вогнать посетителей в суеверный трепет. От этих саркофагов, мумий, амулетов и впрямь тянуло могильным холодом. Даже в августовскую калифорнийскую жару пальцы Моны заледенели. У напугавшего её экспоната толпилось немало людей, не без интереса наблюдавших за разыгравшейся сценой. Они узнали Мону, а ведь она все ещё считала себя актрисой и не могла ударить лицом в грязь здесь, в лучшем выставочном зале Лос-Анджелеса.

Выпрямившись во весь рост, Мона откинула назад шелковистые каштановые волосы и сомнамбулически уставилась огромными круглыми глазами на куски искореженного ярко-красного металла. Казалось, она видела тот далекий день, когда в своем спортивном «порше» погиб кинозвезда Джеймс Дин.

— Пойдем, детка. Здесь, действительно, душновато. И слишком много страшных сказок. — Взяв жену за руку, Берт презрительно глянул на любопытных. — Для сопляков, считающих себя очень крутыми.

— Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор. Я узнал вас, мистер Уэлси, поскольку являюсь большим поклонником «Формулы-1», и, конечно, вашей жены. — Стройный загорелый блондин с фотокамерой протянул Берту руку. — Дастин Морис, журналист. Репортер отдела культурных новостей «Cronical Reader». Меня потрясла реакция миссис Барроу. Это не женский каприз, а порыв тонко чувствующей натуры, одаренной способностями провидения. — Морис улыбнулся, словно извиняясь за свои слова. — Я отнюдь не мистик и разделяю ваш скептицизм, мистер Уэлси: здесь наворочено много всякого вздора. Но готов поспорить, что некоторые истории, представленные в этом зале — далеко не сказки. Может, выпьем чего-нибудь в баре и поболтаем? Такая жара.

— Извините, дружище, мы с женой заглянули сюда на минуту. Мона играла в фильме «Проклятье дома Хоупов» и хотела взглянуть на роковой камень. Берт ободряюще похлопал жену по плечу. — Но, кажется, бедняжка больше напугана, чем заинтересована.

— Красивые женщины необычайно впечатлительны. — Дастин окинул Мону взглядом знатока, отметив, что бывшая звездочка выглядела несколько болезненно, хотя и не потеряла форму. Ноги, открытые короткими шортами, выглядели классно, тонкий шелк рубашки «цвета киви» соблазнительно очерчивал упругую грудь, но вот личико… Голубые глаза запали, скулы обтянуты слишком сухой, тонкой кожей и уголок рта нервно подергивается.

— Позвольте, Мона, я сделаю пару ваших снимков на фоне этого динозавра автомобилестроения?

Неопределенно пожав плечами, она подошла поближе к обломкам «порше», расположенным на стенде с надписью: «Он убил всех, кто имел с ним дело», и поманила к себе мужа:

— Берт здесь более уместен. Мне было бы куда приятнее иметь снимок с бриллиантом Хоупа.

— Сочту за счастье подарить вам его, миссис Барроу. — Дастин быстро защелкал фотокамерой. — Тем более, что для этого, очаровательная Мона, вам придется сделать всего несколько шагов вместо того, чтобы отправляться в Даллас, где постоянно находится камень.

— Не в Даллас, а Ньюхемш. Это в получасе езды к северу. — Пояснила, застенчиво улыбнувшись, подошедшая дама. — Поскольку я не столь знаменита, как миссис Барроу и её супруг, и не могу рассчитывать на то, что меня здесь узнают, позвольте представиться — Линда Маклин. Я прибыла в Лос-Анджелес сегодня утром.

Женщина сделала значительную паузу. Берт, Мона и Дастин недоуменно переглянулись.

— Фу, черт! Простите, миссис Маклин! Мне же полагается в лицо знать героев этой экспозиции. Большая честь для меня. — Дастин галантно поцеловал руку Линды, затянутую в тонкую белую перчатку, и обратился к Берту и Моне. — Миссис Маклин — владелица главного экспоната — того самого «бриллианта Хоупа»!

— Боже мой! Это вы… Я столько всего прочла о вашей семье, когда снималась в фильме… Потрясающе! — Мона с волнением заглянула в лицо женщине. — Это, действительно, правда? Все ужасы, смерти, убийства?

— Ах, дорогая моя, ваши вопросы не для пятиминутной беседы. — Линда Маклин с тяжелым вздохом опустила слегка подкрашенные веки.

— Мне кажется, нам просто необходимо посидеть где-нибудь. Здесь на крыше приличный бар. Можно выпить освежающего и полюбоваться побережьем с высоты. — Предложил журналист, обаятельно улыбнувшись хозяйке бриллианта. Не сомневаюсь, нашей гостье есть о чем рассказать.

— К сожалению, у нас с женой сегодня много дел и пора откланяться. Берт твердо подхватил Мону под руку.

— Ну, нет! Я ни за что не уйду отсюда, пока не выслушаю Линду. Выдернув локоть, она угрожающе посмотрела на мужа и вдруг нежно улыбнулась. — Пожалуйста, милый, я так люблю мрачные легенды!

— Эх, милая моя девочка… — Линда секунду колебалась, бросив взгляд на новых знакомых. — Дело в том, господа, что далеко не все страшные истории, случающиеся на этом свете, можно назвать вымыслом.

Выставка «Роковые спутники обреченных» была затеяна устроителями ежегодного фестиваля телеканала MTV, транслирующего в течение суток видеоклипы и всевозможные музыкальные программы. Фестиваль привлекал знаменитостей и легкомысленную молодежь, обожающую попсу и «ужастики». Пришлось приложить немало усилий, чтобы вытянуть из Смитсоновского института в Вашингтоне профессора Хиршмана, считающегося главным специалистом в области паранормальных явлений, а главное, обеспечить простор экспонатов, представляющих, в основном, баснословную материальную ценность.